Павел Дартс - Крысиная башня

— Да, эти опасны… Есть еще довольно безобидные придурки: буддисты там, эти… Ну, помнишь, мимо окон по проспекту ходили, в оранжевых балахонах, приплясывали строем, веселые такие…

— Кришнаиты?

— Точно. Эти — «Харе Кришна, харя в раме». Эти ниче. Нормальные. Я к ним случайно зашел — так попытались накормить даже, прикинь? Я, правда, отказался, — пророщенные зерна как-то не в кайф лопать. Есть еще эти — прямая им противоположность, — дьяволисты, типа.

— Кто-кто?

— Ну?… Я ж говорю…

— Сатанисты?

— О. Точно. Сам не видел — рассказывают. Мне кажется это так — ветвь гопнического движения. Всякие готы да прочая тяготеющая к потустороннему шушера вдруг почувствовали возможность реализации своих бредовых идей. Ну и… Мочат во-всю! Людей воруют — в жертву, типа, приносят. Кровь пьют… Резвятся ребята по-полной!

— Ты видел?

— Да ну, я ж говорю — рассказывают.

— Тебе наговорят…

Помолчали.

Олег:

— Я полагаю, все это должно рвануть весной…

— Что — рвануть?

— Все. Понимаешь, народ в основном из города выгнали. Куда? — в деревни, пригороды с огородами, и в эти — «сельхозкоммуны». Городских жителей заставить зарабатывать себе на хлеб ручным трудом… то есть на брюкву вареную, — можно только угрозой смерти… На что они там надеются? За осень-зиму подъедят госрезервовские запасы, а дальше? Посевная? С лопатой и тяпкой? Топлива не будет, техники не будет… «Колхоз имени ПолПота?» Удержать в повиновении огромные массы людей, собранные в одном месте, можно только или силой, или внешней опасностью. И они должны быть постоянно заняты, постоянно! Чтобы не думалось. Ну, сейчас их заняли обустройством и выживанием — а дальше?… Это еще советский какой-то военный теоретик вывел: «Мобилизация это есть война!» Ну?… Сейчас, по сути, мобилизация уже проведена — только не мобилизация армии, а мобилизация населения. Под благими лозунгами «сельхозкоммунизма», уравниловки, защиты и так далее. Это все хорошо, но по сути что сделали? Собрали массы народа вместе… Как перед войной мобилизуют армию. А дальше что? Это массы или должны быть на что-то «брошены» — не важно на что, на внешнего врага, в «битву за урожай»; или они тут все разнесут!.. Потому что и людей нет уровня Лаврентия Палыча, способных удержать такие массы в подчинении, и, — а это главное, — люди сейчас уже не те, другие. Избаловавшиеся люди! Им уже мало просто быть сытыми и в безопасности, мало даже и горячей воды в кране и телевизора, — им еще и «гражданские свободы» подавай! Ну, сейчас, временно, согнули их… Но ведь когда жратва станет заканчиваться — что-то будет!.. Я не знаю еще что, зачем и кем это затеяно — я не верю, что все это происки этих недоумков из «Администрации», этих «Безымянных Отцов», будь они неладны… Тем более, есть сведения, что и во всем мире что-то подобное творится. Кто и что нам готовит?… У меня есть свои соображения, но они настолько «зябкие», что я даже думать их боюсь.

— Да ладно?

— Вот тебе и ладно.

— Все больше я убеждаюсь, что мы правильно поступили, что не ломанулись в лоно природы-то!.. Ну, посмотрим. Посмотрим…

В этот раз мы пошли «на дело» вчетвером. Взяли с собой Элеонору, которая уже изнывала от безделья в своей квартире. Помогать Лене по хозяйству, готовить есть ей не нравилось; ходить одной на базар или вообще на улицу Толик ей запретил: «Нам еще с тобой новых проблем не хватало. Учти, приведут тебя под ножом, — я не галантный американский полицейский в боевичке — просто пристрелю всех, тебя — первую!»

Да она и сама не рвалась — шарохаться сейчас по опустевшим улицам города молодой симпатичной девке было реально опасно.

Целыми днями она или занималась в своей тренажерке, или валялась дома на диване и смотрела по компу, зарядку которого регулярно обновляла от сети или от нашего генератора, фильмы из нашей с батей коллекции. Ну, а у нас там преобладали боевички и трэшевые ужастики… Коллекцию маминого «позитива» она смотреть после пары фильмов наотрез отказалась.

Теперь она предстала в камуфлированных брючках, покроя «милитари», явно из какой-то гламурной коллекции; и защитного цвета курточке с блестящими пуговицами и массой пряжечек, которая, очевидно, у нее тоже вызывала ассоциации с прикидом крутой героини боевика. На ногах — высокие шнурованные лаковые ботинки на толстой подошве. Мы-то давно уже походы «на мародерку» воспринимали как обыденную, иногда грязную работу, соответственно и одевались. Батя взглянул на нее и ничего не сказал. Мне вообще было пофиг, хорошо что еще один человек; если что дельное попадется — легче тащить. Толик оглядел, и с подколом спросил:

— А боевую раскраску — забыла? Ну, боевой грим? Полосы такие на мордашке? Ну как же, куда ж без этого? Ты что, «Коммандо» не смотрела? Это ж основной элемент крутости!

Элеонора только заискивающе улыбалась, не рискуя дерзить в ответ; во-первых, зная на печальном своем опыте тяжесть толиковой пощечины, во-вторых, уж очень хотелось выбраться из Башни «в город». Хотя батя сразу предупредил, что это типа не прогулка, а идем «на работу», возможно — опасную.

Ствола ей, понятно, не дали; а вот сумку, в которой, кроме инструментов, свернутые лежали еще несколько сумок, навъючили именно на нее. Толик так ей это обосновал: «Ты, говорит, Элеонора, пока что самый неопытный, и потому самый бесполезный член мародерского коллектива. И потому, пока что кроме как на таскание сумок ни на что не годна. По команде — падай, чтоб не попасть под пулю; по команде — беги; будешь тормозить — ушибу.» Вот и весь краткий инструктаж.

Сам Толик закинул на плечо большую сумку, в которой лежал один из автоматов; пару магазинов засунул во внутренние карманы джинсовки. Взял ПМ, мне дал («Временно, Крыс, временно!») свой наган. Батя снабдил нас своими самодельными гранатами, на корпуса которых он пустил толстостенные стеклянные флаконы из-под маминого, вернее, нашего, парфюма. Толик фыркнул, разглядывая их, что-то пробурчал про «самоделкина, которому только бенгальские огни делать»; но взял пару.

Батя заметил, что, судя по всему, банды гопников и бомжей, обожравшие и разорившие пригородные супермаркеты и крупные магазины в городе, делившие город до сих пор достаточно мирно, теперь вступают в период соперничества за остатки «ресурсов», за «кормовую базу» — еще не отмародеренные жилые кварталы и мелкие магазинчики в них. Вот опасность вот так вот попасть на территорию, которую кто-то считает своей, и заставила нас всерьез вооружаться.

На машине мы подъехали только до полпути, оставив ее за стеной парка, замаскировав насколько сумели и поставив с ней пару батиных сигналок, сделанных из «сигнала охотника».