Алексей Ефимов - Долгая дорога к дому

Юноша сделал последнее, что ещё было в его силах — плюнул в эти чудовищные глаза. И — попал.

В тот же миг его голова мотнулась от крепкой затрещины — кое-какие человеческие чувства Ньярлат всё же разделял. Но, едва опомнившись, Сергей поднял голову — и плюнул ему в глаза ещё раз. Ньярлат страшно ударил его в живот, уже не сдерживая силы — и через миг юноша потерял сознание от немыслимой боли.

Сергей пришел в себя на высоком, металлическом, но странно мягком ложе, в небольшой комнате с гладкими блестящими стенами. Вдоль них громоздились какие-то выступы, которые он поначалу принял за мебель. Свет падал из похожего на жерло печи небольшого окна на уровне его пояса. Там пылало яркое рыжевато-белое пламя и оттуда доносился равномерный шум воздуха. Несмотря на россыпи мягких бликов комната была погружена в полумрак.

Взглянув на себя, Сергей обнаружил, что обнажен. Над ним нависала массивная металлическая глыба. Он чувствовал себя, но не мог пошевелиться — казалось, всё это происходит во сне.

Металлический блок выпустил тонкий, похожий на лист отросток. Он вытянулся в заостренное до невидимости лезвие и воткнулся в черный от удара живот юноши чуть ниже солнечного сплетения, плавно рассекая его до лобка. Боли не было, только тепло, и Сергей решил, что это действительно происходит во сне. Кровь не показалась — края раны покрылись металлической пленкой, — но, когда они сами собой разошлись, он увидел кровавое месиво внутренностей… и не ощутил ничего, кроме любопытства — он помнил, что Ньярлат ударил его в живот, но не представлял, что там всё превратилось в кашу.

Лезвие исчезло. Глыба выпустила сотни серебристых усиков. Они погрузились в рану и её вдруг заполнило что-то, похожее на нагретый мерцающий воздух. Юноше вдруг стало щекотно, но он не мог даже вздрагивать и лишь его дыхание иногда замирало. Он чувствовал, как что-то деятельно копошится в его внутренностях, приводя их в порядок, — его словно лепили изнутри. Это было странное, но в общем, терпимое ощущение.

Операция оказалась весьма долгой. Наконец, усики втянулись, края раны сошлись. Сергей ощутил внезапный острейший зуд вдоль разреза, металлическая пленка нитью поднялась вверх и тоже исчезла. Теперь он видел только свой живот — впалый, красивый, без малейших следов удара. Сергей сел, решив, что всё это ему просто показалось.

— Машины Мэйат не дадут мне убить тебя, — юноша вздрогнул, услышав знакомый голос Ньярлата. Тот шел откуда-то сверху. — Но не больше. Их функция — поддерживать жизнь, но не важно, какую и в каком качестве. Если ты не станешь служить мне, то пожалеешь, что не умер. Ты согласен?

— Нет, — спокойно ответил Сергей, глядя вверх. Он не видел Ньярлата, а его голос больше не пугал его.

— Ты согласишься.

Ложе, на котором он сидел, растаяло, ушло в пол и юноше пришлось встать. Из стены выросло длинное гибкое щупальце, обвило его испуганно вскинутые руки и подтянуло бьющееся тело под потолок. Холодный металл коснулся загривка и Сергей ощутил мгновенный укол. Боли не было, но теперь ни один мускул ниже шеи ему не подчинялся. При том, он чувствовал всё свое тело.

— Ты совершенно беспомощен, — сказал Ньярлат. — Я могу сделать с тобой всё, что захочу. Смотри.

Под окном-печью открылась яма — круглая шахта глубиной в человеческий рост и в неё по гибкому желобу потек расплавленный металл — Сергей ощутил его острый запах и почувствовал жар. Его сердце сжалось от страха.

— Надеюсь, тебе дороги твои длинные ноги, — сказал Ньярлат, когда шахта заполнилась до краев, а юноша беспомощно обвис над её центром. — Я буду опускать тебя вниз, по миллиметру в секунду. Тебе нужно лишь сказать "да" — и всё прекратиться. Я не знаю, на каком уровне машины остановят меня, но, если ты будешь молчать, то можешь заранее проститься со своими ступнями.

Сергей захотел плюнуть в потолок, но сдержался, зная, что это бессмысленно. Он смотрел на свои босые ноги, чувствуя, как их и всё его обнаженное тело волнами обдает поднимающийся снизу жар. Щупальце, сжавшее его запястья, начало понемногу растягиваться и багровое жерло медленно, почти незаметно потянулось к его ступням.

Юноша зажмурился, чувствуя, как из-под век текут слезы. Теперь было важно только одно — не закричать. Он ощущал, как по его телу катится пот и считал мерные удары сердца. Если не обращать внимания на боль в руках, то можно представить, что это всё сон, только сон…

Когда пальцы его ног коснулись металла, их пронзила дикая боль — но Сергей не услышал ни шипения, ни треска. И прежде, чем пришла боль, он успел ощутить что-то… похожее на воду. Юноша недоуменно глянул вниз. Его ступни невыносимо жгло, но ничего больше с ними не происходило — эта жгучая жидкость оказалась холодной. Несмотря на боль, он хрипло засмеялся — Ньярлат не мог искалечить его. Теперь ему не досаждал самый опасный из врагов — страх, а боль он мог терпеть. Вот только она становилась всё сильнее…

Когда жгущая жидкость поднялась до его колен, он закричал. Когда она дошла до уровня его сердца, он потерял сознание.

Он вновь пришел в себя, лежа на полу. Похоже, тело ему подчинялось. Сергей сел и поёжился, вспоминая о пережитой боли, потом поднялся, осматривая комнату. В ней не было ничего, даже отдаленно похожего на дверь.

— Надеюсь, теперь ты понял правила игры, — сказал невидимый Ньярлат. — Я не могу ранить тебя, но могу причинять боль — какую угодно. Например, вот так…

Гибкие отростки выстрелили из стен, обвили его горло и руки. Другие мягко коснулись его глаз, губ, ушей — и в тот же миг голова юноши словно взорвалась, такая дикая ослепительная боль пронзила её. Он не мог даже кричать, утопая в раздирающем белом пламени. Когда Сергей понял, что больше не сможет терпеть, в нем словно щелкнул выключатель — он лишился чувств. Едва он пришел в себя — боль возобновилась, но выключатель щелкнул ещё раз. Когда он вновь пришел в себя, Ньярлат отпустил его.

— Ты на удивление упорен, — сказал он. — Но я могу применить и иной, обратный боли способ…

Что-то острое коснулось основания позвоночника юноши — и в тот же миг внизу его живота словно вспыхнуло солнце. Непроизвольная дрожь резкого, до боли, наслаждения волной разбежалась по бедрам, свела пальцы ног, перехватила дыхание… Сергей осел на пол, с трудом переводя дух. Ещё никогда ему не бывало так славно. Его тело выгнулось, подошвы судорожно сжались, голова закружилась… он словно падал в темный, жаркий колодец…

— Если ты согласишься, ты будешь иметь это когда захочешь… вечно…

Сергей испытал страшный миг внутренней борьбы. Его тело трепетало, мысли путались, из груди рвался стон мучительного наслаждения… но он вдруг словно увидел себя со стороны — и содрогнулся от отвращения и страха.