Иван Катавасов - Иная реальность

Пришлось Кириллу принимать неудобную позу лицом вниз. Когда и так хорошо, с женщинами не спорят. Им подчиняются, закрыв рот и глаза в ожидании чудес. Предчувствия его не обманули. Нежные, но сильные руки опытной банщицы перевернули его на спину...

В порабощенные бразды бросал живительное семя Кирилл Дербанов. Ни лежа, ни сидя, не потерял он в бане понапрасну время, благие мысли и труды. Сейте, разумное, доброе, вечное... Или, тем не менее, неразумное? Нет, разумное. Еще как разумное. Это гора может не идти к Магомету, а гаметы встречаются. Если, конечно, не применять средства предохранения от нежелательной беременности.

На банном полке любовники трудились далеко не до седьмого пота. Кончили довольно быстро: после войны, на отдыхе всегда так бывает, а после боя, вообще, не до любви, перевести дух, закурить по одной и махнуть не глядя фронтовые сто грамм. По-иному не получится -- адреналиновый ураган не даст. Лишь через день, другой наступит время для половых гормонов. Да и то не у всякого бойца. Многим очень долго приходиться восстанавливаться.

Кирилл Дербанов был бойцом не слабым и прямо из парной с визжащей Виртой под мышкой сиганул в холодный бассейн, где они добрых десять минут кувыркались, как дельфины в тесном аквариуме.

-- Надо нам Вирта в Царском Селе тоже русскую баньку завести. Вот построим бассейн, воду в нем подогревать не станем, а рядом баньку с каменкой. Будешь меня там веничками по субботам.

-- Размечтался! Сам будешь за девушкой ухаживать, чтобы не было пупырчатости внизу живота. Федор Михалыч, вы обещали мною лично заняться!

-- Иду, иду, Дарьюшка. Чайку я уже попил.

Кирилл завернулся в простыню и также приступил к чайной церемонии. Банную норму он сегодня уже выполнил. Пришла пора отдыхать. Без водки, но с генеральшей Натальей, добавлявшей ему в большую чайную чашку кипяточку из пузатого тульского самовара. В простыню Наталья не заворачивалась, а лишь плащом набросила ее себе на плечи.

-- Не люблю баню. Раньше любила, теперь нет. Жарко и душно, даже здесь у бассейна. Пойдемте, Кирилл, покурим на холодке в предбаннике.

-- Почту за честь сопровождать вас, мадам.

В просторном каменном предбаннике веяло приятной прохладой, царил полумрак, и нес собачью службу Леон, охраняя входы и выходы.

Так, Леон на месте. Посмотрим, где Вирта. Парится. Вот, задрыга!

Вирта вертелась на верхнем полке и командовала генералом:

-- Федор Михалыч! Не стесняйтесь. По попке меня, чтоб мужика слушалась. А теперь по сиськам, чтоб было, чем наследника кормить. И сюда тоже, чтоб пупырчатости не было. Ниже-ниже... Ух, хорошо... Кирилл мне изнутри массаж делал, а вы, будьте любезны, снаружи...

-- Как скажете, барышня. Мы во всех местах могём. Приучены-с. Чай, не первый год замужем и банную науку досконально прошли-с.

В предбаннике Кирилл поплотнее запахнулся в простыню, тогда как Наталья оставила свою у бассейна, но сидела она рядом со своим собеседником, скромно положив ногу на ногу.

-- Кирилл, как по вашему, я -- человек?

-- Да, Наталья, я считаю вас человеком с красивой фигурой и, быть может, с родственной душой.

-- Хочу быть человеком, в точности такой, как ваша Вирта, чтобы у меня было все-все человеческое: и соски, и влагалище, и шея, спина... Федя мне сказал, что вы знаете...

Леон подошел к Наталье, встал передними лапами на подлокотник ее кресла и лизнул в щеку. Наталье было захотелось разрыдаться, но она передумала и, грустно улыбнувшись, стала гладить Леона по лобастой голове.

-- Кирилл, я правильно сделал, что воздействовал на ее процессор?

-- Да, Леон. Так было нужно. Ей и, наверное, мне.

Наталья поцеловала Леон в нос, опустила его лапы на пол и, гибко подбросив вверх свое тело, по-гимнастически встала на носки.

-- Кирилл, пойдемте, я вам массаж сделаю. Не пугайтесь, не эротический, медицинский.

У бассейна она уложила Кирилла на кушетку и начала тщательно наносить на все его тело от шеи до кончиков пальцев ног благоухающее массажное масло, без всякого стеснения раздвинула ему ягодицы, затем перевернула на спину, улыбнулась и стала умащать гениталии. После того Наталья опять перевернула его на живот, плеснула маслом себе на грудь и осторожно шагнула ему на спину. Нисколько не заботясь о том, чтобы сохранить равновесие на гладкой коже, она принялась разминать его плечи, корпус бедра, пальцами ног. И только потом начала скользить по его разогретым мышцам всем прохладным атласным телом. Вот тут-то Кирилл сполна оценил всю прелесть того, что на женском теле нет ни единого волоска, ни на ногах, ни в паху.

Блеск! Надо сказать Вирте, чтобы она тоже так попробовала. И эдак...

-- Моя дорогая, ты там Федьку-то не шибко избивай, не до смерти. Он мой старый друг и, вообще, человек глубокоуважаемый..

-- Не боись, Кирилл, жив останется твой генерал. Он у меня как новенький отсюда выйдет.

Через пару минут из парилки подталкиваемый в спину Виртой вывалился Хатежин и весь в клубах пара рванулся под холодный душ, а затем с разбегу плюхнулся в бассейн. Вынырнул и, шумно дыша, положил руки на бортик.

-- Уф-ф! Ух, не за одного, а за двух. Во дает твоя Вирта! Меня так сильно никто раньше не разделывал. Может, только баба-кержачка в Печоре, когда с зоны откинулся.

-- А я, ваше превосходительство еще не то могу.

-- Охотно верю, мадам.

По дороге домой все трое молчали: и в словах, и в мыслях. Вирта была за рулем, а Кирилл с Леоном лежали сзади в обнимку вдвоем, блаженно раскинувшись на мягких кожаных подушках "лендровера". Так же молча они забрали двойника с "доджем" и двинулись к себе в царскосельские хоромы. Дорога на Царское Село была пустой и чистой. Недавно прошумевшая летняя гроза прибила пыль и смыла все следы сражений. По правде сказать, не так уж, чтобы все, но почти. Остальное должна была убрать и подчистить хатежинская трофейно-похоронная команда, чей "уазик" встретился Кириллу с Виртой по пути.

Кирилл был счастлив. Хотя и не думал восклицать в стиле доктора Фауста по поводу остановки прекрасного мгновенья, что было и есть и останется великолепным, поскольку они без всяких яких ехали домой, где очарованью неминуемо было суждено продлиться, а любимая женщина Вирта не имела никакого отношения к дьявольским потусторонним силам. И,если бы она попросила, он бы безоговорочно отдал ей свою бессмертную душу. И ничего бы не попросил взамен или вручил в знак благодарности за доставленное удовольствие. Но Вирте его душа была без надобности, она и без того безраздельно принадлежала ей, точно так же, как ее бессмертная душа принадлежала любимому мужчине Кириллу.

-- Душа моя, тебе непременно надо переодеться сегодня к обеду в смокинг...

-- И начать курить толстые гаванские сигары как американский миллионер мистер Твистер, владелец заводов, газет и пароходов.