Евгений Горский - Некто Рвинский

– Увы, – вздохнул Виктор. – Шашлыком там и не пахнет, а вообще вопрос, конечно, интересный.

Виктор немного увеличил амплитуду покачивания ноги, и в результате, ботинок всё-таки свалился, не выдержав таких испытаний. Пришлось лезть под стол завязывать ослабшие шнурки.

Дремавший мужчина пошевелился и медленно запрокинул назад голову в надвинутой кепке, пытаясь разглядеть окружающий мир. Повернувшись в нашу сторону, он удивлённо произнёс.

– А-а, это опять вы? Мы же встречались в прошлой жизни, не так ли?

Виктор кивнул в ответ.

– А я смотрю, опять знакомые лица, – довольно усмехнулся мужчина. – Недавно с одним господином пили виски, так целых три жизни ушло на бутылку. Видно, кармическая встреча была.

Осторожно взявшись за горлышко, он сделал продолжительный глоток.

– Ну, что, господа, может, увидимся в следующей жизни?

Голова в кепке снова опустилась на грудь.

– Забавно, но он совершенно прав, – улыбнулся Виктор. – Нет осознания себя, нет и существования. Проснулся, здравствуй, новая жизнь!

Движущаяся в такт дыханию старомодная кепка снова слегка шевельнулась. Подбородок оторвался от груди, и пристальный взгляд упрямо сфокусировался на нашем столике.

– Не верю своим глазам! – указательный палец сдвинул кепку в район затылка. – Это опять вы? Судьба, – многозначительно кивнул мужчина. – От неё не уйдёшь.

Он решительно ухватился за бутылку. Кепка вернула себе законное место на кончике носа, и через минуту я услышал тихое похрапывание.

– Мы живём в мире идей, Андрей Георгиевич, – неожиданно сказал Виктор. – Мы все идеалисты.

– Господа! – послышался знакомый голос.

Мужчина удивлённо смотрел на нас, сверкая глазами из-под надвинутой кепки.

– Всем известно, что основная идея – это большой глоток. Мы поглощаем всё, до чего могут дотянуться наши органы чувств, желудок и ум. Потребление, есть правда жизни! Глотай, пока хватит сил! – с пафосом сказал он и приложился к бутылке. – Такова миссия любого существа, а когда дальнейшее насыщение невозможно, приходит забвение.

– Но мы не только потребляем, но и создаём, – заметил я.

Мужчина выразительно махнул рукой.

– Это вторичный процесс переваренного насыщения для подготовки к новому потреблению. Кстати, пора этим заняться.

Он встал и, засунув недопитую бутылку в карман широкого пальто, нетвёрдой походкой направился к выходу.

– Время потреблять и время созидать, – многозначительно буркнул мужчина.

Правая рука сжимала торчащее горлышко бутылки, словно рукоятку оружия. Он подозрительно оглянулся и, подняв воротник, неторопливо свернул за угол кафе.

Пока мы расслабленно продолжали дремать в креслах, переваривая пищу, рядом с кафе тихо остановился старинный лимузин чёрного цвета. Хлопнула дверца, и на свет появился невысокий господин плотного телосложения, в костюме и лакированных штиблетах. Маленькие усики щёточкой упрямо торчали над верхней губой, а глаза были скрыты круглыми очками с тёмными стёклами.

Господин снял котелок и, пригладив волосы, неторопливо направился к нам. У входа его встретил знакомый официант. Согнувшись, он что-то прошептал на ухо важному гостю, поглядывая в нашу сторону.

Господин согласно кивнул и, обогнув по пути соседний столик, властно прервал сиесту.

– Тайная служба! Ваши документы.

Виктор нехотя поднял на него взгляд.

– Э-э, мы путешественники, а документы потеряли в дороге.

– Так, – недовольно нахмурился господин, – тогда, прошу в машину, разберёмся, какие вы туристы.

После недолгих пререканий нас сопроводили в чёрный автомобиль, и, глядя в окно, я увидел довольное лицо улыбающегося официанта, любезно помахавшего нам ручкой на прощание.

Нас долго везли по городу, петляя по узким улочкам, пока лимузин не подъехал к двухэтажному особняку, где-то на окраине. Два обнажённых атлета поддерживали каменный козырёк у входа с металлической дверью.

Господин подошёл к узкой щели и, нажав на кнопку, негромко произнёс.

– Свои, открывай!

Пройдя по длинному коридору, мы спустились в цокольный этаж и оказались в обширном помещении, похожим на учебный класс. По углам стояли безликие манекены, а на стенах висели странные плакаты с надписями на непонятном языке.

Господин повесил котелок на вешалку и, подойдя к манекену, быстро нанёс серию ударов, чередуя различные конечности.

– Эх, хорошо! – удовлетворённо сказал он, боднув напоследок головой. – Не хотите размяться? Ну, как знаете, – добавил он, видя нашу нерешительность. – Тогда, прошу за стол.

Мы уселись за ближайшую парту и получили на руки листы бумаги и ручку.

– Пишите, господа.

– Что? – вопросительно сказал Виктор.

– Вам виднее, – пожал плечами господин, вытирая платком выступивший пот на лбу. – Я что ли за вас должен знать?

– Пишите, а я пока чаю выпью, – подошёл он к самовару.

Мы переглянулись и продолжали спокойно сидеть, не предпринимая никаких попыток взяться за сочинение. Виктор даже успел немного вздремнуть, пока я раздумывал, не стоит ли попросить чаю.

Прошло пятнадцать минут.

– Закончили? – поставил чашку господин. – Давайте сюда.

Забрав у нас девственно чистые листы, он бегло осмотрел их с двух сторон.

– Написали что-нибудь?

– Нет, – откровенно признался Виктор.

Господин довольно усмехнулся, разрывая бумаги на несколько частей.

– Ну, что же, на нет и суда нет. Макс! – громко крикнул он, сопровождая речь щёлканьем пальцев.

В дверях показался его двойник, только более худой и выше ростом.

– Я же говорил, что это не наши клиенты, – весело произнёс господин. – Отведи их к Карлу.

Худощавый мужчина, в белом халате и медицинской шапочке, стоял за мольбертом, лёгкими мазками нанося краски. Кисточка в его руке была настолько мала, что мне показалось, будто мужчина рисует пальцем.

– Войдите! – обернулся он на звук открываемой двери, мельком оглядев нас. – Минутку, я сейчас закончу.

– Карл Клинович, – деловито сказал сопровождавший нас двойник, когда мы вошли в кабинет с железными решётками на окнах. – Это, похоже, твои пациенты.

– Присаживайтесь, господа, – мужчина продолжал сосредоточенно рисовать. – Так, ещё один штрих.

Двойник повернулся и вышел из кабинета, оставив нас наедине с художником в белом халате.

Я с любопытством осмотрел комнату, стены, которой были обиты каким-то толстым и мягким материалом. Практически по всему периметру висели картины с непонятными изображениями – то ли городских улиц, то ли природных пейзажей. Везде улыбались странные лица диковинных животных, чем-то смутно напоминая человеческие головы.

– Ну, вот, пожалуй, и всё, – удовлетворённо произнёс мужчина, рассматривая абстракции на холсте. – Осталось, только придумать персонажей.