Анатолий Ильинский - Лодка

И вот, как в романе, в самый последний день срока, в центральном посту слышат плач. Все повскакивали, смотрят: электрик на четвереньках ползёт, рыдает навзрыд и прямиком к первому помощнику. Прости, — кричит, — меня Христа ради. И отпусти мою душу на покаяние. Не буду больше пить никогда, только отстань от меня, Сатана.

И на пол ниц — бух! Битси сам в полнейшем шоке. А электрик ноги ему обхватил и ещё громче завывает, мол, изыди вездесущий. Народу в рубку набилось… Тут Тильс влетел и сразу доктора вызвал. Доктор примчался, Сидорову в лёт укол успокоительный вколол, и в лазарет забрал. Командир появился. И так, сквозь зубы, глухим рычанием, обоих помощников к себе для беседы пригласил. Закатал он им там, видимо, по самые уши… Долго потом на лодке никому никакие пари заключать не хотелось. Но со временем все оттаяли и всё по новой…

— А как ему удалось Сидорова-то?..

— Тильс сам не рассказывал, да доктор проговорился. Оказывается, когда Сидорову док на зуб пломбу ставил, Рик в состав пломбы микрочип с датчиком подмешал. Только, значит, электрик выпить нацелится, датчик на спирт срабатывает и запускает чип с записью голоса Битси. Вот в голове у Сидорова первый помощник, Сидорова же, и склонять начинает. И критикует его, пока концентрация запаха не упадёт. Электрик опять, то-олько рот откроет, что бы приложиться, а Битси уже тут как тут. И так по кругу…

— Где же он всё-таки спиртное брал?

— Не известно.

— А как реализовывал?

— Так у него в комбинезоне мягкая ёмкость была, а в уголок воротника трубочка выведена. Вот он поработает немного и как шпион, кончик воротника закусит, пососёт, снова поработает, снова пососёт. Вся жизнь — сплошной кайф. И до того ловко он всё это проделывал, что ни кто заметить не смог…

— А потом? Что с ним в лазарете произошло?

— Пломбу эту, пока он спал, удалили. Новую, нормальную, поставили. Оба помощника перед ним извиняться приходили — шутка ли сказать: у человека чуть крыша не съехала.

Но Сидоров им не поверил:

— Врёте, — говорит, — я Битси не только слышал, но и видел. Даже разговаривал с ним!

И сколько они ему про пломбу и датчик с чипом не объясняли, он только хитро похохатывал.

Кстати, он так до сих пор и не пьёт! Говорит, что и без всяких датчиков, даже только он о выпивке подумает, как ему первый помощник мерещиться начинает. Условный рефлекс видимо выработался.

13.

Второй помощник вошёл в кают-компанию и прямо у входа рухнул в кресло:

— Кок! Чего-нибудь выпить поскорее, покрепче и побольше… Он из меня все жилы вытянул, этот Битси. Представляете? Нет, это надо видеть… Внимание! Театр одного актёра!

Тильс короткой подхалимской перебежкой плюхнулся в кресло за столом, опустил глаза долу и с невинностью сложил ручки на коленях, изображая своё вхождение к Стеккиту. Затем, бесподобно подражая первому помощнику, сдвинул нахмуренные брови к переносице и грозным голосом Битси-следователя вопросил:

— Подозреваемый, что вы чувствовали, когда цель шла на сближение с нами?!!

— А-а, у-у, ы-ы, — тут же преобразившись, он изобразил напуганного и раздавленного самого себя.

— Ты, что глухонемой?!!

— Да!

— Так, что вы чувствовали?!!

— Да то же, что и вы, сэр.

— Я спрашиваю, — Битси-Тильс в негодовании грозно хлопнул по столу ладонью, — какие ощущения вы испытывали, когда цель развернулась на нас? Колись, гад!

Тильс испуганно втянул голову в плечи:

— Ощущение, что вот он пришёл, а мы не ждали…

— Конкретней!!!

