Владимир Корн - Энстадская бездна

Лез он с закрытыми глазами, лишь изредка их открывая. Наконец, он оказался в самом 'вороньем гнезде'. Заглянул в него, затем перевалился внутрь. И надолго там остался. Спустился Сид только после того, как Энди его окликнул:

— Эй, малец! Страшно вниз спускаться? Тебе помочь?

— Еще чего! — Сердито крикнул тот в ответ. — Сейчас сам спущусь.

Когда Сид вновь оказался на мостике, дрожащий, с посиневшими от холода губами, он едва смог сказать:

— Нету в ней трубы, господин капитан.

— А вообще, как там?

— Там? Красотища! Дома как коробочки, люди — букашки, а за небо, кажется, можно рукой дотронуться!

И глаза его горели восторгом.

— Иди, грейся, — отпустил я его.

Тот уже было начал спускаться по трапу с мостика, когда вернулся:

— Господин капитан! — На это раз он действительно переваливался с ноги на ногу. — Господин капитан, я согласен на один геллер, даже меньше, только вы меня не прогоняйте с корабля, хорошо?

— Это только от Амбруаза зависит. Вдруг ему не понравится такой помощник как ты, — развел я руками, не в силах удерживать улыбку.

— Ну вот, еще один, — сказал навигатор Брендос, когда Сид исчез за дверьми камбуза, куда он добрался бегом.

И навигатор прав: еще один человек заболел небом, заболел неизлечимо, на всю оставшуюся жизнь. Когда-то, примерно в такой же ситуации, заболел им и я. И еще ситуация похожа тем, что и меня голос Энди Ансельма вернул к действительности, когда я, забравшись на верхушку мачты, совсем забыл, для чего послал меня на нее капитан Кторн Миккейн, залюбовавшись окружающим видом.

* * *

За испытание привода Аднера мы взялись уже в полной темноте. Все это время мы крутились в небе в окрестностях Банглу, и за нами, можно нисколько не сомневаться, наблюдало множество глаз. Тьма же помогла бы нам укрыть от них неподвластные нормальной логике эволюции 'Небесного странника': как может корабль без парусов двигаться в небе? Причем двигаться быстро и против ветра?

'Небесный странник' висел в небе, медленно движимый на запад ночным бризом. Туда, где в ясную погоду отчетливо видны пики гор острова Неистовых ветров.

— Ну что, приступим, — заявил я, берясь за рукоять, приводящую привод в действие, после чего медленно сдвинул ее вперед.

Звякнула цепь, передавая команду на устройство и ничего. Я сдвинул рукоять еще, и опять никакого эффекта. Взглянул на Аднера: 'Что-то не так?'

— Двигайте сильнее, капитан Сорингер, — пояснил он. — Цепь, она дает слабину, и необходимо ее выбрать. Когда тяги представляли собой металлические прутья, слабины не было, а делать натяжку цепи слишком сильной чревато — могут сбиться настройки в самих гнездах л'хассов.

Я сдвинул рычаг еще. Вероятно, перестарался, поскольку корабль, качнувшись с носа на корму, с места набрал неплохой ход. Все прибавляя скорости, наконец, я добился того, что происходило и с погибшим кораблем — его начало сильно раскачивать и пришлось потянуть рукоять на себя.

Мы снова переглянулись с Рианелем Брендосом: под парусами новый корабль явно шел быстрее, чем прежний, но при подключенном приводе Аднера разницы между ними мы не почувствовали. А если она и была, то несущественная.

И мы оба посмотрели на Аднера, но тот только развел руками:

— Будь на корабле столько л'хассов, сколько ему и положено, а так…

Корабль уже лег носом на Банглу, когда на мостик поднялся Агарет Смоулвин, выглядевший воплощением недоумения. Тот самый Смоулвин, что раньше служил на 'Мантельском удальце' у капитана Кеннета. Когда я начал набирать команду, он пришел наниматься одним из первых и привел с собой еще пятерых.

Я поприветствовал их как старых знакомых, и все же не смог удержаться, чтобы не спросить:

— А если нам снова придется отправиться на остров Неистовых ветров? — подумав: 'Не дай бог, конечно'.

За всех ответил Смоулвин:

— Мы согласны, капитан.

Ну как их после этого всех было не взять? Вообще зря я беспокоился относительно того, что собирать команду мне придется долго.

Почему-то люди, узнав о том, что капитан Сорингер набирает людей, ринулись если не толпами, то выбор у нас был. Разговаривать с каждым из них я поручил навигатору Брендосу, и те, то проходил отбор, представали уже передо мной. Но насчет Смоулвина и тех пятерых, что он привел с собой, ни у меня, ни у Брендоса даже тени сомнения не возникло, мы взяли их всех. Сам Агарет Смоулвин походил на Родрига Бриса как родной брат. Такого же саженного роста, такой же крупный и тоже бородач. Правда, борода у него явно уступала той, что росла у Рода. Но в остальном они здорово походили друг на друга, даже разрезом глаз, кстати, у обоих одного и того же черного цвета…

— Что хотел, Агарет? — поинтересовался я у него.

Он небесный паритель опытный, и вполне мог уловить то, ускользнуло от нашего внимания.

— Господин капитан, как же так? Я в небе без малого двадцать лет, но никогда мне не приходилось видеть, а тем более бывать на борту корабля, способного двигаться без помощи парусов. Скажите мне, что я не брежу. Что все мы, — мотнул он головой в сторону палубы, — не бредим.

— Духи ветров нам помогают. Главное — особый наговор знать, и тогда они корабль в корму толкать будут, — усмехнулся Гвенаэль Джори. Он, несмотря на должность, которую занял с недавних пор, иногда он себя вел не совсем серьезно.

Смоулвин посмотрел на него, и ничего не сказал, вновь глядя на меня и ожидая ответа.

— Дело, конечно же, не в духах. Дело вот в этом человеке, вернее, в его гениальности, — указал я на Берни Аднера, скромно державшегося в сторонке.

Даже при свете единственного фонаря, не слишком ярко горевшего на мостике, было хорошо видно, как он смутился от похвалы.

— А нам его гениальность ничем не грозит? — с сомнением в голосе поинтересовался Агарет Смоулвин.

Вопрос вполне резонный: Берни Аднер не единственный человек, которому пришла в голову идея заставить корабль двигаться в небе при помощи л'хассов. Но только одному ему удалось сделать то, что для всех других закончилось плачевно.

— Абсолютно ничем, Смоулвин, — принял я как можно более убедительный вид. — Скажу больше: прежний мой корабль тоже мог двигаться без помощи парусов, но погиб он совсем по другой причине, вы знаете. Но, как вы понимаете, пусть это тайна, до поры до времени, останется тайной команды 'Небесного странника'. Представляете, каково это — чувствовать себя в небе единственным таким кораблем. Кроме, конечно, Ночного убийцы.

О Ночном убийце я сказал уже вполголоса, больше для себя. И тут он сказал неожиданную для меня вещь. Сказал больше для себя, но мне удалось расслышать:

— То-то мне все чудилось, когда мы летели с того проклятого острова. И слухи значит, тоже верны.