Эльдар Салаватов - Кровь. Закат

– Товарищ капи… – начал он сдавленно.

– Тссс! – Кровник приложил палец к губам. Он ласково улыбался.

Ливанов кивнул и отвел взгляд.

Кровник подошел к девочке. Она смотрела испуганно.

Кровник, охнув, встал на колено, оказавшись с ней лицом к лицу.

– Я не знаю зачем сообщать это тебе. Я бы лично своей дочери никогда этого не сказал. Но твой отец… он хочет, чтобы я сказал тебе это… он даже…

Кровник достал из кармана розовые часы и глянул на узкий циферблат. Покачал головой:

– Он даже сказал, во сколько это случится… Блин…

Кровник покачал головой.

– Товарищ капи…

– ЗАТКНИСЬ!!! – сказал Кровник. – Ты что, тупой? Ты вообще должен был сдохнуть еще при выброске. Твой парашют должен был намотаться на винт. Тебя еще в воздухе изрубило в фарш, понял? Не знаю, почему этого не произошло! Нет тебя тут, ЗАТКНИСЬ!!! – заорал Кровник.

Он увидел большую слезу, выкатившуюся из глаза мальчишки. Ливанов зажмурился. Кровник отвернулся от него. Выдохнул.

Он нос к носу с этой странной девочкой.

– Вот что я должен тебе сказать: я – убийца.

Он пытался понять что-нибудь по ее лицу. Но выражение его оставалось неизменным.

– Я, – сказал Кровник положив, руку себе на грудь, – буду тебя защищать сколько смогу. Но честно скажу: чувствую, надолго меня не хватит, понимаешь?

– Ты одна останешься, – сказал Кровник. – Вообще одна. И однажды тебе придется выбирать. Быть убитой или убивать.

– Хочешь, – сказал Кровник, – будь убитой.

– Не хочешь, – сказал Кровник, – убивай.

– В общем, – сказал Кровник, – думаю, зря за тебя твой папа переживает. Тебе даже учиться не надо. И так отлично получается. Он думал, у тебя будет стресс…

Кровник поднялся, зашипев: в колене острая боль. Вряд ли он сможет пробежать больше пятидесяти метров.

– Не похоже на то, что у тебя стресс… – Кровник отвернулся и посмотрел на Ливанова. Тот улыбнулся:

– Товарищ капи…

– Что это? – перебил его Кровник. Он указывал на чихнувший неожиданно карман бойца.

– Это… это рация. Там подобрал…

– Дай сюда!

Ливанов, отцепив пластиковый кирпич радиостанции, вложил ее в ладонь командира.

Кровник быстро нажал на кнопки, послушал шипение, проверил заряд батареи, повесил на свой пояс.

– Что? – спросил он у Ливанова, смотревшего на него с непонятным выражением.

– Я умру, да?

– Все умрут, – ответил Кровник.

– А я? – настойчиво спросил Ливанов.

– И ты, если постараешься.

Кровник, взяв девочку за руку потащил ее за собой. Они двинулись в сторону кабины. Ливанов последовал за ними.

– БАХ!!! – звук сильного удара. Колени подогнулись: их ощутимо тряхнуло, вышибая твердь из-под ног. Они хватались за стенки, рычаги, приборы – за все подряд. Кровник почувствовал мелкую крошку, влетевшую в узкие выбитые оконца. Увидел обломок кирпичной кладки, упавшей на пол кабины. Локомотив задрожал всем своим корпусом, накренился и…

Поехал дальше.

– Что это было? – спросил Ливанов. Они стояли, пригнувшись на полусогнутых. Кровник пожал плечами, и они осторожно выглянули в окошки. Стали смотреть вперед: рельсы, шпалы, близкие стены тоннеля, вьющиеся толстые кабели – поезд мчался вперед на приличной скорости. Кровник наклонился и поднял кусок кирпича, влетевшего в окно. Он увидел глубокую вмятину на носу электровоза.

– Свет! – говорит Ливанов. – Свет впереди!

Они смотрят друг на друга и вскидывают оружие. Приседают, целясь в приближающееся свечение.

Они видят замершие вдоль рельс фигуры. И почти сразу все понимают.

Поезд влетает на станцию. На какую-то станцию московского метро, где стоят и ждут в этот ранний час первого поезда заспанные, не выспавшиеся люди, добирающиеся на свои далекие работы с тремя пересадками. Сейчас они, открыв рты, смотрят на странный поезд без окон и дверей, несущийся мимо них.

Пролетели в несколько секунд, так и не успев понять, что это за станция и на какой она ветке.

И снова мчат по тоннелю.

– Мы, скорее всего, фальшстену пробили и въехали в обычное метро, – сказал Кровник и кивнул на обломок кладки. – Бух – и все…

Ливанов кивнул. Он смотрел на девочку.

– Это все из-за нее? – спросил он.

– Да, – сказал Кровник. Он вдруг почувствовал слабость во всем теле и с удивлением сдержал судорожный зевок. Почувствовал боль между лопатками.

– А кто она такая?

– Она дочь одного… – сказал Кровник, – …одного человека.

– Ваша, что ли?

– Нет, – сказал Кровник. – Нет.

– А похожа… – Ливанов переводил взгляд с него на Девочку и обратно.

Кровник сунул руку в карман и достал штуковину, которую Шам незаметно передал ему при прощальном рукопожатии. Поднес к глазам. «Пуговица» оказалась увесистой шоколадной медалькой, завернутой в фольгу. Кровник, сглотнув выделившуюся слюну, разорвал обертку. Это была не шоколадка. Это были две монеты. Два железных юбилейных рубля с Гагариным на «орле» и ракетой на «решке». Фольга спланировала на пол. Кровник смотрел на лежащие, на его ладони монеты.

– Свет опять! – громко Ливанов. – Станция! Мож тормознем?

– Тормозим, когда скажу я! – Кровник сунул монеты в карман и застегнул молнию. Свечение приближалось. Кровник увидел странную рябь впереди. Словно частокол забора.

– Это не станция! – сказал он.

Этот запах. Разве его с чем-нибудь спутаешь? Запах железнодорожного моста над рекой.

Они вылетают на мост и видят встречный состав, вылетевший из тоннеля напротив, из толщи противоположного берега. Поезд, мчащийся по соседней колее. Кровник слышит душераздирающий вопль-сигнал встречного локомотива.

– Эй!!! – слышит он, – вон!!!

Ливанов тыкает пальцем куда-то вправо.

Кровник видит огромное белое здание справа по борту. Здание с зияющими дымящимися черными дырами в фасаде.

– Тормозим! – кричит Кровник. – Держись!

Он обеими руками дергает на себя самый главный стоп-кран этого электровоза.

Визг крутящихся в обратную сторону железных колес. Их всех сильно – словно магнитом неумолимо клонит вперед. Они уже не хватаются за все что ни попадя – упираются руками, плечами, спинами в полки и переборки. Останавливаются, сильно дернувшись. Кровник подхватывает чемодан и смотрит в оконце: хвост встречного состава мелькнул и исчез в окнах слева.

– Бегом! – говорит он. Они бегут по коридорчику к двери. Слышат за переборкой низкое жужжание мощного электромотора.

– Вниз ручку тяни! – он отталкивает Ливанова, сам распахивает дверь. Солнечные лучи врываются в салон локомотива. Кровник слышит знакомое шуршание и чувствует знакомое зловоние. Он выглядывает наружу: высоковато.

Ливанов в ужасе смотрит на шипящую, сморщивающуюся на глазах и источающую смрад плоть Душекрада.