Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

Одним из условий, которое сообщил своему президенту Энтони Флипс, был ускоренный отвод с территории России «тяжелых» соединений, в которых сопредельные страны — и, почему-то, Бразилия — вдруг увидели угрозу своей безопасности. Третья механизированная должна была покинуть Россию в течение двух суток, тогда оставшийся американский контингент сможет остаться там еще на вполне долгий срок.

— Чертовы лилипуты, — возмущенно воскликнул Мердок, вспоминая короткий отчет Флипса, без лишних проволочек доложившего о результатах встречи в ООН, и поспешно покинувшего Белый Дом. — Нам указывают, где быть и что делать! Чертят для нас какие-то границы, изгаляются, сочиняя идиотские правила! Кто?! Какие-то ублюдки, которые сами даже не смели подумать о том, что мы — сделали!

Обсуждение в ООН не прошло даром. Вывод тяжелой техники из России не был единственным условием, вошедшим в спешно принятую резолюцию. Американским войскам запрещалось действовать вне установленных зон ответственности — районов, где хотя бы теоретически могли находиться граждане США, которых и защищала американская армия в России. На всей остальной территории страны порядок должны были наводить вновь созданные русские полицейские формирования, американцы же могли присутствовать, как инструкторы. В прочем, к удовольствию Сайерса, тщательно скрываемому, строящийся на севере России нефтепровод был сочтен достаточно важным объектом, чтобы его охраняли американские солдаты.

— Мы остались при своем, господин президент, как бы там ни было, — вновь попытался успокоить своего босса Сайерс. — Отбились от всех, защитили то, что по праву должно теперь принадлежать только нам! Американская армия остается в России — это главное. Пусть нам придется сменить «Абрамсы» на «Страйкеры» — воевать там уже не с кем, террористов, что ушли в леса, перебьем с воздуха, не рискуя напрасно жизнями своих солдат. Мы взяли этот трофей, и никому теперь не уступим. Пройдет совсем немного времени — и русская нефть потечет по новому трубопроводу из Сибири на побережье Баренцева моря, а оттуда — в трюмы танкеров, которые ее доставят в Штаты. Этот проект окупит все наши расходы, оправдает любые потери, и очень скоро! А европейцам заткнем глотки на время газовой трубой!

— Ведь все это мы начали не ради нефти, — вздохнул президент Мердок, опустив голову, ссутулив плечи. Таким его никогда не видели обыватели, миллионы американцев — усталый, старый, измученный, раздавленный неподъемным грузом ответственности человек. — Мы защищали себя от возможной угрозы, да — но и самих русских! А теперь, получается, мы пришли туда, чтобы ограбить Россию? И после этого как можно удивляться, что русские не смирились с поражением, что в лесах появились эти «партизаны»?

Алекс Сайерс мог бы многое сказать в ответ. Он мог бы рассказать о плане «Иерихон», настолько секретном, что его никто и никогда не решался доверять бумаге. Замысел, целью которого было сделать Америку владычицей всего мира, а ее настоящих, всегда остающихся в тени лидеров — его безраздельными правителями, существовал лишь в умах избранных. И вот сейчас, он начал воплощаться в жизнь, принося свои первые плоды, и до завершения его оставалось сделать совсем немного. Но даже Президент Соединенных Штатов не имел права знать об этом, и потому ответ главы Администрации был совсем иным — тем, которого его собеседник ждал, который он хотел услышать, успокаивающим, ободряющим… и до предела лживым:

— Господин президент, мы действовали из лучших побуждений! Это так! Вы, как глава нации, думали о благе для Америки, и должны помнить об этом сейчас! Вводя войска в Россию, мы защищали себя, и в этом нет ничего постыдного. И сейчас просто грешно будет не воспользоваться теми возможностями, что нам предоставлены! Впервые в истории мы захватили такие позиции, с которых можем осуществлять контроль всей Евразии! Мы не должны уступать никому, не вправе просто бросить то, что досталось нам ценой крови тысяч американцев! И нефть… если она оказалась в наших руках, этим тоже следует воспользоваться! Мы никому ничего не должны дарить! Тем более сейчас, когда в Персидском заливе обстановка остается весьма напряженной! Все эти шейхи, играющие на два фронта, заискивающие перед нами, и тратящие свои нефтедоллары на всяких бен-ладенов, должны понять, что нам на них начхать, что мы обойдемся и без них, если придется! Тогда сами они станут сговорчивее, и, вероятно, удастся избежать еще одной войны!

Джозеф Мердок согласно кивал. Его помощник был прав во всем, как были правы Бейл, Бейкерс, другие, те, кто стоял за вторжение в Россию. Америка понесла немалые потери, но, возможно, избежала потерь просто чудовищных, если бы пребывала в бездействии, пустив все на самотек. Народ поймет — если цены на бензин упадут хотя бы на пару центов, народ поймет и простит многое.

— Еще эти чертовы японцы, — вновь вздохнул президент, и Алекс Сайерс только понимающе кивнул — тут ему сказать пока было нечего.

Джозеф Мердок, отвернувшись к окну, сквозь которое была видна только ночная мгла, рассеиваемая мерцанием далеких огней большого города, нахмурился, вспоминая свою короткую беседу с главой Госдепартамента, состоявшуюся несколькими часами ранее.

Три часа нудных обсуждений, споров, бессмысленной болтовни замучают кого угодно. Проект резолюции Совета Безопасности ООН — всего лишь проект, но и это уже немало — был утвержден не сразу. Согласование всего нескольких пунктов, постоянные атаки оппонентов — особенно старалась, разумеется, китайская делегация — выжали Энтони Флипса досуха. Все, о чем мечтал госсекретарь, покинув зал заседаний, это просто побыть в тишине, хотя бы пару часов, не видеть никого рядом с собой. Пропитавшаяся потом дрога рубашка липла к телу, в голове эхом звучали обрывки разговоров, оставшихся там, за широкими дверями.

— Господин Флипс, — прозвучавший за спиной голос с явным азиатским акцентом заставил госсекретаря вздрогнуть, раздраженно скривившись. — Господин Флипс, прошу простить меня. Мне хотелось бы побеседовать с вами. Наедине.

Японский представитель, вежливый, бесстрастный, в идеально отглаженном костюме, подобранном в тон галстуке, готовый каждую секунду согнуться в очередном поклоне, смотрел на американца, как удав рассматривает жирного кролика.

— Господин Хиронака? — Энтони Флипс вопросительно уставился на японца.

— Я не отниму у вас много времени, господин Флипс! Встреча сугубо конфиденциальная! Сразу хочу вас уверить — официальный Токио целиком и полностью на вашей стороне!

Флипс хмыкнул — начало разговора его заинтриговало, что скрывать. Сейчас, когда все только и мечтают, как бы покрепче вцепиться в глотку его стране, только что одержавшей самую важную победу в истории, узнать, что кто-то — на твой стороне, это дорогого стоит. Но поверить, что этот «кто-то» действует абсолютно бескорыстно — вот это был бы уже верх идиотизма, и потому Флипс сразу напрягся, ожидая любого сюрприза.