Сергей Попов - Я иду

– Не мачете, конечно, но тоже неплохо, – пробубнил я и тут же болезненно вздохнул – поганая трава уже успела полоснуть по руке, – вот, блин, почему его-то ничего не режет?..

Обойдя небольшую машину с росшим внутри кровавым кустом, я рубанул по хрупкой ветке, торчащей из окна пассажирской двери, и углубился в чащу. Айс отыскался быстро: тот притаился возле перевернутого фургона, как лазутчик, и отмахивался от насекомых. Заметив меня, – поманил рукой, пригнулся и побежал дальше.

– Не отставай, Сид! – послышался приглушенный голос впереди. – В такой высокой траве опасно долго находиться!

– Ясное дело! – продираясь через заросли, хрипло ответил я. – Радует, что дорога скоро закончится.

Айс больше ничего не ответил.

Вместо этого он вынырнул из высокой чащобы, запрыгнул на помятый капот, шагнул на крышу и с проворностью акробата в считанные секунды очутился по кабине фуры, продолжая бег теперь уже поверху.

– Ничего себе!.. – удивился я и бросил на него обескураженный взгляд: – И откуда в тебе столько энергии берется! Скачешь как дворовый котяра по крышам!

Айс громко засмеялся, подошел к краю прицепа.

– Батарейки в одном месте, – отшутился тот, а потом опустился на колено, вытянул руку и издевательски заявил: – Прыгай, дедуль! Я поймаю! Честно-честно!

– Да пошел ты…

– Ха-ха-ха!.. – заливаясь смехом, протянул он и с невероятной быстротой помчался дальше.

Так мы и бежали: я понизу, сражаясь с травой и насекомыми, а Айс – поверху, скача по машинам.

– И все-таки ты засранец, Айс! – бросил вдогонку я, после долгого молчания.

– Почему это? – возмутился тот, опять приземляясь на очередную крышу. На этот раз – автобуса.

– Сам вон там, а мне тут беги… – с наигранной обидой ответил я и добавил: – А если чего случится?

– Прикрою. Извини, Сид, мне просто так удобнее, что ли…

Я махнул, сплюнул.

«Ничем его не возьмешь…» – смирившись, подумал я.

Размахивая ножом, отбиваясь от приставучих зарослей, я упорно бежал следом, тщетно пытаясь нагнать ловкого Айса, всегда оставляющего меня позади на десяток шагов. Он едва ли не левитировал, так ни разу не спрыгнув и даже не коснувшись земли. То слева, то справа от меня громадами тянулась военная техника, чья броня либо промята, либо порвана в клочья, торчали из травы макушки легковушек, билборды. Иной раз, когда обходил разнокалиберные автомобильные остовы, на глаза попадались одетые в рванье скелеты солдат, старое оружие, оторванные колеса БТРов, дырявые шлемы, противогазы с отсеченными шлангами, просто-напросто непригодные к использованию. Здесь все кругом служило живым напоминанием о страшных минутах катастрофы, о чудовищных столкновениях с инопланетными завоевателями, о пролитой крови в борьбе за нашу планету…

В скором времени трава стала понемногу редеть, и я наконец-то ступил на пока еще не тронутый ею раздробленный асфальт с выцветшими разделительными полосами, видя обезображенные стертые, как ластиком, дома мертвого Остхоула. Следом рядом приземлился Айс и сразу обеспокоенно завертел головой, пытаясь разглядеть в спящих каменных исполинах потенциальную угрозу. Вот только зря: никого там давно нет – один лишь ветер, что вечно бродит по пустым квартирам.

Общее молчание затянулось – оба смотрели на развалины, не зная, что и сказать.

Первым тишину нарушил Айс:

– Вот и дошли… – с тревогой протянул он и сделал шаг вперед, – добро пожаловать в Одинокий Город.