— Куда уж конкретней, сплошная диарея.

— А кроме диареи, о чём вы думали?!!

— Как бы успеть первому до гальюна добежать, а то ещё мгновение и не пробьёшься!

Рик встряхнул волосами, становясь самим собой, под заливистый хохот зрителей.

— Ваш напиток, сэр, — рядом с ним возник кок.

— Благодарю, — Тильс крякнув, залпом выпил стакан с тёмно-синей жидкостью, — стеклоочиститель, что ли?

Затем немного посидел, прислушиваясь к чему-то внутри себя, и уничтожающим взглядом посмотрел на всё ещё стоящего рядом кока. Тот в свою очередь закатил глаза к потолку.

— Чего ты мне подсунул?

— Сок грейсина, сэр.

— А я что просил?

— Побольше, покрепче и абсолютно безалкогольно, сэр. Масса витаминов, сэр.

— А, ладно! Может ты и прав. Тем более пора командира менять, заждался наверно…

— А почему "подозреваемый"? — Кливмел тоже поднялся уходить.

— Да это, что называется: "примечания автора". То есть художественный вымысел.

— Я всегда считал, что примечания автора это…

— Господи, Клив, только второго "Битси" нам и не доставало. Пойдёмте лучше.

В центральном посту командир первым делом спросил у второго помощника:

— Всё из тебя вытащил Битси, или ты опять вздумал с ним кружить, а?

— Всё, всё как на духу, сэр. А почему опять?

— Любишь ты про всякие праздники души очки втирать, нет?

— Нет!

— Тогда принимай вахту. Мы болтаемся здесь, — командир, не глядя, ткнул большим пальцем через плечо в сторону ПК, — тут и продолжай болтаться. Оба "чёрных хода" как ты их называешь, я завалил СБРМами, кстати, и ворота и все интересные места тоже. Всё на ПК сам увидишь. Так что тебе осталось только сидеть и следить за поплавком. Если вопросов нет, я пошёл.

— Иди.

— Чем, чем он всё это завалил? — поинтересовался Кливмел, как только командир скрылся в проходе.

— Самодвижущимися буями разведчиками-минами. Отсюда абривиатура — СБРМ. Слушайте адмирал, замрите ненадолго, я сейчас…

Теперь Кливмел давно занявший своё место терпеливо ждал, когда Тильс закончит знакомство с оперативной обстановкой. Вот, наконец, Рик расслабленно откинулся в своём кресле и, протянув руку, подал, возвращая пластину, — спасибо! Извините, что задержал…

— Копию себе сняли?

— Разумеется, — Тильс, уже что-то набивал на клавиатуре, — скажите, а для чего салентийцы выходят в космос?

— Как и везде, ловим метеориты, обыскиваем астероиды, добычу волокём домой.

— И как часто экипажи ваших сейнеров пропадают без вести?

— Господи, Рик, только второго "Битси" мне и не доставало.

— Ну, хорошо, хорошо, мстительный вы наш…

Одновременно над всеми постами зажглись экраны переговорников, и на них появился доктор:

— Всё! Получите вашего любимца. Теперь если не умрёт от вашего же чрезмерного расположения к нему, сможет довольно долго плести свою паутину. А я умываю руки, — доктор исчез с экранов, и они погасли.

Зато находящиеся в рубке разом начали с кем-то бурный диалог, смеясь и кивая в ответ невидимому собеседнику. Глядя на них, салентиец вспомнил слова Тильса о сумасшедшем доме, но решил ни как не реагировать на происходящее вокруг, то есть абсолютно.

— Их можно понять, — думал он, пытаясь оставаться спокойным среди окружающего его дурдома, — я сам на этой лодке нахожусь всего — ничего, а уже чувствую, что с психикой происходят глобальные и явно не нормальные изменения. А они каждый раз не меньше года. Да ещё одни и те же лица, в одном и том же, как говорит Тильс, треугольнике…