Сергей Сезин - Провозвестник Тьмы

Было такое время… И не только в нашей стране. В пятнадцатом году так стрелять пришлось и туркам. Орудия у них были почти такие же. Во время Дарданелльской операции 18 мая 1915 года рядовой Сейид сам стрелял из трехсотпятидесятимиллиметрового орудия, вручную таская снаряды по 276 килограммов, поскольку подачный кран тоже повредило. При этом артиллерист (якобы) попал в британский броненосец «Оушен», лишив Антанту одного из трех потерянных в тот день броненосцев.

После боя, когда фотографы должны были запечатлеть подвиг Сейида, он не смог поднять этого снаряда. Не хватило силы. Пришлось снимать его с деревянной копией.

Я видел фотографию и Сейида, и памятника ему. Это мне знакомые, бывшие в Турции, показывали и рассказывали. Некоторое пояснение про то, что должен был сделать бравый аскер.

Он должен был ОДИН взять снаряд из подачного окна погреба, уложить его в тележку, тележку протащить метров за 10–15 до орудия. Далее начиналась акробатика. С оным снарядом он должен был подняться на лафет по металлической конструкции на высоту метра четыре-три. Подтащив снаряд к замку, он должен был приподнять его, вставить в казенник и протолкнуть внутрь.

Дальше было чуть полегче – деревянным досылателем загнать снаряд поглубже, до врезания поясков. Потом вернуться обратно и перенести два полузаряда пороха, они менее тяжелые. Вставить в казенник и дослать. Закрывание замка и вставление воспламенительной трубки – это мелочь. Развернув пушку штурвалом, навести и выстрелить. Тут турки-потомки малость врут. Трехсотпятидесятимиллиметровый снаряд весил килограммов пятьсот. 276 кг весил снаряд 260 мм. Полузаряды весили килограммов по 40–50. Вообразите себе усилия турка.

Я лично не поверил всему и сказал, что это был снаряд поменьше калибром, в 210–240 мм. То есть вес первых 80–110 кг на то время, вес вторых – до 140 кг. Для тренированного грузчика тех лет – на пределе, но возможно. Но турки верят в свое. Кстати, английский линкор погиб на минах, а не от доблестного выстрела. Но снаряд в него мог попасть. Если аскер успел отдышаться после такого подвига. Но не надо ограничивать возможности Аллаха. Он не только лучший из счетоводов и помогает таскать тяжести, но может и сподобить выставить нужный угол прицеливания.

Надеюсь, поблизости нет никакого специалиста по артиллерии, который, услышав ту ересь, что я сейчас несу, скинет меня с десятиметрового вала, чтобы прекратить речи профана, оскорбляющие то, чему он поклонялся всю жизнь. А вот жертвы поисков металлолома. Здесь был бронеколпак. Сейчас он срезан заподлицо с бетоном. Да, двери в казематы тоже должны быть броневыми. Сейчас их тоже нет. Были и сплыли вместе с подъемником в траверсе.

А дальше я стал жертвой своих планов. Спуститься с вала оказалось настолько сложно, что я не остановился только потому, что инерция этого не дала. А как я не грохнулся и не собрал все колючки на себя – это только небесам известно. Сбежав вниз и еле остановившись, я глянул на тот вал, с которого спустился, и решил, что штурмовать такой вал – это нечто героическое. Даже если наверху не будут сидеть ребята в белых гимнастерках, которые желают достать тебя пулей или штыком.

Перед валом рос лес, откуда на меня рванулись полчища комаров. И я спасся бегством в ворота вала. От комаров и стихийных бедствий бегать не обидно.

Дальше я исследовал остатки другого бронеколпака, размером побольше… Народ же веселился где-то внизу. Время шло незаметно, и я, поддавшись этому незаметному течению времени, обнаружил, что до отправления автобуса остается полчаса. А уехать мне не на чем. За полчаса ни пехом, ни бегом до Кронштадта не доскачешь. Пойду побыстрее на шоссе и буду ловить автобус на нем. Если поймаю нечто другое, едущее в Питер, – тоже не беда.

Ага, вот навстречу мне катит пазик. Я поднял руку, но остановился не автобус, а ехавший вслед за ним старый УАЗ-452. Раньше на таких «скорая» ездила, и в армии они тоже были у военных медиков. Компании, что ехала на уазике в Питер, нужно было на Каменноостровский проспект, туда они и были готовы меня подбросить.

– А метро на этом проспекте есть?

– А как без него обойдешься? В двух кварталах от нашего дома «Петроградская».

Ну, вот и славно. Время постепенно движется к концу рабочего дня, а у меня еще и дело не сделано.

Довезли меня, я расплатился, поблагодарил, спросил, в какую сторону мне к этой станции идти, и пошел. Времени как раз хватило, чтобы я доехал до гостиницы. Поскольку на пейджер уже пришло сообщение, что встреча состоится в восемнадцать десять в назначенном месте, сразу же отправился туда и попал без опоздания. С детства не люблю опаздывать, потому всегда прихожу раньше и жду. В институте еще терзался при этом мыслью, что коль никого нет, то не попутал ли я чего? Но каждый раз оказывалось, что не никого нет, а ПОКА никого нет.

Все. Теперь мне в Питере осталось только купить продуктов на дорогу и не проскочить мимо Московского вокзала завтра. Вечер я провел в номере за просмотром какого-то сериала про жизнь современных рекламщиков. Периодически его прерывали длиннющие рекламные вставки. Очевидно, для иллюстрации правдивости сериала. Во время этих перерывов я выключал звук, чтобы вопли с экрана не так врезались в мозг, и размышлял о чем-нибудь постороннем. То, что я пропускал момент, когда кончалась реклама, а начинался сериал, нисколько не мешало ни думать, ни смотреть.

Сначала я размышлял о помершей в Петропавловке княжне Таракановой. Итогом размышлений было то, что Российская империя все же была европейским государством. Пока девушка, чье происхождение абсолютно неизвестно (но в славянском корне ее все дружно сомневались), называла себя персидской принцессой или «султаншей Али-Эмете», это никого не волновало. Но когда заговорила про происхождение от императрицы Елизаветы и Алексея Разумовского, она вызвала огонь на себя. Так что не «скифы мы».

Потом о золоте, содержащемся в крови. Почему я подумал о золоте и крови? Что-то такое прозвучало с экрана и как-то сложилось во мне. Ну да, я читал Асадова и знаю, что того золота хорошо если всего микрограмм на литр, то есть, конечно, больше нуля, но не сильно больше.

Есть в организме хром, цинк и всякое такое, но отчего-то не нравится мне это открытие. Теперь всякая сволочь будет на этом основании утверждать, что она тоже входит в золотой фонд человечества.

Но, как учил нас Алексей Константинович Толстой, заткнуть течение науки невозможно. Это не удалось Лонгинову из-за отсутствия хвоста, не удастся и мне. Возможно, по той же самой причине.

Так я развлекался в свой последний питерский вечер, пока не выключил телевизор. «Город белых ночей и черных суббот» сжалился надо мной и дал наконец поспать как следует.