Максим Резниченко - Плетущий

Громкий смех, совсем не похожий на старческий, внезапно прекращается, будто его и не было. Плетущий глядит на Мишу очень серьезно.

– Неважно, – повторяет он, – откуда я знаю твое имя, потому что я пришел помочь тебе спасти бедную женщину.

Мой друг от удивления замирает соляным столбом не в силах что-нибудь сказать, и его реакция, похоже, крайне забавляет седобородого.

– Что ты знаешь об этом? – резко спрашиваю я.

Он переводит на меня взгляд своих темных глаз.

– А ты, должно быть, Оружейник? – произносит он, вроде как спрашивая, но я не слышу вопроса в его голосе.

– Кто ты такой и откуда тебе известно мое имя?

– Я не враг вам, и, по-моему, этого достаточно для начала.

Глотаю готовые сорваться с языка злые слова и вместо них говорю совсем другое:

– Ты знаешь, как разбудить женщину?

– О, нет, – он даже руки вскидывает, – боюсь, этого не сможет сделать никто.

– Почему? – спрашиваю я быстро.

– Потому что она неизлечимо больна, – отвечает он.

– Чем?

– Я этого не знаю, – Плетущий пожимает худыми плечами, – никто не знает.

– Ты местный? – догадываюсь я.

– Не совсем, – следует уклончивый ответ.

– Почему никто не знает, чем больна эта женщина? У вас разве нет врачей? – для меня связь с явью становится уже очевидной. Сон Миши оказывается необычным: он точно копирует реальность, если судить о том, как нас нашел Семен, и о том, что незнакомец оказывается откуда-то из этих мест. Так бывает, что сон и явь очень точно повторяют друг друга.

– Есть, – отвечает незнакомец, – они приезжали сюда из Тайтай.

– Что за Тайтай?

– Это старая столица нашего острова.

– Что сказали врачи?

– Ничего.

– Но диагноз какой-нибудь они поставили?

– Мне это неизвестно. Я лишь знаю, что они приезжали, но ничем помочь не смогли. Эта женщина без сознания уже шесть дней.

– И как же ты хочешь помочь нам спасти ее? – не скрывая подозрения, спрашиваю я.

– Я помогу вам спасти ее душу, – отвечает старик.

Какое-то время я смотрю на него, пытаясь понять, кто же он такой, откуда ему известно имя моего друга и мое прозвище.

– Вижу, ты не веришь мне, – уже без сарказма произносит он.

– Ты даже не назвался, – отвечаю. – Почему я должен верить тебе?

– Называй меня Стариком.

– Стариком?

– Да, меня все так называют.

– А имя?

– Если я скажу, что не помню его, ты мне поверишь?

– А может быть, это ты устроил болезнь и комму, в которой пребывает женщина? – мой вопрос зависает в воздухе и звенит натянутой струной. Я вижу, как напрягаются мышцы на обнаженных торсах воинов, когда им передаются эмоции хозяина, и как белеют их пальцы, сжимающие оружие.

– Бессмысленно говорить что-либо, если ты мне не веришь, – роняет Старик.

– Как именно ты собираешься спасать душу? – спрашиваю я после короткой паузы, оценивая его реакцию.

Седобородый или действительно раздосадован моим недоверием, или в нем погибает поистине талантливый актер. Плетущий не спешит отвечать, словно раздумывая, следует ли посвящать меня в свои планы.

– Я и мои воины, – широкий жест рукой в сторону тварей, – не дадим демонам утащить ее в Пекло.

– Каким демонам? – настораживаюсь я.

– Которые придут за ней.

– Что ты несешь, Старик?! – вспыхиваю я. – О каких демонах ты говоришь?

Почти сразу мне удается взять себя в руки, и я вижу, как от секундной вспышки моего гнева побелело и осунулось лицо Плетущего, а его твари незаметно придвинулись к нему ближе. Не сразу я понимаю, что Старик меня боится. По-настоящему боится, хотя и пытается скрыть это.

– Я не знаю, какие именно демоны, – наконец выдавливает он охрипшим голосом, – но уверен, что они явятся.

– Семен! – громко зову я, и Старик вздрагивает от неожиданности. – Семен, иди сюда!

Он мне не отвечает, а через минуту оказывается рядом.

– Что? – Рыжий хмуро глядит на седобородого и тварей за ним.

– Держись рядом.

– Хорошо, – кивает он, крепко сжимая автомат.

– Что будем делать? – негромко спрашивает Миша, чуть наклонив ко мне голову, но не отводя взгляда от Старика.

– Вернемся к женщине и посмотрим, что можно сделать, – говорю, а сам слежу за Стариком и его реакцией.

Он ничего не говорит, едва заметно пожимает плечами и дает понять, что ему все равно, что мы будем делать. Должен сказать, меня смущает тот факт, что Плетущий слишком напряжен и слишком тщательно пытается скрыть это.

– Что за оружие в руках твоих воинов? – спрашиваю у него.

Седобородый не ожидает подобного вопроса, но отвечает почти сразу:

– Это хатисы.

– Хатисы? – удивляюсь я. – Впервые слышу.

– Это оружие, которым пользовались воины моего племени… когда-то.

– Где же находится твое племя?

– Его уже нет.

– Почему?

Плетущий отводит глаза и негромко отвечает:

– Старики поумирали, а молодые подались в большой мир. Остался только я, моя память и тени моих предков.

– Твои воины?

– Да.

– У кого ты учился? – спрашиваю прямо.

– Учился? – не понимает он.

– Да, у кого ты учился, чтобы стать Плетущим? Кто твой Учитель?

– Я ни у кого не учился, – его ответ несказанно меня удивляет, – и я не знаю, кто такие Плетущие.

Он врет мне, и я вижу это, но вслух ничего не говорю.

– Сколько тебе лет?

– Не помню, – снова ложь, – я очень стар.

– Откуда ты знаешь, как зовут моего друга и меня? – без паузы спрашиваю я.

На этот раз он отвечает не сразу и снова хмурится.

– Я же сказал, что это неважно, – начинает он недовольно. – Я…

– Мы сделаем так, – перебиваю его на полуслове, и Плетущий умолкает. – Я не знаю, кто ты такой, а сам ты не хочешь ничего говорить. Твои загадки и недомолвки мне надоели.

Старик шумно выдыхает и будто сдувается, отчего принимает крайне усталый вид. Я ловлю на себе недоуменный взгляд Миши.

– Я и мои друзья, – продолжаю тем временем озвучивать ультиматум, – даем тебе пять минут, чтобы ты со своими тварями покинул это место.

Семен поворачивает ко мне голову. Я вижу это только краем глаза, потому что все внимание направлено на Старика. Знаю, что успею открыть огонь по тварям, прежде чем они ринутся в атаку. Нас разделяет до десяти метров, и этого достаточно, чтобы уничтожить ближних ко мне воинов. Ну а Миша с Семеном поддержат меня огнем. Все будет кончено за минуту, и никакая техника фехтования, никакие хатисы не спасут тварей от наших пуль. Я в этом уверен и вижу, что Старик тоже не сомневается в исходе короткой схватки, если она состоится. А уж после нее я заставлю седобородого говорить со мной, и никуда он не уйдет, пока я не отпущу его. Седобородый должен понимать, что попал в ловушку, и у него остается только один способ избежать ее.

– Я никуда не уйду, – произносит он, – а вы не сможете напасть на меня.