Геннадий Эсса - Огненный шар

В 9 часов 45 минут вечера красный огонь вспыхнет на крепостной мачте, и в ту же минуту по команде прозвучит холостой выстрел, что даст войскам, осадившим дворец, весть о том, что «Аврора» всеми своими пушками готова поддерживать рабочих, солдат и матросов. Вскоре после полуночи революционные войска ворвутся во дворец и арестуют Временное правительство. Вооруженное восстание в Петрограде победит. При штурме Зимнего бок о бок с рабочими и революционными солдатами будут сражаться матросы крейсера.

Сразу же после победы социалистической революции авроровцы поддержат в городе порядок, а спустя два-три дня примут участие в подавлении мятежа юнкерских училищ.

Жан пригрелся на коленях Лизы и чуть было не заснул от усталости.

– Очень подробный рассказ, – сказала Ин. – Спасибо тебе, Ник.

Жан, а ты что-то знаешь об этом времени?

– Ну ты и академик! И что ты хочешь этим сказать? Все нам это надлежит пройти? Кстати, я стих знаю, – поднял голову Жан. – Правда, не понимаю, к какому времени его можно отнести, по-моему, он подходит именно к этому.

Жан встал со ступенек, вышел вперед, повернулся к сидящим ребятам и, расстегнув куртку, начал:

– Сам сочинил? – спросила Ин.

– Нет. Это творение не принадлежит моему перу. Нашел в Интернете. – Жан оглянулся в сторону Невы и заметил вдалеке движущийся темный корабль, который дымил всеми своими трубами.

– Смотрите, что-то плывет в нашу сторону, – воскликнула Лиза.

– Это корабль. Где-то я его видел, – сказал Ник и подошел ближе к воде.

Поднялись небольшие волны от идущего корабля, который медленно проплывал мимо.

– Так это же «Аврора», – крикнул Жан. – Смотрите, на борту написано.

– Что за «Аврора»? – спросила с интересом Лиза.

– Да крейсер. Он потом по Зимнему вдарит и даст команду к революционным действиям, – пояснил Жан. – Он на приколе уже столько лет стоит… Кто бы мог подумать, что он еще и плавает.

– Вот бы сейчас туда, – мечтательно произнес Ник. – Там матросы. Я всю жизнь мечтал поплавать на военном корабле.

– А при императоре Петре не плавал? – напомнил Жан. – А как воевали, забыл?

– Это я помню. Было время… А сейчас, смотри, какая мощная штуковина из металла, пушки совсем другие… – Ник проводил крейсер взглядом и подошел к Жану.

– Ну что, поэт? Что делать будем?

– Знаешь, все то, что ты рассказал, – это, конечно, интересно, но я понял – времена сейчас мутные, а мы одеты как большевики. Нарвемся на эсеров или кадетов – вломят по полной за это большевистское одеяние.

Ник призадумался, потом взглянул на девчонок.

– Да, вид у нас откровенный. Надо бы как-то одеться по-другому. Так сказать, ни вашим ни нашим. А, впрочем, какая разница? Сейчас все ходят, кто в чем. Посмотри на солдат. У многих даже шинели не наши, и ничего. Главное, чтобы голова соображала.

Жан пожал плечами.

– Слушай, Ин, – обратился он к девушке. – Нам оружие дадут? Как-то неудобно без него революцию делать.

– Я знаю, дадут. Это все утром, – ответила Ин.

– Ну, тогда я согласен задержаться здесь до полной победы. А тебя, Лиза, теперь заберу только с собой.

– Это невозможно, – улыбнулась она. – Лучше побудь в этом времени со мной подольше.

– Я с тобой готов еще пару таких революций сделать.

– Одну до ума доведи, – тут же отреагировал Ник.

– Скоро светать будет, – сказала Ин. – Нам надо на ту сторону, на Васильевский остров. Там штаб.

Они шли по Дворцовой набережной к мосту.

Ник постоянно оглядывался назад и настороженно всматривался в лица встречающихся солдат и матросов.

Гражданских попадалось очень мало. Они предпочитали отсиживаться по домам в такой ранний час.

Мимо с шумом проезжали грузовики с солдатами, которые дружно распевали песни и свистели, привлекая к себе внимание.

В такой обстановке было трудно разобраться. Все считали себя революционерами, имея при этом совершенно разные взгляды на сложившуюся ситуацию в городе. По другую сторону дороги шли пьяные анархисты. Они под гармонь орали свои песни, задевая прохожих. Некоторые пытались пританцовывать, выкрикивая матерные частушки.

Слева оставался Зимний дворец с темными окнами. Вокруг него были навалены мешки с песком и баррикады из всякого хлама. Вокруг ходили вооруженные люди с винтовками. По углам здания разместились пулеметные точки.

– Это здесь, что ли, засело Временное правительство? – спросил Жан.

– Здесь, вместе с Керенским, – сказал Ник. – Видишь, как приготавливаются к обороне. А ты столько живешь в Питере и толком ничего о городе не знаешь.

– Меня привлекают другие события, – Жан задрал голову вверх.

– В космос собрался слетать?

– А может и собрался. Вот заберу с собой Лизу, и рванем на днях.

– Каким ты был, таким и остался, фантазером, – заметила Ин.

Они вышли на Дворцовый мост и тут же были остановлены военным патрулем, состоящим из двух матросов и трех солдат.

– Куда путь держат молодые люди? – спросил матрос, опоясанный пулеметной лентой.

– Как на картине, – вслух заметил Жан.

– Какой еще картине? – не понял матрос.

– Революционной, – пояснил Жан. – Будет такая написана картина – матрос с пулеметными лентами на шее.

Матрос пожал плечами.

– Чудак, – сказал он. – Так куда путь держим?

– На ту сторону, – перебила Жана Ин, чтобы он снова не сказал чего-нибудь лишнего. – У меня там родственники живут, вот идем к ним.

– А мандаты у вас есть? – спросил солдат.

– Мандатов нет. Откуда у нас могут быть документы, когда мы, честные люди, только что обворованные монархистами, идем в сторону дома нашей подружки переночевать, – сказал Жан. – Мы всю ночь не спали, избегая встреч с врагами. Сейчас сами понимаете, какое время… Не знаешь, где свой, где чужой…

– Это верно, – согласился солдат. – Вы, ребята, смотрите, осторожней. На Васильевском ночью кадеты и студенты с эсерами дрались. Не попадите в какую-нибудь заваруху.