Павел Дартс - Крысиная башня

— Сере-е-е-ежа-а!!! Живо-о-ой!! — они ломанулись к нему по лестнице, забыв про оружие.

Он неловко попятился от них спиной назад в квартиру, но не успел — они повисли у него на шее, рыдая, заливаясь слезами, всхлипывая, сморкаясь…

— Эт-та… Вы… Отстаньте, а!.. Ч-ч-черт! Оля, Люда! У вас же оружие в руках, вы че делаете?? — он ожесточенно, но по возможности мягко отдирался от их объятий, локтями отталкивая плачущих женщин — в обеих руках он держал взведенные пистолеты, не забывая следить и за их оружием — не хватало еще случайно словить самострел от чокнувшихся баб… — Нету там больше, выше… этих?

— Нету!.. Нету! — наперебой заговорили они, — Мы вот за этим шли, а сначала он к нам шел… Мы думали — все… Убъют… Стрелял в нас!.. А Володя — контужен. Без сознания. А Миша — ранен, весь в крови. Но живые оба! Сере-е-е-ежа-а-а!! Неужели — все?? Неужели — отбились??

Они буквально захлебывались слезами.

— Да ну вас!!.. Отстали, я чо сказал! — по возможности строго рявкнул Крыс, но голос его предательски дрогнул,

— Не все еще! БМПэшка во дворе. Там еще могут быть. Не все еще, поняли?!

Отрезвив таким образом женщин от нахлынувших эмоций, и, наконец, освободившись от объятий, скомандовал:

— Вот, стойте здесь. Не, давайте на площадку ниже. Держитесь напротив входной двери. Как кто появится — стреляйте; необязательно прицельно — чтоб отпугнуть. Я услышу. Гранату кинут — прячьтесь в квартиры, там сейчас все нараспашку.

— А ты?… Сережа… Ты совсем плохо выглядишь… У тебя жар?

— А я на этажи, посмотрю, что можно сделать с БМПэшкой. И это… Да, пленный же там! Ч-черт!

Перепрыгивая через ступеньки, он вновь побежал на восьмой этаж.

Он опасался, что пленный пришел в себя, и опять «будут проблемы», — но тот лежал все так же, закрыв глаза, с кровоточащей ссадиной от приклада на лбу. «Это хорошо-о-о, это хорошо…» — приговаривая так, он живо перевернул тело пленного лицом вниз и связал ему руки за спиной куском капроновой веревки, нашедшейся в набедренном кармане штанов — как и отец, Крыс становился запасливым… Так, теперь глянуть, где БМП. Чтобы выглянуть во двор, он поднялся на пол этажа. Во дворе машины не было! Где же она?…

Побежал вниз, в квартиру, чтобы посмотреть на проспект, — попутно оценил зрелище, открывающееся с верхней площадки перед квартирами: трупы, кровь, брызги, щербины на стенах, гильзы, пленный ничком… Зрелище!

Вбежал в квартиру, тут же закашлялся, — все было в дыму, квартира внизу уверенно себе горела, и не думая тухнуть. Пробрался к окну, осторожно выглянул — а, вот она. Стоит напротив, метрах в десяти от Башни, задрав стволы пушки и пулемета, все люки задраены.

О, блин… Чо же у нас нету гранатомета… Или, хотя бы приличной гранаты… Как там, батя как-то упоминал — во время Большой Войны связывали гранаты?… Как это? — он достал из карманов разгрузки два зеленых яйца РГД-5 и с недоумением посмотрел на них… Непонятно, как это вообще возможно связать, — может, их в сетку упаковывали? Или — в полиэтиленовый пакет?…

Пригибаясь и кашляя, выбрался на площадку. Да, впрочем, есть же этот — коктейль Молотова… Непонятно, что за название, но везде так и называется, и в истории с бомжами хорошо себя показал. Крыс уже хотел бежать вниз, на этаж, где стояли банки и канистры с горючим, когда обратил внимание на то, что от бесчувственного тела пленного исходит негромкое жужжание. Об-ба, так это похоже на зуммер! Он обыскал его карманы, ворочая как мерзлую коровью тушу, и нашел рацию — О, «Моторола», многодиапазонная, не как у нас уежище… А ну-ка…

