Сергей Абрамов - Медленный скорый поезд

А имя проводницы узнать надо. Вот вернется она минуток этак через двадцать – двадцать пять, узнаем имя и хорошо запомним.

Пастух искренне не знал, на что посылал женщину. Формально – ни на что страшное, опасное, замысловатое. Экая проблема! Прошла местная вагонная проводница по чужим вагонам, может, подружку повидать захотела, коллегу по профессии, время свободное выдалось – а оно и вправду выдалось: проводница-то читала себе спокойненько в купе, отдыхала от дневной или ночной беготни. А тут – Пастух. Ну, сговорил ее сходить по составу и вправду навестить кого ни то из коллег – рутинное дело вообще-то. Она и пошла. За пятихатку-то – кто ж не сходит?! Минут пятнадцать – в один конец, минут пять – десять полялякать с коллегой, а еще пятнадцать – назад в свое купе, где ее Пастух перехватит…

Все чисто, все тип-топ, никаких опасностей для фигурантки нет, ан чего-то Пастуху не нравилось. И «чего-то» это относилось не к возможным рутинным событиям на повагонной прогулке женщины, а к чему-то, чего Пастух не шибко-то и понимал сам.

И сам себя резко одернул: утри сопли, Пастух! Ты – на деле, и оно не терпит сомнений и тем паче соплей. Утри их и усмирись. И дама работает не бесплатно, не хотела бы – не пошла бы…

Он встал с полки и вышел в вагон. Купе проводниц было, как и заведено, крайним. Из середины вагона, из коридора крикнул Стрелок:

– Кого пасешь?

– Женщину здешнюю казенную, – ответил Пастух. – Вот-вот подойти должна… – Вроде как оправдался невольно, нехотя, а все же, все же.

– Лизу, что ли? – спросил Стрелок. Он в отличие от Пастуха знал ее имя и скорее всего никакими комплексами в общении с ней не заморачивался. – Толковая тетка, – вроде как подбил бабки Стрелок, – что ни поручи, пусть хоть и по мелочевке, все сделает тип-топ. Она ж мастер спорта по стрельбе, чемпионкой Москвы была…

Пастуха информация малость ошарашила.

– А чего ж она по неделям от Москвы до Владика мотается?

– Ребенок у нее больной, дочь, в третий класс ходит, мать-старуха кушать просит, ну и так далее… короче – денежки требуются. Она и берет, когда дают.

– А ты откуда знаешь?

– А я люблю разные вопросы задавать. Мне отвечают. Кто хочет. Лиза девушка молчаливая вообще-то, но вот ведь отвечает, ей выговориться иной раз надо…

– Это тебе она выговаривается?

– А хоть бы и мне. Я, Пастух, кроме как стрелять, еще и слушать умею. И выводы делать.

Разговор плавно свинтился. Стрелок свое выговорил, а Пастуху, как он сам разумел, стоило малость подумать. Не о судьбе бедной проводницы, конечно, но о судьбе ее альтер эго, умеющего, как выясняется, профессионально стрелять. Оружия в заначке Пастуха за время путешествия малость поднабралось – от плохих-то людей чего ж не взять полезное. А лишние руки – они ведь не всегда лишние. Так уж и тем более к блеклому карандашному портретику проводницы Лизы, словесно набросанному Стрелком, стоило приглядеться. Ехать им еще и ехать. До Ишима – два с лишним часа стучать колесами…

– Спасибо за уместную инфу, – сказал Пастух Стрелку, – курочка, как говорится, по зернышку… И кстати! Если уж ты такой человекознатец, как утверждаешь, то нам стоило бы оглядеться по сторонам и подсобрать вокруг толковых и полезных людей.

– Так тут, почитай, две трети поезда собрать можно, – засмеялся Стрелок, – толковых-то… А вот полезных… Не спешишь ли, Пастух?

– Спешу, – согласился Пастух. – Времени у нас – кот наплакал, а зверь этот скуп на слезы. Ты прав, собирать – некогда. Но предупредить пассажиров надо.

