Элона Демидова - Отступник

― Доблесть и сила! — возглас отвлек Артура от размышлений.

― Во имя победы! — гаркнул наследник с остальными воинами.

― Во имя победы! — раздалось из толпы провожающих.

Наконец-то церемония проводов была окончена.

Колонна строевым шагом прошла ворота и вскоре исчезла в мареве солнечных лучей.

Роман знал, что времени у него не так уж много. Вполне возможно, что послезавтра вечером ненавистный соправитель вернется с победой. В крайнем случае, судьба подарит еще один день, и война закончится послепослезавтра, поэтому, как только были заперты ворота, царь пригласил для серьезного разговора казначея Степана, оставленного Антоном вместо себя. Уединились они в одном из кабинетов Дворца Собраний.

― Присаживайся, товарищ мой и сотрапезник, — любезно сказал Роман.

Казначей так и сделал. Теперь они сидели, разделенные столом, как границей.

― Что ты хочешь, соправитель? — на лице казначея играла иронично-надменная улыбка.

«Как же предсказуем этот незадачливый Роман! — думал он. — Истинный повелитель Лакедемона, Антон, предупреждал о подобных попытках. Что ж, любопытно, какая игра тут приготовлена... наверняка, что-то не очень чистое, но, разумеется, я готов в достаточно жесткой форме дать отпор».

― Славный Степан, сын Петра, — спокойно, с достоинством произнес Роман, — к сожалению, наш храбрейший из храбрых, Антон, сын Василия, отбыл в поход, а я в суматохе приготовлений совсем забыл об одном малозначащем документе, который должен был, однако, подписать я и мой достопочтенный соправитель.

― И что же это такое? — усмехнулся казначей, издевательски кривя толстые губы.

― Это разрешение на проход пятерых вооруженных ломакинцев через Лакедемон.

― Зачем, — рассмеялся Степан, — зачем тебе, мой любезный сотрапезник, понадобились клоуны с правого берега Миуса?

― Это дело государственной важности, уверяю тебя, но пока оно остается тайной, — царь почесал бородку.

― Ну и как я могу ставить свою подпись неизвестно под чем? — Степан развел руками. — Извини, нет.

― Как мне жаль слышать твой отказ, но, скажи, если бы тебя, — Роман чуть прищурил глаза, — попросил об этом царь Антон, ты бы выполнил его просьбу, ведь так?

― Не надо сравнивать орла и лягушку, о, дорогой временный соправитель мой.

― Ты очень дерзок, — рассмеялся Роман. — Высокомерен и дерзок. А знаешь, мой отважный товарищ, кем я был в прошлой жизни?

― Ходят такие слухи, что ты бывший гэбэшник, — пренебрежительно хмыкнул казначей. — Ну, а какая теперь разница?

― Понимаешь, — царь Роман, в мгновение ока превратившись из благородного льва в кровожадного ягуара, доверительно посмотрел в зрачки собеседнику, — ходят и другие слухи, что «бывшими» чекисты не бывают.

― И что? — впервые за время разговора Степан насторожился.

― А то, что все мы грешны, но свои грехи стараемся спрятать под смешными личинами,— ласково произнес Роман. — Например, какой-нибудь кровавый маньяк прячется за маской скромного отца семейства и примерного работника. Сколько таких случаев было в довоенную эпоху?

― К чему это ты, повелитель? — глаза казначея сузились в щелочки.

― Только лишь к тому, что некоторые за благочестием скрывают развратную душу, некоторые прячут за скромностью трусость, по-разному бывает, — вкрадчиво сказал царь. — А иногда бывает, что некоторые казначеи за надменностью и дерзостью прячут убогие мазохистские фантазии, которые осуществляют в борделе.

― Ну, сука... — тихо вымолвил Степан.

― Я вот прямо цитатами могу говорить, — Роман криво улыбнулся и, как бы между прочим, выложил на стол «Стечкин». — Захер-Мазох нервно курит в сторонке. Как там: «Моя несравненная госпожа, я твоя вонючая тряпка. Окажи милость своему раболепному песику вылизать твои божественные пятки». Это просто шедевр какой-то.

Казначей, окаменевший и бледный, забыл дышать в спертом кабинетном воздухе.

― Ладно бы полноправный гражданин заставлял проститутку целовать СЕБЕ ноги, но СТАРЕЙШИНЕ пресмыкаться перед шлюхой, перед рабыней, — правитель покачал головой. — Как расценят члены Совета, да и остальные граждане такую шокирующую новость? Нет, конечно, не убьют, но из Совета старейшин погонят...

― Что ты хочешь? — огромная капля пота покатилась по виску Степана.

― Но не волнуйся, — царь будто не заметил вопроса. — У нас у всех есть свои слабости. Я с пониманием отношусь к людям, которые с пониманием относятся ко мне.

― Что? — казначей ссутулился, сознавая, что ловушка захлопнулась и деваться некуда. — Что тебе нужно?

― Не мне, — поправил Роман, — не мне, а нам. Понимаешь меня? Ты меня понимаешь?

Казначей кивнул.

― А теперь, Стёпа Быков, спроси правильно: «Что НАМ нужно?» Мы ведь теперь одна команда и трудимся ради одного дела, и родина у нас одна. Итак...

― Что... — казначей сделал над собой усилие, — нам нужно?

― Вот видишь, как просто, — проворковал правитель, доставая из стола бумагу с печатями. — Нам нужно подписать вот этот документ, а именно: разрешение на прохождение вооруженного отряда ломакинцев через территорию Лакедемона. Как видишь, никакой особенной ответственности на тебя не ляжет.

― Но... — Степан кашлянул, — здесь стоит второе августа, а сегодня только первое.

― А нам нужно, чтобы там стоял завтрашний день. Понимаешь? А то нехорошо получится, царь Антон за порог, а мы уже за его спиной в этот же день бумаги всякие подписываем.

Казначей, больше ничего не спрашивая, обмакнул перо в чернила и поставил роспись.

― И так как мы в одной команде, то... — царь убрал разрешение со стола. — То ты можешь продолжать ходить к той же девочке за теми же воплощениями фантазий, это останется внутри нашей дружеской компании. Чего уж тут стесняться? Я человек широких взглядов и все понимаю. Только не вздумай ее обидеть, избить или что-нибудь в этом роде. Это будет нехорошо по отношению к соратникам. Договорились, Стёпа Быков?

Казначей, затравленно буравя взглядом стол, смог лишь кивнуть.

― Благодарю тебя, великодушный Степан, сын Петра, — правитель поднялся. — Я рад, что ты проникся пониманием и пошел навстречу моей скромной просьбе. Тебе обязательно воздастся.

Ранним утром, когда из Гаевки под предводительством царя Антона маленькая армия выдвигалась в сторону Таганрога, из ворот Ломакина вышел отряд из шести человек: правитель Роман, наместник Сурен Геворкян и еще четыре бойца. Ломакинцы были вооружены охотничьими карабинами и длинными ножами, заткнутыми за пояс.

Они беспрепятственно миновали насыпь, дамбу, затем, не привлекая излишнего внимания, проследовали по окраинам Лакедемона и покинули его в южном направлении. Полтора часа спустя царь Роман и сопровождающие стояли перед тем, что в Беглице называлось воротами. Охраны нигде не наблюдаюсь.