Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)

Микула Селянович сдаваться не собирался:

-- Стрельцов дай.

-- Во, видел! -- показал князь кукиш и чуть слышно добавил: -- Не до посольств нынче стрельцам, воров ищут, али не ведаешь, что шапку мою парадную сперли?

-- Тогда не пойду! -- Отрезал Микула Селянович. -- Я сотник, сам назначил. Мне сотней командовать положено, а не десятком.

Князь рассвирепел:

-- Ах, так! Я тебя назначил, я тебя и разназначу! Ивашка, пиши указ!

Дьяк встрепенулся и замазюкал перышком по бумаге.

-- Готово, Ваша Светлость! Указ. Месяца и дня того же, что и предыдущий. Разжаловать сотника Микулу Селяновича в десятники!

-- Теперь пойдешь? -- поигрывая булавой, спросил Старобок. Бывший сотник с неохотой буркнул:

-- Теперь, пожалуйста.

-- Вот и ступай. Забирай людей и уводи за околицу. Пусть штаны, рубахи подлатают, посольство все же, а не голь перекатная. Через день-другой провизию пришлю, тогда и тронетесь. И смотри, пока с Еремеем вопрос не решишь -- на глаза не попадайся!

После всего услышанного работа послом меня уже не прельщала. А тут еще попался на глаза высокочтимый Леопольд де Бил. Шепчется о чем-то в сторонке с дьяком.

Два стервеца быстро нашли общий язык. Екнуло в груди -- на меня смотрят или показалось? Нутром чую -- любовь у нас с Ивашкой взаимная, расслабляться нельзя, иначе взнуздает и тащи его в рай на горбушке.

Штрафную сотню, а точнее десяток, вывели за околицу и вооружили кого чем. Мне достался шестопер, Ваньке с Васькой бердыши, Евсей заткнул за пояс топор, Федор размахивал булавой, остальным выдали рогатины. Пожалуй, Леопольд прав, с таким арсеналом именно наши кости и будут покоиться в поле.

Потопали дальше. Через три версты принялись обустраивать лагерь. За виднеющимся вдали лесочком начинались владения Князя Еремея. Лёнька рвался в бой, но степенный Микула одним взглядом остудил графский пыл. К вечеру в лагерь пожаловал Ивашка. Облачившись в парадную рясу, принялся обходить шалаши.

-- Покайтесь, соколы, -- взывал он к совести мужиков, -- за рубль с полтиной отпущу любые грехи. Не скупитесь, а то без покаяния сгинете. Сон мне вещий был -- заведет вас Микула в ад кромешный. За гривенник заупокойную прочту, пока живы, опосля может статься не кому будет.

Мужики робели, каждый знал пакостной характер дьяка, хоть денег не предлагали, но и в спор не лезли. У деда Кондрата сдали нервы, он схватил рогатину и бросился на Ивашку.

-- Я те прочту заупокойную! Вдоль хребта так окрещу, до пасхи память останется.

-- Супротив власти идти! За ересь от церкви отлучу! -- Не унимался дьяк.

Крапивин поплевал на ладони:

-- Сейчас из тебя херувима делать буду. Лично Господу жалобу понесешь.

Ивашка подоткнул подол рясы и бросился бежать. Орал, как слониха при родах:

-- Господин Леопольд! Граф де Бил! Лёнька!!!!

На зов из шатра выскочил заспанный полководец. Дьяк, отмахиваясь крестом от рогатины, укрылся за его спиной.

-- Что! -- срываясь на визг, заорал племянник Старобока. -- Покушаться на духовную особу! Пороть, всех пороть! Эй, вы, -- ткнул пальцем в братьев Лабудько. -- Связать взбунтовавшегося мужика. Я вам покажу, что такое дисциплина!

Ванька с Васькой потупили глаза и не сдвинулись с места. Оба косятся на меня, ждут указаний. Ситуация, скажу я вам. Приказ исходит от прямого начальника, да еще почти в боевой обстановке, а решение принимать мне. Граф исходил слюной:

-- Скоты! Я к вам обращаюсь! Выпороть этого мерзавца, а потом всыпать по двадцать плетей друг другу за промедление. Нет, тридцать...

