Эльдар Салаватов - Кровь. Закат

– Корова была первой, кому я приснила. Я никогда до этого не видела корову. Больше никому не хочу ничего снить.

– Ты приходишь в любой сон?

– Могу.

– Возьми меня с собой… Покажи мне.

– Что?

– Сон.

– Чей?

– Неважно.

И все исчезло – и коридор, и вагонетки, и она. И он сам. Он…

Он мяч.

Старый кожаный мяч.

И он спит.

Спит в пыльной кладовке.

Ему снится солнце в зените.

Плотно утоптанная прогретая земля.

Босые детские ноги, поддающие сильно в его упругий звонкий бок.

Пренебрежение к глупым самодовольным надувным шарам и…

Песок у реки и бесконечные полеты над натянутой между столбами сеткой: справа налево, слева направо, вверх-вниз… До того момента, пока всех не зовут ужинать, и Солнце – большой огненный недосягаемый Мяч – наконец-то валится в море и засыпает, едва коснувшись горизонта…

Солнце…

– Солнце… – прошептал он, – Я когда-нибудь увижу Солнце?

Ему хотелось умереть.

– Увидишь.

Солнце.

Этот небесный огонь, летящий через миллионы километров, через вакуум космоса. Принесший с собой жизнь на эту планету.

Нелюди боятся его.

Ничего так не боятся, как Солнца.

Они несут с собой смерть – а оно несет смерть им.

Смерть пополам с ультрафиолетом.

Падают и умирают.

Падают и дохнут в корчах. В мучениях…

Ничто на них больше так не действует. Ничто… Только оно…

В этом есть какой-то смысл? Или просто совпадение?..

Солнце… Солнышко…

– Сил нет… – прошептал он.

– Здесь нет. А там – есть. Солнце даст его тебе. Оно уже смотрит на тебя. Оно уже идет к тебе, чувствуешь?

– Нет… не чувствую… Почему ты не разговариваешь со мной там? Когда мы не спим?

– Я не умею.

– Но во сне же мы с тобой разговариваем.

– А там я не могу.

– Почему?

– Не знаю. Это, наверное, потому что я больна.

– Ты же говорила, что профессор не считал тебя больной.

– Да. Он так говорил. Это он меня заразил.

– Он тебя заразил? Чем заразил?

– Жизнью. Он так сказал.

Кровник почти воочию увидел, как кислорода вокруг него становится меньше с каждой секундой. Его самого становится меньше с каждой секундой.

Он чувствовал, что каждый его следующий вдох гораздо короче, чем выдох.

– Как я раньше не догадался. Точно. Ты одна из них. Вот почему они хотят тебя забрать.

– Я не хочу.

– Ты не хочешь?

– Чтобы ты так думал. Хочу, чтобы ты думал, что я одна из вас.

Он почувствовал, как загустел пустой и бесцветный воздух вокруг.

– Из вас.

Как он стал твердым. Превратился в кусок свинца.

Язык вывалился изо рта. Кровник захрипел, схватившись за грудь, за шею и

Закашлялся, сипя и втягивая воздух. Перевернулся набок.

Голова гудела. Шумела какими-то своими внутренними помехами.

Извне – громкость ноль. Ничего не слышал.

Слух возвращался медленно.

Он лежал на спине. Что-то больно давило в поясницу.

Ему казалось, что вместо кадыка ему запихнули в горло сухую поролоновую губку. ершик для чистки бутылок. Яичную скорлупу.

Нос забит, словно залит бетоном.

Он жадно хватал воздух ртом, огромными дозами отправляя его в легкие.

Голова кружилась. Во рту стоял сильный металлический привкус. Словно перепробовал языком сотни две севших батареек. Он приподнялся на локтях и попытался открыть глаза. Это удалось ему с третьей попытки: глаза были красными и сухими. Он заморгал. Потом, приоткрыл глаза-щелочки.

Он долго не мог понять, на что смотрит.

Сначала ему казалось, что это огромный парус, тлеющий в тех местах, где его пробили раскаленные вражеские ядра. Потом он сообразил, что вокруг ночь, что перед ним огромная дымящаяся там и сям гора, а он лежит среди валунов у ее подножия. Увидел мигающий огонек в небе. Всмотрелся: вертолет. Врубил мощный прожектор. Проплыл, медленно волоча по земле светящийся круг размером с Солнце.

Кровника ослепило. Потом он подумал, что у него галлюцинации. Наконец понял – это не гора возвышается над ним. Это он лежит на дне глубокой впадины. Ниже уровня земли. В одном из тех ужасных провалов в грунте. В этой дыре, похожей размерами на воронку от ядерного взрыва. Вертолет обшарил прожектором дно, склоны, исчез за далекой верхней кромкой. И сразу же появился снова чуть правее. Двинулся вдоль изогнутого верхнего края обратно, против часовой стрелки. Круглое дрожащее пятно света послушно следовало за ним, как привязанное.

Может быть из-за того что вокруг была ночь, но ему казалось, что в эту яму рухнул весь город – настолько огромной была она. Ему казалось, что далеко – в километрах от себя – он видит обломки панельных домов на ее пологих склонах. И вскоре выяснилось, что ему не кажется – он действительно видит обломки домов. Эти квадратные плиты с дырами окон и дверей. Он полежал с закрытыми глазами и осмотрелся: камни. Огромные валуны.

Когда слух вернулся к нему полностью, он стал различать далекое эхо моторов, работающих где-то наверху. Гул и лязг механизмов. Кровник различил густой черный дым, попавший в луч света. Услышал далекие хлопки выстрелов.

Он полежал какое-то время, собираясь с силами. Пошевелил руками и ногами, прислушиваясь к своему телу. Медленно поднялся на колени. Еще медленнее встал на ноги и выпрямился в полный рост.

Тельняшка – драная грязная тряпка. Он весь – драная грязная тряпка. Весь покрыт пылью. На ощупь уж точно. Почувствовал, как возвращается чувствительность его кожи. Кожи, цвет которой сейчас тоже не рассмотреть.

Он понял, что его начинает знобить.

«По дороге согреюсь» – подумал он и сделал первый шаг.

По дороге… Дорога… Дыра в земле, а идти все-таки в гору… Вверх…

Он наугад выбрал кусок склона, на котором не дымилось никаких обломков, и двинулся к его подножию, петляя среди валунов. Идти пришлось на ощупь. Валуны были размером с «КАМАЗ» каждый. На ощупь они были наждачкой, утыканной гвоздями.

Кровник передохнул минут пять и начал подъем.

Вопреки своим ожиданиям, согрелся он не сразу. Тело болело. Он попытался диагностировать, что именно он отбил, и что куда отдает, но быстро махнул на это рукой – болело все сразу. Снаружи и внутри. Суставы, мышцы, кости… Идет вроде – и пусть себе идет. Только голова кружится… И воздуха не хватает…