Наконец проход в квартиру соседнего подъезда был пробит. Еще несколько ударов ломом, и в образовавшуюся дыру в стене можно было без труда пролезть, даже не зацепившись за торчащие из-под обрывков обоев обломки кирпичей. Олег, седой крепкий мужчина на вид лет сорока пяти, ломом пооббивал края дыры. Стоявший рядом Сергей, худощавый подвижный, как на шарнирах подросток, протолкнул в дыру лопату, пролез туда, и, пока отец отдыхал, развалясь на запорошенном пылью диване, зашуршал там, за стеной, сгребая лопатой в сторону обломки кирпича и штукатурки.

Вскоре в дыре появилась его физиономия. Он вдруг стал задумчив:

— Пап… А пап… Что-то мне в голову пришло… Ты говорил тогда про это вот, ну, как его — что если хотеть долго и упорно; или даже не «хотеть», но об этом думать, — то «оно» реализуется. Ну, желание. Само, типа.

— Ну и?… — у Олега от усталости не было никакого желания поддерживать беседу, он уже вяло думал, что делать дальше: надо бы… Нет, втроем мы тут прокопаемся долго… Надо это как-то механизировать… Или людей «нанять»?…

Но тема Сергея занимала:

— Десант, я коробочка; десант, я коробочка, ответьте, ответьте, прием… — забубнила рация, когда он повернул регулятор громкости.

Ага…

Он рывком перевернул пленного опять на спину, и у самого от этого рывка вдруг поплыло в глазах — и тут же узнал его: «еврей, цыган, или лошадиный барышник в прошлой жизни», как обозвал его батя; он же — посредник на переговорах по обмену-продаже Кольки и Иванова. Ах он падла! — не сдержавшись, неловко саданул ему кулаком в лицо, в нос — но лишь пустил тому кровь, в сознание он так и не пришел.

Так, что говорил батя… Ух ты, как голова-то кружится… Насчет «привести в чувство»?… Больно, чтоль, что-то сделать? Так он ведь ничего не чувствует… Олю позвать, пусть подскажет, она же медик?… А! Точно! Чем батя гоблинов в чувство приводил — нашатырный спирт! Он порылся в поясной сумочке, тут же выдернул руку, порезавшись о стекло разбитого флакончика: мчась через узкие проломы и лазы, видимо несколько раз приложился по стенам; теперь там было месиво «йодного цвета».

Ч- черт! Упав на колени, вывалил на пол содержимое. Покопался — о, класс! Маленькая колбочка была хотя и сломана, из-за чего все содержимое остро провоняло нашатырем; но еще содержала в себе не менее трети жидкости. Вытряхнут ее прямо себе на рукав, сунул под нос пленному. Дыши, гад! Ага, закрутил мордой; во-о-от, глаза открыл! Теперь поговорим…

Но пару раз все равно пришлось сделать ему действительно больно, чтобы и окончательно привести в сознание, и ясно дать понять, что это не шутки. Появившаяся вдруг откуда-то Ольга, сочувственно поглядывая на Крыса, сделала пленному какой-то укол. Тот начал окончательно приходить в себя.

— Скажи, чтоб поднимался сюда!

— Он не пойдет… Он водитель и наводчик. Единственный у нас. Он не пойдет, нет… Он на зачистки не подписывался… Вы же понимаете…

— Прикажи!

— Он не послушает… Я ему не командир…

— Тогда скажи чтобы с Проспекта сдавал задом к дверям магазина, скажи, что выносить хабар будете. Скажи, что у старшого рация разбита… И убедительно говори, сволочь! Иначе я сделаю тебе очень больно! Ты меня понимаешь, морда?? — включив рацию на передачу, Крыс сунул ее под нос пленному; другой рукой достав нож и крутя лезвие у того перед глазами. «Надеюсь, теперь ты меня ясно понимаешь?»