Владимир Корн - Восемнадцать капсул красного цвета

– Настенька, что случилось? Тебя кто-то обидел? Или кого-то… не стало? – Глеб гладил по голове прижавшуюся к нему всхлипывающую девушку.

– Нет, нет, Глеб, никто меня не обижал и все целы. У нас даже один человек прибавился.

– Так что же тогда произошло?

– Пусть он сам тебе все и расскажет. – И Настя в очередной раз всхлипнула.

С возрастом у людей истончаются губы, и чем старше человек, тем тоньше и морщинистей становятся они у него.

Вероятно, сидевший за столом незнакомец и в молодости не мог похвастать пухлыми губами, а теперь они и вовсе были похожи на серые нитки. Хотя назвать его глубоким стариком у Чужинова язык бы не повернулся: на взгляд, лет пятьдесят пять – шестьдесят. Худой, с выпирающими ключицами в расстегнутом вороте рубахи, взъерошенной шевелюрой и блеклыми, потухшими глазами когда-то серо-стального цвета. Представился незнакомец как Петр Ильич Стариков, и сейчас он должен был поведать, отчего Настя встретила Глеба если не истерикой, то с заплаканными глазами и дрожащими губами. Да и у остальных обитателей усадьбы вид был не намного лучше.

До того как собраться за столом мужской компанией, Глеб с Гуровым и остальными людьми, прибывшими из Позднякова, успели поесть и помыться. Причем не в реке и даже не в душе, а в самой настоящей бане. То-то Чужинов все не мог понять, когда разглядывал заимку с опушки: что же там за пристройка появилась вплотную к зданию?

Успел Чужинов и уединиться с Настей в комнате, той самой, которую они заняли для себя сразу же по прибытии в Вылково. Девушка отдавалась ему так самозабвенно, что не успевал он как следует отдышаться, как Настя снова притягивала к себе, по-прежнему упорно не желая отвечать, что же произошло здесь в отсутствие Глеба.

– Потом, все потом, – горячо шептала она, впиваясь в его губы и прижимаясь всем телом.

Единственное, что он смог узнать, причем не у Насти – Светланы, откуда у Альбины свежий синяк под глазом. Как выяснилось, виновником оказался Егор. Покидая заимку, Чужинов объяснил мальчишке несколько упражнений, и тот добросовестно все их выполнял. Во время одного из них Альбине и прилетело. Развивая периферическое зрение, Егор шел спиной вперед, запнулся обо что-то и, уже падая, задел рукой не вовремя оказавшуюся рядом подругу Игоря Веснина.

– Он вообще тут всяких веревок понатягивал, ходил как-то странно, то задом наперед, то на полусогнутых ногах, оружием баловался, – возмущенно рассказывала Света, но Чужинов только улыбался.

Натянутая горизонтально веревка – простейший, но тем не менее эффективнейший тренажер для стрельбы по бегущей мишени. Ну а странная ходьба на полусогнутых ногах – это Егор «шаг разведчика» отрабатывал. И постоянно щелкал незаряженным оружием мальчишка не из баловства – «холостил». Видел Глеб и то, как Егор, будто невзначай, извлек обойму, вновь ее вставил, а затем и взвел пистолет, причем сделал все одной рукой. Вообще-то такой способ обращения с пистолетом Чужинов показывал специально для раненного в плечо Игоря Веснина, а Егор в это время крутился рядом. Способный мальчишка. Ничего сложного нет, и при достаточном навыке перезарядка пистолета занимает не намного больше времени, как если бы пользоваться обеими руками. Насторожило Глеба другое: неужели на вальтере ослабла возвратная пружина? Хотя оружие отнюдь не выглядело так, как будто из него произвели несколько тысяч выстрелов, а подобные проблемы возникают именно тогда.

Осмотрев пистолет, он утешил себя тем, что мальчишка для своего возраста удивительно рослый и сильный. Егор, кстати, сидел за столом в гостиной вместе с остальными мужчинами и ждал начала разговора. Все они наблюдали за тем, как Стариков раз за разом вливает в себя содержимое рюмки, наполняя ее водкой из стоящей перед ним литровой бутылки. Наконец Стариков, одним глотком влив в себя очередную порцию, к слову, даже не поморщившись, видя обращенные на него нетерпеливые взгляды, слегка заплетающимся языком произнес:

– Начну с главного: прежнего мира больше не существует, а эти существа, или, как вы все их называете, «твари» – бывшие люди.

