Павел Дартс - Крысиная башня

Все засуетились, занялись делом. Володя скрылся в Башне; женщины туда же потащили самый маленький мешок с картошкой, чтобы сегодня же на ужин «сделать пюре». Батя взял за шиворот щуплого лысого коммерсанта и потащил также к холодильнику, переправлять его внутрь Башни.

Толик собрался отгонять машину, окликнул Белку, — одному таскаться влом, да и небезопасно в общем; но Белка отмазалась, что «ей надо привести себя в порядок, она жутко устала, ее кормят только обещаниями, и вообще — она первая мыться будет!» Тогда я поехал с Толиком. Взял, по причине уже полной темноты, с собой автомат.

Машину поставили среди разбитых и разграбленных таких же на пустыре прямо напротив Башни, только пришлось объезжать административный корпус завода, превращенный в разграбленные уже магазины и салоны; за забор, и ставить с обратной стороны. Жилья там на прямой видимости не было, и вроде бы там никто давно уже не шарился, — незачем было. Толик все одно, что-то там вытащил из двигателя, и мы отправились домой.

Вернулись, когда все уже собрались в большой комнате квартиры на 6 этаже, заменяющей нам теперь общую столовую. На кухне вовсю сипела паяльная лампа, грея стоящий на треноге эмалированный бак с водой; тут же на примусе варилась картошка, присматривающая за ней Люда сказала, что Белка уже моется. Это надолго, эта коза любит поплесаться, было бы чем; впрочем, ванна не единственная. Пошли пока в «столовую». На составленном из трех общем столе уже стояла тарелка с медом, и мама в углу у бидона начерпывала его в кастрюльку, чтобы отнести Ивановне.

Батя с Володей уже определили на ночь новых пеонов; и Володя где-то копошился по хозяйству. Батя, таская мед ложкой, не обращая внимания на мамино «Подожди, сейчас картошка сварится!», рассказал нам, что Володя-то одного из пленных узнал! В молодом парне, что был с моим, теперь уже, автоматом, он узнал сына того мужика, у кого они останавливались с машиной во время так неудачно закончившегося бегства к границе. Точно, говорит, он! Я, говорит, хорошо его запомнил! И они же с его батей, говорит, ограбили нас; отняли и машину, и припасы! Так разволновался, что, говорит батя, думал его кондратий хватит! Сунулся морду бить — парню-то. Еле оттащил его.

— А парень — в несознанку! Не знаю его, и все! Первый раз вижу! Пришлось начать дознание, — просто чтобы знать, с кем дело имеем. Володе-то я сразу сказал, что то, что отняли машину — это был «знак», что не надо вам переться к границе, бессмысленно это; надо было сразу в Башню возвращаться; просто вы не привыкли внимание на «знаки» обращать… Да и не убили ведь, в рабство не взяли; что по нашим временам, считай, есть проявление исключительного милосердия! Даже что-то из одежды дали.

— Ну, парню для порядка в морду дал пару раз; потом старшего, — Иванов его, кстати, зовут, нахер нам его имя, пусть так и будет: Иванов; — вытащил в другую комнату. Там его маленько попрессовал, чтобы мысли приняли нужное направление, и спрашиваю: какие машины в семье у Кольки? Сколько? У них ведь, оху. вших деревенских коммерсов, сейчас по несколько машин во дворах, — поотжимали у городских-то, или сменялись. Надавил на него, — тот и потек: вот такие-то и такие, всего четыре штуки у его бати, в том числе и бежевый пассат-универсал, только он давно не ездит… Ну и… Все стало предельно ясно. Володя чуть их не затоптал, в гневе-то. — Олег хохотнул, — Хотя я ему сказал, — что он тогда, всерьез собирался в Германию через Польшу на машине доехать? Затея с самого начала была дикой. Не те так другие бы отняли. Впрочем, это все неважно. А важно то, что этот коммерс плешивый, Иванов, себя позиционирует как вполне состоятельного по нынешним меркам человека, и предлагает его отпустить за выкуп. И за Кольку, говорит, его батя наверняка выкуп даст; тоже не бедствуют. Я и подумал — а это идея! Я пока не слышал про такой способ заработка в Городе и крестностях, поскольку до сих пор это было как бы бессмысленно — ценности сменились. Но сейчас, я смотрю, стал формироваться новый класс собственников-хапуг, и плешивый Иванов — его яркий представитель! Так что, камрады, не исключено, что мы станем одними из зачинателей нового вида бизнеса в изменившемся мире, да. А что? В Аргентине вон, во времена кризиса, сей бизнес был вполне распространен; и в той же Бразилии, Колумбии… В Чечне так вообще общепринятый уважаемый способ заработка. Так что в сей теплой компании мы не первооткрыватели.

Как связаться? Ну, это вопрос технический; как и то, чего за его плешивую голову, и обоссанные штаны молодого, можно получить, — решим! Ну а пока… Пока, конечно, как принято, потрудятся «на стройках народного хозяйства», не кормить же их задаром? Мне вон надо сахар растирать, делать новые мины; аммонал хочу попробовать; а молодой пока проходы подолбит на пару с Равшаном…

Батины слова были восприняты с полным одобрением; Толик сразу начал мечтать, «кого следующего»; что «теперь заживем», купим у вояк КПВТ или лучше Утес, «шмелей» и РПГ достанем… Белке, говорит, не ПМ, а швейцарский ЗИГ достану, знаю, говорит, где можно сменять, но, блин, дорого! — ишь, не забыл!

Батя тут же заметил, что к этим, новым, нужен новый «регламент» — раз их менять будем, то нечего им по Башне таскаться, поселим их отдельно от Джамшута, пусть не общаются. И чтоб окна закрыты, в смысле — непрозрачны — заделать. При перемещении по Башне — мешок на голову. Где что долбить — вот работа, делай, закончил — опять мешок на голову, — и на выход. Нечего им в Башне ориентироваться, ни к чему это. Вредно для нашего здоровья.

Мама только, готовя ужин и слыша наши расклады, косилась очень неодобрительно, прям почернела вся, негативные эмоции от нее ментально так и перли. Я пожалел, что батя стал обсуждать это здесь, надо было поговорить в «совещательной комнате» в квартире Устоса.

Люда принесла свежеприготовленного пюре, выставила соленые огурчики, паштет; все так аппетитно пахло, что, хотя уже нарисовалась вымывшаяся раскрасневшаяся Белка в банном роскошном халате и Люда сказала, что вода кипит, я решил мыться попозже, после ужина. Батя опрокинул рюмку конфискованного у коммерсов коньяка, похвалил, и тоже принялся за жрачку. Мы с утра ничего не ели, а день был насышенный событиями и нервный. Хотя и плодотворный. Стол, освещенный аккумуляторным фонарем и парой свечей, был просто шикарным!

Стали во время еды вспоминать «как было» и проводить «разбор полетов», как батя выразился.

Тут мама и встряла:

— Вы как шайка разбойников после налета! Обсуждаете удачный грабеж! Посмотрели бы на себя со стороны!

Но ей не фартило, — батя ее «успокоил» буквально несколькими фразами:

— Смотреть со стороны — это хорошо и красиво. Морально правильно. Я тоже вот взгляну «со стороны»: вот ты взяла хлеб, мажешь его медом, — а и хлеб, и мед отняты нами у несчастных тружеников села; как понимаешь, в результате разбойничьего половецкого набега!.. А неплохо деревенский хлеб с медом идет, правда?…