– О чем предупредить? О том, что твой Слим… или кто там еще к веревочке подвяжется?.. небольшими ударными силами… совсем небольшими, согласись!.. хотят… – Он примолк на миг и сразу продолжил: – Они вообще-то одну Марину хотят. С потрохами. И тебя до кучи – выпотрошенного. Или пристреленного – это уж как Слим решит. А людей у Слима не так уж и много. Тех, что я видел, не то пятеро, не то – с перебором! – шестеро навскидку. Плюс Слим. Это что, нам много? Нас, если считать начальника поезда и остальных, уже – кулак. А те пассажиры, что не в кулаке, – так они жить хотят. Они, когда время подвалит, сами вооружатся. Поневоле… Послушай меня, Пастух, не умножай сущности, оставь все как есть, и зуб тебе даю коренной – не получится в поезде войнушки… Вон, кстати, Лиза идет. Спроси ее…

Спрашивать проводницу Лизу о возможной блиц-операции в поезде смысла не было. Зато наклюнулся совсем простой вопросик:

– Ну, как пассажиры? Все спокойно или тревожно?

– Все спокойно, – ответила Лиза, садясь на полку. – Никто ничего не слышал. Никто ни о чем не знает. Тихо кругом. Пассажиры – как дети малые. Их не пугают, они и не пугаются, а что явно бандюки в поезде, так это никого, кроме вас и самих бандюков, пока не колышет. Пока они сами по себе и тихие.

– А вас колышет? – спросил Пастух.

И чтоб спросить, спросил, и чтоб ответ услыхать.

– Мне все это очень не нравится, – сердито сказала она. – Едем, как на бочке с почти сухим порохом… – Помолчала чуток, объяснила, что сказать хотела: – Вроде бы и не взорвется, так навоняет – дышать нечем станет.

Судя по всему, Лизе пришла пора выговориться. Накопилось. Или накипело. Действовать ей очень хотелось, а как, чем, зачем действовать – ну не знала она точно, а чуйка чуяла и жить спокойно не позволяла. Явно активной женщинкой была Лиза, куда более активной, чем положено простой проводнице: подай, принеси, постели, убери, да вот еще – сбегай, красивая, в вагон-ресторан и притарань нам коньяка бутылочку. Ну, стрелок ведь она. С маленькой в отличие от Стрелка буквы. Или стрельчиха.

Смех смехом, а Пастуху как-то неловко стало – ну хоть на минуточку. Сам гонял девчонок за «выпить» и «закусить», сам денежку за то платил. А что такого? Обслуга она и есть…

– Я многого здесь в поезде не умею, – сказала Лиза, ни к кому конкретно не обращаясь. Хотя Пастух теперь все себе на счет списывал. – Мое дело – белье поменять, купе, коридор убрать, сбегать в вагон-ресторан и бутылочку клиенту притаранить, – буквально повторила надуманное Пастухом. – Это работа моя, штатная и внештатная. Я знаю, вы там все собираетесь в купе у бабули хорошей, чего-то прикидываете, складываете-вычитаете, а что в остатке?.. У Зинки вон в вагоне шесть человек с оружием. В открытую! И не с пукалками какими-то, а с серьезным огнестрелом. Бандюки, честное слово! Они чего такого задумали? Переворот вершить? Так и свершат, пока вы водку пьете и ля-ля точите. Теперь вместе с начпоезда… – замолкла.

– Все-таки шестеро? – жестко, уже не думая о бонтоне, спросил Пастух. Посмотрел на Стрелка. – Плодятся они там, что ли?

Стрелок ответить не успел. Лиза встряла:

– Четверо сели сразу в Омске. Все как положено: билеты плацкартные в одно купе. А двое чуть позже подошли, минут через двадцать – тридцать. Откуда-то с хвоста. В то же купе пошли. А сами вроде без мест, потому что вообще из купе не выходят. Их шестеро там. В сумме. Не продохнуться. И не просят ничего: ни выпивки, ни даже чаю.