Владимир Корн - Энстадская бездна

Я представлял себе это в полной мере, когда выплатил займ Доходному дому Брагта, взятый у них на постройку 'Небесного странника'.

— С таким грузом на борту 'Альбатрос' может и не подняться в небо. Ты же знаешь, чем грозит лишний вес л'хассам.

Знаю, Солетт, знаю. От чрезмерной нагрузки они могут попросту рассыпаться серой пылью, еще ни на пядь не оторвав корабль от земли.

— Значит, необходимо разгрузить корабль от всего, что только можно. Кстати, не думаю, что аркбалисты и катапульты могут нам пригодиться. Скажу больше: в Банглу я возмещу половину их стоимости, все будет по-честному.

Мысль о том, чтобы взять пять механизмов, а не три, пришла мне в голову после того, как мы обнаружили их много. Тогда-то я и подумал, что если мы увезём их пять, я точно смогу осуществить то, о чем мечтал больше всего.

— А господин Жануавье точно возьмет их все? — продолжал сомневаться Солетт.

— Точно Ник, точно. У меня с ним был об этом разговор, и он заявил: 'Возьму все, сколько не привезете'.

Мне пришлось солгать: разговор шел только о четырех устройствах. Но где четыре, там и все пять.

— И потом, Солетт, не дай бог, конечно, вдруг случится так, что какой-нибудь из механизмов окажется в нерабочем состоянии? А если два? Вот мы и подстрахуемся на такой случай.

— Ты же утверждаешь, что, твой, как его Берни Аднер, поистине гениален.

— Но ведь и он может ошибаться, как и все обычные люди!

'Господи, как не вовремя он отказался от рома и тому подобного! — с тоской думал я. — Мы бы с ним выпили бутылочку другую, а там, глядишь, он бы хлопнул ладонью по столу, и заявил: 'Люк, что ты меня как девицу уламываешь? Возьмем мы пять, а если останется места, то и все шесть'.

— Ладно, Люк, согласен, — отчаявшись, наконец-то, услышал я то, к чему стремился весь вечер. — Но только при одном условии.

— Выкладывай его, Ник. Не скажу, что я соглашусь на любое, но, думаю, все в наших руках.

— Утром я соберу команду и если никто не выскажется против, так уж и быть, мы рискнем.

В этом он прав: рисковать жизнями людей, даже не подозревающих, что их подвергают смертельной опасности, последнее дело. Хотя насчет 'ничего не подозревающих' я хватил. Не настолько они и темные, чтобы не знать о возможностях корабля, на котором служат.

Согласие команды мы получили легко. Возможно, люди настолько доверяли своему капитану. Но в большей степени из-за красивых таких кругляшей — золотых ноблей, которые приходились и на ее долю, ведь обычным жалованием здесь было не обойтись.

* * *

Аднер, исследовав механизмы, заявил, что все они исправны, работать будут вечно, и еще огорчил тем, что внутри ни одного из них л'хассов не оказалось. Мы закончили погрузку всех пяти штук всего за двенадцать дней. От рощицы, как я и предполагал, не осталось ничего: все деревья пошли на катки.

Труднее всего пришлось с погрузкой последнего, пятого механизма. От катков к тому времени оставалось только название, а изготовить новые было уже не из чего. И все же все механизмы оказались в трюме 'Альбатроса'.

Ведущие в трюм люки, расположенные в борту летучих кораблей, когда происходит погрузка, откидываются на землю, образуя пандус. Так вот, после погрузки от них мало что оставалось, и мы с капитаном Ником Солеттом здраво рассудили: издержки на ремонт следует разделить пополам.

Но нам повезло хотя бы с тем, что, когда механизмы грузили на борт 'Мантельского Удальца', его команде пришлось выровнять целую дорогу, так что оставалось только ею воспользоваться.

Все свободное от погрузки время люди пытались найти в развалинах хоть что-либо ценное. Как же, побывать в руинах Древних, и вернуться с пустыми руками, разве такое возможно? Кто же такому поверит?

Но не на этот раз. То, что лежало на виду или было легкодоступно, досталось нашим предшественникам. Ну а те чудесные вещицы, что скрывались где-то в толще скал, в каменных лабиринтах, к которым Древние почему-то были особенно охочими, никак не хотели к себе подпускать. Сколько не пытались найти подходящий провал, чтобы в них проникнуть, так и не удалось.

Повезло лишь Рику Аччету, одному из двух навигаторов 'Альбатроса', выглядевшему совсем мальчишкой и бледнеющему по любому поводу — одна из таких вещиц буквально сама нашла его. Выглядела она как полупрозрачный камень овальной формы полностью умещающейся в ладонь, и внешне абсолютно ничем не выделялась. Подобных камешков полно и на морском берегу, облизанных за тысячелетия волнами до зеркального блеска. Но, в этом, как выяснилось, была своя особенность. На одном из его сторон, точно по центру, имелась неглубокая впадинка, точно под палец.

Не знаю, зачем взбрело Рику в голову, но именно туда он его и приставил, после чего приложив уху. И надо же, в голове у него зазвучала музыка. Я видел, как он недоуменно уставился на камень, после чего снова его приложил, и на лице его появилась блаженная улыбка.

— Что с тобой, Рик? У тебя такой вид, как будто бы какая-нибудь недоступная прежде красавица ответила, наконец, согласием.

— Музыка, господин Сорингер, — по-прежнему улыбаясь, ответил он. — Сами послушайте. Только не забудьте палец приставить.

И верно, едва я поднес камень к уху, в голове зазвучала мелодия. Необычная, ни на что не похожая, но очень-очень красивая. Причем звучала она именно в голове, а не доносилась из камня.

— Умели же Древние! — восхищался Рик. — Сейчас такой волшебной музыки уже не услышишь.

'А мне приходилось ее слышать и сейчас. Есть у меня один знакомый скрипач, и его музыка ничуть не хуже. Да что там, она лучше, причем намного'.

— Как ты его нашел? — поинтересовался я.

— Сам не пойму. Сидел на камне, рукой по нему водил, и вдруг почувствовал в ней это. Как будто кто-то специально подсунул.

— Это и называется везение, Рик. Сдается мне, ты окажешься единственным, кому здесь повезло на находку.

Многих находка Рика не впечатлила: подумаешь, музыка. Вот если бы что-нибудь такое, чем можно пользоваться с какой-нибудь выгодой. Но сам Рик остался очень доволен.

* * *

— Ну так что, Ник, с богом?!

Капитан Солетт обвел взглядом палубу 'Альбатроса', выглядевшую так, как будто его корабль только что взяли на абордаж. Разве что луж крови и трупов не хватало. Ничего удивительного: мы постарались избавить 'Альбатрос' от всего что только можно, пытаясь снизить его вес. И первым делом корабль лишился установленных на его палубе катапульт и двух аркбалист вместе со станинами. Ну и помимо них много чего нашлось убрать.

— Никогда бы не подумал, что у меня на борту столько хлама, — заметил он, глядя на здоровенную кучу из ненужных или не совсем нужных вещей, выросшую на земле неподалеку от 'Альбатроса'.

— Надеюсь, за все это ты мне счет не предъявишь, — указал я на нее.