Наоми Вуд - Миссис Хемингуэй

Если любовь – это единственное, что нужно, чтобы пожениться, то этого у них было в избытке.

Она вышла замуж за Эрнеста через тринадцать дней после того, как он расторг свой брак с Файф в ноябре 1940 года. Свадьбу отмечали в ресторанном зале «Юнион Пасифик Рэйлвей» в Вайоминге. На ужин подали жаркое из лося. Марта произнесла тост, несерьезным тоном сообщив, что в медовый месяц они отправляются инспектировать военные укрепления китайских коммунистов.

Несколько близких друзей, которых они пригласили на церемонию, засмеялись, думая, что она шутит. Лосятина оказалась безвкусной и жесткой.

Потом Эрнест подстрелил на охоте парочку фазанов и отослал тушки в Ки-Уэст. Ему и в самом деле казалось хорошей идеей порадовать таким образом бывшую жену. «Ох, Эрнест, не стоило этого делать», – протянула Марта, лежа голышом на белоснежных гостиничных простынях со свежей газетой на животе. Она представила полный ужаса взгляд Файф при виде дичи, добытой мужем в медовый месяц. И испытала постыдную радость.

В газете сообщалось о новом браке Хемингуэя. «Союз кремня и стали», – как выразился местный журналист. Интересно, что окажется тверже.

В лобби-баре «Ритца» собрались американские офицеры и бойцы французского Сопротивления. Грязные и уставшие, они странно смотрятся среди солидной мебели и парчовых гардин. Деревянные подошвы грохочут по мраморным полам – кожи в городе практически не достать. Хорошо, что Эрнеста не видно ни в холле, ни в баре. Развод – блюдо, которое не стоит подавать с дайкири.

Улыбка у портье словно приклеенная.

– Номер тридцать один, мадемуазель, – сообщает он, когда она спрашивает, в каком номере остановился мистер Хемингуэй. – Могу я позвонить предупредить его?

– Скажите, что пришла мадам Хемингуэй. Sa femme [30].

– Очень хорошо, мадам 'эменгуэй. – Его щеки вспыхивают. Похоже, Эрнест вовсе не был паинькой. Иначе с чего бы бедняга так занервничал?

Мимо проходят несколько офицеров, и Марта ощущает на себе их липкие взгляды. Слышит, как портье торопливо шепчет в телефонную трубку:

– Oui, je suis sûr. Elle m’a dit: «Sa femme» [31].

Потом с улыбкой поворачивается к Марте и делает приглашающий жест. Поднимаясь по лестнице, портье успевает совершенно забыть о своем смущении и без умолку трещит, вновь повторяя уже не раз слышанную сегодня Мартой историю о фантастическом бесстрашии мистера Хемингуэя, который самолично прогнал бошей из отеля.

– А потом наш бармен спросил месье Хемингуэя, что он хочет выпить за нашу свободу, а тот ответил: «Мне как обычно, Бенжамен!» У Бенжамена ушел целый час на то, чтобы приготовить мартини для всех, но мы были так счастливы.

Лестничный пролет залит светом из распахнутых окон. Большая часть балюстрады отсутствует – то ли снесена вражеским огнем, то ли разобрана бойцами Сопротивления на баррикады.

– А зачем понадобилось освобождать «Ритц»? У вас тут что, много немцев остановилось?

Портье косит глазом на ее нашивку корреспондента.

– У вас небогатый выбор, когда люфтваффе спрашивает свободные номера. Знаете, мадам, боши очень убедительны, когда им что-то требуется. – Они идут по коридору и останавливаются напротив тридцать первого номера. – Это здесь.

Портье мнется в ожидании чаевых, но Марта лишь желает ему хорошего дежурства.

Из-за двери доносится шум – хлопает пробка от шампанского, смеются мужчины, клацают затворы. «Ну вот и все, – думает Марта. – Час „икс“». Она на секунду задерживает дыхание, повторяя про себя: авария, пощечина, корабль с динамитом на борту. Потом медленно выдыхает и стучится.

Сперва кажется, что ничего не изменилось, но потом сквозь шум слышатся приближающиеся шаги, дверь распахивается, и на пороге стоит Эрнест – голова все еще забинтована.

– Кролик! – У него такой удивленный вид, словно после звонка консьержа он не ожидал, что она доберется до номера. – Ты здесь!

У Марты перехватывает дыхание, ее вновь затопило волной любви, как тогда, в лондонском госпитале. Хочется кинуться ему не шею: «Да, я здесь, милый Эрнест», но вместо этого она отвечает невозмутимым тоном:

– Я ненадолго, – и слышит в собственном голосе тоску одиночества.

Должно быть, Эрнест это тоже уловил, потому что на его лице отразилось облегчение.

– Нет, вы только посмотрите: стоим в дверях, как два идиота. Заходи! Хотя постой, дай-ка я сперва их выпровожу.

Через его плечо она видит бойцов Сопротивления и американских солдат. Один разлегся на кушетке, закинув грязные сапоги на парчовое покрывало и держа в почерневшей от масла руке изящный бокал для шампанского. Эрнест обращается к ним на обоих языках, полным гордости голосом сообщает, что приехала его жена, знаменитый военный репортер Марта Геллхорн, они, конечно, слышали о ней?! Мужчины спешно собирают свои карабины, сворачивают карты, надевают недочищеные ботинки и покидают номер, исподволь поглядывая на Марту. Некоторые обращаются к ней «миссис Хемингуэй», словно пробуя имя на вкус.

– Мой партизанский отряд.

Его спальня гораздо больше, чем весь ее номер в «Линкольне».

– И как в него вступают?

– Вступительный взнос – одна бутылка. Шотландский виски гарантирует командную должность.

На столе – початая бутылка шампанского: зеленое стекло просвечивает на солнце. «Перрье Жуэ», что характерно: где бы Эрнест ни оказался, денежных проблем у него не возникает.

– Позволь мне освежиться немного. – Он прячет грязные руки за спиной, словно арестант.

Сквозь запах машинного масла и сапожной ваксы пробивается сладкий химический аромат. Духи? Возможно. Наверняка он развлекался тут со шлюхами.

Туалетный столик завален картами и документами, из-под бумаг свисает длинный лоскут, – похоже, туалетная бумага. Внизу на улице собрались женщины и что-то обсуждают. Марта выглядывает в окно, но может различить только длинные колыхающиеся юбки.

Из ванной возвращается Эрнест. С вымытыми руками, сидя на карамельного цвета покрывале, он похож на счастливого ребенка. На розоватом атласе разложены винтовки и ручные гранаты. На прикроватной тумбочке стоит еще одно ведерко для шампанского. Интересно, успевает ли лед растаять, прежде чем муж приканчивает очередную бутылку?

– Где ты это взял? – Марта кивнула на бутылку брюта.

– В подвале отеля. Я планирую опустошить его запасы.

– А потом?

– А потом двину в «Лэнсон».

– Вообще-то я не это имела в виду.

– Я знаю, – он подложил под себя ладони и, подавшись вперед, посмотрел на сидящую на подоконнике Марту. – Ты была здесь во время высадки союзных войск?

– Я прибыла на корабле Красного Креста.

– Официально?

– Нет. Спряталась в сортире.