Не говоря ни слова, я прошел мимо, снял с крепления арбалет и сказал холодно, напряженно:

– Пошли, что ли…

И мы пошли…

Широкая улица Остхоула, ведущая в глубь города, сплошь перепахана, истерзана, проутюжена. Подле домов в гигантскую гармошку собрался асфальт, сплошь заросший толстой пульсирующей растительностью. Машины вперемешку с обломками домов и строительного мусора сгрудились в бесформенные груды металла и камня, на дороге валялась старая мебель, ударной волной вышвырнутая из жилых помещений, колотая плитка, разбитые вдребезги пластиковые оконные рамы, кондиционеры, металлические двери, балконы. Ветер звонко гонял по асфальту стекла, трепал порванные баннеры, свешенные с уцелевших зданий, словно знамена, сотрясал отсыревшие ржавые арматуры, торчащие, как колья, из голого бетона. Нигде не видно ни единого целого фонарного столба – все они, скрюченные, с переломанными шеями, покоробившиеся, валялись вповалку, теснили раскуроченные танки. Куда бы ни бросал взволнованный взгляд, везде одно и то же: изувеченная бронетехника, горы обломков, лужи и багровая тошнотворная растительность. И, скорее всего, закрыл бы глаза на эту, в общем-то, обыденную картину, да на некоторых развалинах приютились поистине колоссальных размеров лианы, готовящиеся в любую секунду извергнуть губительное семя и накрыть весь Одинокий Город без остатка.

И это беспокоило больше всего…

– Лианы, Сид… – опередил оповещением Айс, пробираясь между повсеместными завалами.

– Вижу, – отозвался я, расталкивая шины и обломки, – только они тут что-то уж больше здоровенные.

– Видимо, здесь для них хорошие условия. Боюсь себе представить, что будет, когда они выплюнут пух…

Я усмехнулся.

– Наступит нежданная зима… – задумчиво протянул я, а сам потихоньку полез за М2000, нутром чувствуя, что так оно совсем скоро и произойдет.

Надев противогаз, я покрылся капюшоном и ускорил шаг, идя след в след за напарником. Айс шел быстро, но осмотрительно, держа лук наготове и время от времени замирая, вертя головой, словно догадывался о чьем-то присутствии рядом, но все никак не мог понять, откуда ждать опасности – Остхоул помалкивал, скрипел, никого не выдавал.

– Зловеще как-то… – все-таки разорвал тишину я, пристально смотря то под ноги, то по сторонам, все чаще и чаще натыкаясь на глубокие затопленные воронки от взрывов, рассыпанные, как лузы, по всей улице.

– Что? – лишь через пару минут ответил Айс, обходя по краешку глубокие ямы.

– Да все, – обобщил я, – Город этот, уж больно спокойно в нем – это неправильно. Вот в Грултауне, например, частенько кто-то шум создает, а тут тихо, как на кладбище, подозрительно это.

– А ведь ему тоже досталось неслабо, – участливо вставил тот, – морфы захватили Грултаун в считанные минуты.

– Это кто же тебе такое сказал?

– Да так… слышал просто.

Я невесело усмехнулся и знающе вставил:

– Ты-то слышал, а я все собственными глазами видел. И никакие не минуты. Бои за город шли несколько часов, вот только запоздало, правда, – спасать к тому времени было просто-напросто некого. Войска-то пришли… да… – запнулся, – и то, что увидел там – не дай бог видеть никому…

Замолчали.

Небо понемногу чернело, наливалось чернилами, густело, как бы из последних сил пытаясь сдержать скопившуюся влагу, но потом все-таки прорвалось и протекло, роняя пока еще мелкие редкие капли. Они разбивались в лепешку об облезлые пушки многочисленных танков, башни, едва слышной дробью колошматили по буро-рыжим крышам машин, фонарям, скатывались по раскуроченным стенам. Потом поднялся крепкий ветер. Он подхватывал еще не успевшую упасть на мертвую землю морось, швырял в лицо, омывал руины, окроплял гадкую поросль. Стекла противогаза очень быстро мокли, покрывались крошечными бусинами. Черные лужи звонко плескались, расходились то большими, то малыми кругами, пенились. Заметно помрачнело. Город будто бы накрыло какой-то черной тканью, разом наполнило сторонними звуками, шумом, беспокойством. Гигантские раздутые, словно вены, лианы, обосновавшиеся в руинах, под ударами капель в конце концов разверзлись и выплюнули во влажный воздух целые облака смертоносного желто-серого пуха и накрыли окрестности, как вулканическим пеплом. Тот быстро мок, оседал на гнилую технику, стекал грязными ручьями и разливался по всей улице.