Игорь Николаев - Боги войны

— Чего это — бабонек?! — возмутилась вдова Фаленопсис, в сердцах грохнув бокалом о гимнастическое бревно. — Куда это ты нас отправляешь, а? Мужской шовинизм проявил, что ли, лесной псевдокозел? Иди-ка сюда, мэр, поборемся на руках! Я ведь тебя уложу в два счета, не успеешь даже «Был неправ» сказать!

— Уложишь, матушка, уложишь, — согласился Петер. — Но у нас ведь и понежнее тебя бабоньки есть, и помоложе. Зачем всем хорошим людям скопом гибнуть? Мы-то с тобой останемся, конечно, как настоящие мужики…

Народ заволновался, зашумел, началось бурное обсуждение — особенно вдова Фаленопсис старалась до морды мэра добраться. Уж больно животрепещущая тема вышла, важнее некуда.

— Жребием надо! — ревел Тапиока, размахивая своим шерифским зубометом. Несчастный зубомет разевал пасть и щурился, не совсем понимая, чего хозяин от него хочет. — Чтобы по справедливости! Сначала детей, сколько места хватит, а потом жребием!

— В дупу себе засунь свой жребий! — посоветовал мастер Элек Мек, потрясая огромным коричневым кулаком. — Ты не мужик, что ли? Не уступишь место красивой девчонке?!

— Надо, чтобы лучшие ехали! — гаркнул старик Хаджикоюмджиев. — Незаменимые люди, чтобы на новом месте сразу колонию обустроить!

— А выбирать-то кто будет?! — злорадно заорал Тапиока. — Кто будет человечью пользу считать? Ну, доктор Ланцугва, ну, мэр Ганшпуг… А еще кого отправлять?

— Я никуда не поеду! — замахал руками мэр.

— В лес уходить надо, — вздохнул дядя Стракаш. — Пересидим пару недель, глядишь, и пронесет…

— Не выживем мы в лесу пару недель, — возразил Таво Минта, наш доблестный шериф и весьма здравомыслящий в связи с этим человек. — Слишком агрессивная биосфера. Да и если выживем, думаешь, каратели в поселке ничего без нас не тронут? Вернемся на пепелище и тогда уже точно отдадим концы — без жилья, скота и биоморфов…

В общем, если по поводу детей разногласий не было, то по остальным вопросам у колонистов возникло серьезное взаимное недопонимание. И вот когда страсти накалились и в спортзале уже запахло грядущей рукопашной, в помещение заглянул на огонек доктор Эмиль Ланцугва.

Он малость припоздал — принимал роды у рябой некоровы Тики Зеренфара — и поначалу решил, что у нас тут внеплановые народные гуляния в связи с неплановым прибытием Тони Имхо. Но потом, постояв в дверях, быстро просек ситуацию. Дождавшись, когда прения достигнут пика, он молча вышел на середину зала и поднял руку.

Шум еще некоторое время блуждал по помещению — Эмиля не сразу заметили. Но через полминуты в зале воцарилась гробовая тишина. Крепко уважают у нас доктора, чего уж там, любую просьбу выполнят.

— Братья и сестры, вольные колонисты! — проговорил он, добившись общего внимания и поклонившись уважаемому собранию, как это водится у правильных ораторов. — Я вообще не понимаю, о чем вы спорите. Выход очевиден: надо предоставить право улететь всем, кто этого захочет.

Тапиока разочарованно присвистнул.

— Тогда желающих окажется слишком много, — терпеливо пояснил Иезекия Хастлер. — Кто же добровольно захочет подставлять шею под имперский топор?

— А это вовсе необязательно — подставлять шею, — заявил доктор.

— А как же?

— А можно оказать вооруженное сопротивление. А кто не захочет, пусть убирается на все четыре стороны. Таких, думаю, и сорока не наберется.

Тапиока снова присвистнул — протяжно и жалобно. Доктор Ланцугва у нас умный, зараза. Но иногда хочется дать ему по роже, чтобы не очень умничал.

— И как же мы окажем это самое вооруженное сопротивление? — ехидно нудил дотошный Хастлер. — Один только боевой имперский инсектоид вдвое выше меня. А в зверобатальоне таких не меньше пятнадцати штук. А у нас ни одного. Про артиллерию я уже просто не говорю…

— Пятнадцать инсектоидов, два десятка рептилоидов, воздушная поддержка, боевые сколопендры и арахноиды, взвод артиллерийских тетроидов, — безжалостно уточнил мэр Ганшпуг. — Предварительная плазменная орбитальная бомбардировка. А у нас только ручные зубометы, из которых имперской технике даже шкуру не поцарапаешь, и пара трофейных пиратских плазмометов, из которых, если повезет, шкуру имперской технике поцарапать можно. Если очень повезет, конечно.

— Короче, нас сомнут прежде, чем мы успеем развернуться в боевой порядок, — подытожил биомеханик Юхани Пимсонен. — Зальют по пояс органической кислотой, даже пикнуть не успеем…

— Орбитальной бомбардировки не будет. — Доктор снова поднял руку, убивая поднявшийся галдеж. — Иначе от поселка останется огромное и скучное выжженное пятно, мало пригодное для пропагандистских целей. Акции устрашения не для этого проводятся. Потребители пропаганды по обе стороны фронта должны видеть грозную карающую машину Империи в действии, должны трепетно созерцать красочное шоу — с треском, кровью и многочисленными смертями в прямом эфире. Иначе уничтожение Курской Дуги — скучный пункт в галактической статистике. Никто про нас не знает, а узнав о нашей трагической судьбе, не слишком-то обеспокоится. Вот смотрите, я вам говорю: на краю Галактики, мол, в результате орбитальной бомбардировки погибло четыреста человек. Страшно вам? Да нет, не очень, порой погибало разом и по сотне тысяч. Рабочий момент. А теперь представьте, что вы смотрите 4D-хронику, в которой свирепые рептилоиды разрывают на куски мечущихся между пылающих строений вольных колонистов, детишек и бабонек, которым некуда спрятаться. Даже если этих несчастных будет всего пара десятков, эффект выйдет куда как круче…

Доктор, конечно, не этого добивался, он просто хотел уверить нас, что орбитальная бомбардировка, от которой вовсе нет спасения, явно не предполагается. Но народ живо представил себе нарисованную картину и содрогнулся, быстро теряя остатки боевого духа.

— Стало быть, бомбардировка отменяется, — хладнокровно продолжал Ланцугва, чувствуя, что переборщил. — Далее: для имперского Звездного Легиона мы — легкая пожива. Детский сад. Они идут не воевать, а избивать младенцев. Стало быть, гвардейские и преторианские части задействованы не будут, они сейчас еле с Долопихтисом справляются. На Курскую Дугу пришлют новобранцев, необстрелянных новичков, тетроидной кислоты еще не нюхавших. Мало того: зверобатальону тут делать совсем нечего, зверобатальон против нас выпускать — это все равно что палить из плазменной артиллерии по черномухам. Экономически невыгодно. Империя сбросит сюда подразделение поменьше. Чувствуете, как потихоньку растут наши шансы?

— Чувствую, — обреченно сказал мэр Ганшпуг. — Пожалуй, ты прав, док: в связи с такими обстоятельствами у нас не один шанс из десяти миллионов, а, скажем, два-три. Пусть даже четыре. Но без тяжелой техники наши шансы все равно стремятся к минус бесконечности. Ты бы не кормил общество сказками, брат, а дал нам спокойно решить, кого мы отправим с Тони Имхо. Если повезет, он потом вернется, и мы эвакуируем еще сорок человек.