Максим Резниченко - Мертвый Город

Я вижу, как Рыжий, выглянувший за угол, напрягшись всем телом, начинает движение назад, вскидывая оружие.

А потом уже и я вижу, как с улицы, за которой должна была наблюдать Соня, появляются скорпионы. Даже сейчас, когда время тянется так лениво, их движения быстры и смертельно проворны.

Первой открывает огонь Соня. С перепугу она безбожно мажет. Вслед за ней начинает стрелять и Семен. Он в упор расстреливает выбежавшего из-за угла первым скорпиона. Его пули пробивают тварь насквозь, вырывая из тела монстра целые куски. Скорпион точно спотыкается, наткнувшись на невидимую стену, и неуклюже заваливается. А потом время, словно рывком, возвращается в свое обычное русло.

Грохот нескольких стволов сливается в один. Соня, расстреляв целый магазин за несколько секунд, выкидывает его и вместо того, чтобы «достать» новое оружие с уже снаряженным магазином пытается вставить полный, У нее не получается, а автомат выпадает из ее рук.

Слишком неэкономно израсходовав почти весь боезапас, Рыжий не сбавляет темпа стрельбы и выпускает оставшиеся патроны во второго скорпиона, удачными попаданиями сбив того на землю. Сразу два монстра появляются из-за угла, а за ними еще и еще. Семен отступает, лихорадочно размахивая руками, словно сломанная марионетка. От атакующих монстров его прикрывает Клаус, точными выстрелами опрокидывая сразу двоих. Наконец начинает стрелять Соня, разобравшаяся со своим оружием. На этот раз она ведет огонь короткими очередями.

Огонь моего Печенега вносит в ряды наступающих тварей настоящий хаос. Пули прошивают монстров насквозь и на излете им еще достает энергии, чтобы жадно впиться в следующих тварей. В стороны летят конечности, куски панцирей, обломки хелицер, во все стороны брызжет алым и чем-то желтым. Монстры заполонили собой весь перекресток, бесполезно толкаясь и мешая друг другу, но нам это только на руку – не нужно слишком хорошо целиться.

Автомат Сони умолкает, а через несколько секунд она уже уверенно сжимает в руках новый.

Семен все также слишком расточительно расходует патроны, поливая тварей свинцовым огнем.

Клаус отстреливается ведет огонь уже из РПК. Ни тени страха, только гримаса ненависти и злой радости искажает его лицо.

А скорпионов становится все меньше, и вместо убитых новые не появляются. Соня в очередной раз меняет оружие. Замолкает автомат Семена, и парень замирает, «доставая» новый. И в этот самый миг уже умирающий от ран монстр, корчащийся от него в десятке метров, выгибается немыслимым образом, в смертельной судороге бросая себя вперед, и выкидывает в последней атаке свой страшный хвост с жалом на конце. Мне кажется, что даже сквозь грохот очередей я слышу, как оно коротко свистит, рассекая воздух, а потом вонзается в Семена, пробивая грудь насквозь. Алое от крови оно еще выглядывает у парня из спины, когда он выпускает из ослабевших рук оружие и хватается руками за жуткое жало.

На какой-то неуловимый миг скорпионы замирают, а мы прекращаем огонь. Соня, стоящая сейчас рядом со мной, неверяще смотрит на Семена, а потом срывается с места и бежит к нему.

– Куда?! Стой! – кричу ей.

Мой голос, словно служит сигналом для скорпионов. Их еще около десятка, и твари кидаются на нас в безумной и яростной атаке.

Я не верю своим глазам и даже пребываю в некоей прострации, но мои руки живут своей жизнью. Выверенными до последнего миллиметра движениями они наводят пулемет на монстров, а палец жмет на спусковой крючок. С какой-то отрешенностью я наблюдаю, как жадно тянутся навстречу скорпионам дульные вспышки Печенега, с огромной скоростью выплевывая из его дула свинцовую смерть, как его лютые пули с жадной ненасытностью впиваются в черные хитиновые тела, отшвыривают их, вырывая из тех целые куски, перебивая конечности и буквально разрывая огромных насекомых на части.

Ничего не видя вокруг, Соня преодолевает последние метры до распластавшегося на земле Семена. На какой-то миг она оказывается на линии огня Клауса, начавшего стрелять на секунду позже меня, но ни на мгновенье не сбавляет ход. Парень прекращает огонь в самый последний момент. Он что-то кричит Соне, но та его не слышит и, уже добежав до Рыжего, падает на колени подле него.

Звонко щелкает затвор, не находя новых патронов – я расстрелял весь боезапас. Автоматически меняю пулемет на новый с полным коробом патронов, но стрелять уже не в кого. Все твари мертвы и их уродливые тела исчезают на наших глазах, тая в воздухе, как дурной мираж. Скорпион, нанесший Семену страшную рану, уже исчез, а парень все еще цепляется за жизнь, зажимая руками ужасную дыру в груди.

Оглядываюсь на улицу, ведущую на мост, с которой нас атаковали скорпионы. Никого. Показываю Клаусу на перекресток. Он понятливо кивает, и мы, преодолев полтора десятка метров, подходим к развилке каждый со своей стороны. Улицы, ведущие от него в разные стороны, безжизненны и пусты. Выхожу на сам перекресток, стараясь охватить взглядом, как можно большее пространство, но ничего, кроме мертвых зданий вокруг, не видно.

Разворачиваюсь и с тяжелым сердцем иду к Семену и склонившейся над ним Соне. Ее плечи вздрагивают в безмолвном плаче, но она обеими руками, красными от крови, закрывает страшную рану на груди Рыжего. Под ним натекла уже целая лужа, щедро оросив грязно-бурый песок.

Ноги мои не гнутся то ли от усталости, то ли от скорби, но я продолжаю идти. До них остается несколько метров. Я уже вижу, как у Семена изо рта толчками вытекает неестественно алая и яркая на фоне окружающей серости кровь. Клаус следует за мной в нескольких шагах. Бросив на него короткий взгляд, вижу, с каким трудом он переставляет ноги. А Соня вдруг «достает» бинт, цепляет один край зубами и начинает разматывать. Что она делает? Я уже достаточно близко, чтобы расслышать ее сбивающийся голос:

– Потерпи… Потерпи, миленький… Потерпи, пожалуйста… Потерпи еще немного… Потерпи, сейчас Максим и Клаус помогут тебе… Потерпи… Мы скоро попадем домой… Потерпи, пожалуйста…

Плечи девушки вздрагивают от рвущих ее рыданий, ее слезы капают Семену прямо на лицо, светлыми пятнами рисуя причудливый узор на его покрытом пылью лике. Он не слышит ее, мучимый адской болью. Мы уже рядом, и я понимаю, почему наш друг еще жив. Жало скорпиона пробило ему не грудь, как я думал, а живот, не задев ни сердца, ни легких, но разорвав все, что находится ниже: желудок, кишечник – все, почти до паха.

Замутненные нечеловеческой болью глаза Семена на какой-то миг проясняются, и он смотрит прямо на Соню. Хочет сказать что-то, но кровь в горле не дает ему ничего произнести. Он жадно цепляется взглядом своих зеленых глазах за девушку, глядя ей прямо в лицо, и последним движением находит в себе силы найти ее руку своей, судорожно сжимает ее и перестает дышать, тихо умерев. Соня все еще смотрит в его стекленеющие глаза, когда наш Рыжий тает в воздухе, оставив после себя горечь и скорбь потери. Девушка плачет, уже не таясь, уткнув лицо в ставшие чистыми от крови исчезнувшего друга руки.