Рассказывая, Стариков вертел в руках пустую рюмку с таким видом, как будто она впервые попала ему в руки.

Олег Гуров вздрогнул, затем посмотрел на сидевших по обе стороны от него Игоря Веснина и Андрея Копылова, словно требуя от них подтверждения, но оба они промолчали. Прокоп Киреев закаменел лицом и впился взглядом в Старикова: мол, прежде чем я тебе поверю, неплохо бы еще и обосновать свое заявление.

В голове самого Чужинова почему-то крутилась нелепая фраза: какие ваши доказательства?

К тому, что мир рухнул, он еще был готов (всегда необходимо исходить из самого худшего), но услышать, что твари – это бывшие люди!..

– Откуда у вас такая уверенность, Петр Ильич? И почему вы решили, что катастрофа произошла во всем мире? – Вопросы Чужинова предназначались Старикову, но смотрел он поверх его головы.

Туда, где на втором этаже находилась Настя. Как она там? Этот человек уже два дня как в Вылкове, а девушка все еще не может прийти в себя. Теперь состояние Насти понять было несложно: слишком велика вероятность, что все близкие ей люди либо погибли, либо, что хуже, превратились в этих отродий, один вид которых вызывает чувство омерзения и ужаса, и непонятно, чего именно больше.

– У меня для этого слишком много фактов, – ответил Стариков. – Слишком много, даже избыточно. Мир превратился в хаос не в один миг, и перед тем, как эфир окончательно замолчал…

Умолк и он сам, бездумно глядя в пространство перед собой.

– А почему это случилось? Должны же быть тому какие-нибудь причины? – Олег Гуров задал вопрос почти шепотом.

– Не знаю, не знаю, не знаю. – Стариков с силой ударил по столешнице кулаком. – Я всего лишь физик-ядерщик. Хотите, вам сейчас лекцию прочитаю, чем ущербна киральная квантовая теория поля? Но я не знаю, почему все это случилось и кто виноват: опыты безумных ученых, вспышки на солнце, вирусы, Козерог в Водолее, Луна в третьем доме, инопланетяне облучили нашу планету из космоса… Но факт остается фактом: многие из тех, кто в ночь с шестого на седьмое августа оказался вблизи источников электромагнитного излучения, начали мутировать. И снова я не знаю, почему этот процесс не коснулся абсолютно всех: группа крови оказалась неподходящей, какие-то особенности иммунной системы, цвет волос, глаз, форма ушей или носа, еще что-то…

– Твари совсем не чувствуют боли, – некстати вспомнил Андрей Копылов.

Стариков устало отмахнулся:

– Среди людей такие тоже попадаются: у них полностью отсутствуют болевые рефлексы. Правда, их ничтожное количество, и особенность эта напрямую связана с мутацией особого гена, не помню его названия. А поскольку твари – мутанты, нет ничего удивительного в том, что и они потеряли чувствительность к боли. – Он содрогнулся от воспоминаний: – Я сам наблюдал, как люди превращаются в тварей. Вы бы видели, какое это ужасное зрелище! Их корчит так сильно, что они буквально узлом завязываются, но при этом не издают ни стонов, ни воплей, только хрипы и что-то похожее на кашель. Сам процесс занимает не так много времени, после чего из обычного человека получается то, на что нельзя смотреть без содрогания. И еще, у этих существ по-настоящему бешеный метаболизм и, как следствие, потрясающая регенерация, когда раны затягиваются едва ли не на глазах. Но для этого им необходимо жрать, жрать, жрать… – Стариков нервно передернул плечами и в очередной раз потянулся за бутылкой. – Кстати, я абсолютно не уверен, что этот процесс закончен. Что буквально в следующее мгновение один из нас не закатит глаза, не упадет на пол и не начнет биться в конвульсиях. Как это случилось на моих глазах с коллегой. Я вообще ни в чем не уверен.