Я попытался перевести гнев Лёньки на себя:

-- Господин граф, вряд ли это будет способствовать наведению порядка и укреплению вашего авторитета в отряде.

Леопольд поперхнулся, лицо перекосилось и стало напоминать засиженную мухами лампочку. До моего сознания все еще не доходило, что я в чужом мире, где действуют другие законы и обычаи. Кто я такой, что бы перечить племяннику Князя. На наше счастье в этот момент появился Микула.

-- Досточтимый и сиятельный граф Леопольд де Бил, -- назвал бывший сотник Лёньку полным титулом, -- позволь уж мне решать, кого и как наказывать.

Лёнька важно надул щеки, еще чуть и морда треснет. Задрал подбородок насколько смог и, с видом отвергнутой путаны, удалился в шатер. Подлый Ивашка услужливо откинул полог и юркнул следом. Кондрат, помянув в сердцах дьяка, воткнул рогатину в землю. Вслед за ним разбрелись по шалашам остальные. Микула остался на месте и долго в упор разглядывал мои мощи. Стало даже как-то не удобно, что я -- девка на выданье что ли.

От шалашей тянуло дымом, штрафники готовили ужин. А мои кореша, сбившись в кучку, забыли и думать о еде. Евсей зорко следил за графским шатром, ожидая выхода Ивашки. Пора ставить дьяка на место, он и так за извозчиков задолжал, а долг, как известно, платежом красен.

-- Идет, -- зашептал Фраер, -- кажись к нам.

Федор достал початую бутыль вина, подарок трактирщика, и приготовил кружку. Ивашка, поглядывая по сторонам, приблизился к нашему костру.

-- Приятного вечера, люди добрые, -- ласково залепетало божье создание. -- Вы уж ребятушки не обижайтесь, кто ж знал, что Кондрат за рогатину схватится, я ж как лучше хотел. Кому грехи отпустить, за кого на небеси словечко замолвить. А за графа не печальтесь, все ему обсказал -- истинный крест. Посольствуйте спокойно, до самой смертушки. Писульку только мою верните.

-- Эх!!! -- Вздохнул Федор.

-- К чему она вам, -- канючил дьяк, -- все одно сгинете, а мне жить еще...

-- Ох!!! -- Стонал Подельник, а дьяк гнул свое:

-- А я уж расстараюсь, помолюсь за вас, чтоб на том свете волокиты какой не было. Моя молитва прямиком до места доходит...

-- Ах!!! -- Надрывался Федор, обхватив бутыль.

-- Чего это он? -- не выдержал Ивашка.

Федька, не прекращая стонать, до краев наполнил кружку вином. Протянул дьяку:

-- А вот попробуй, испей.

-- Чего ж не причаститься, коль угощаете. -- Оживился дьяк, при виде дармовой выпивки. Хлебнул немного. Повел носом и залпом допил остатки. Облизнулся довольный.

-- Будешь за нас молитвы возносить и себя помянуть не забудь, -- трагически произнес Подельник.

Дьяк выгнул длинную шею, костлявое тело сломалось в поясе и нависло над костром.

-- Зачем это?

-- Какая-то сволочь яду в вино насыпала, -- просветил я писарчука. -- Чувствуешь колики внутри?

-- Нет.

-- А я уже чувствую, -- похлопал Федька по животу. -- Скоро у тебя начнутся.

-- Ой! Кажется, чувствую! -- побелел дьяк. -- Надо ж что-то делать, в город к лекарю...

-- Поздно. Что б веселее помирать, давай допьем, -- предложил Подельник, наполняя кружки.

Дьяк отшатнулся.

-- Нет! Я жить хочу!!!

Он упал на колени и умудрился засунуть кулак в рот.

-- Есть верное средство от любой отравы, -- влез в разговор Евсей. -- Мне бабка Агата по секрету сказывала. Ну, лучше уж отравиться, чем такое терпеть.