Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Попадание в левый борт, в районе пятого отсека! Внутрь поступает вода!

Луч огня без труда прожег резину звукопоглощающего покрытия, прошил легкий корпус, и лишь на миг задержался, коснувшись прочного, внутреннего корпуса. Ледяной поток под чудовищным давление хлынул внутрь, заполняя все пустоты. Находившихся в поврежденном отсеке подводников буквально размазало по переборкам, а затем остановился залитый водой электродвигатель.

Виталий Егоров был одним из тех, кто оказался в момент попадания торпеды в дизель-генераторном отсеке, куда, продолжая заполнять все встреченные пустоты, хлынула забортная вода. Вскочив, он бросился к открытому люку, уже по колено в воде и грязной пене, крича своим товарищам:

— Живее! Покинуть отсек!

Но Егоров бежал не от воды, а навстречу хлещущему из овального проема потоку, хватаясь за все, за что мог зацепиться, пытаясь удержаться на ногах.

— Куда ты?! — напарник немолодого механика схватил за рукав своего товарища. — Уносим ноги!

— Затопит аккумуляторы — всем хана! Нужно закрыть люк!

— А, черт! А ну, давай вместе! Навались!!!

Вдвоем они навалились на массивную крышку, двигая ее против течения воды. Стонали от напряжения мышцы, соленые брызги били в лицо, протекая в легкие, но люк медленно, по сантиметру, но двигался. Воды в отсеке было уже почти по пояс, когда тяжелая створка с глухим стуком захлопнулась, и Егоров принялся вращать штурвал запора.

А капитан Шаров в центральном посту уже принимал донесения о потерях.

— Затоплен генераторный отсек. Пять человек погибли. Возможно, в шестом отсеке есть выжившие, а, возможно, и нет, если они не успели задраить люки герметичных переборок. Связь с ним потеряна.

— Мы лишились хода?

— Кажется, нет, но может двигаться только под аккумуляторами, а они разряжены уже на треть!

— Раненых в медчасть! Включить трюмные помпы! Осушить затопленный отсек!

— Этого мало, — мотнул головой старший помощник. — У нас в борту пробоина, вода будет поступать быстрее, чем мы сможем ее откачивать. Нужно залатать нашу «шкуру», капитан!

— А для этого нужно всплыть, — понимающе кивнул Шаров. — В акватории, контролируемой противником, над которой барражируют его «Орионы» и «Посейдоны». Весь наш поход — сплошной риск, и чудо, что мы здесь, в центре Тихого океана. И еще большим чудом будет, если нам удастся увидеть берег Америки хотя бы в перископ. Что ж, мы рискнем снова. Начать всплытие, продуть балласт!

Подлодка, избавляясь от лишнего веса, забортной воды, вытесняемой из балластных цистерн пороховыми газами, дрогнула, устремляясь к поверхности. Ограждение рубки, точно акулий плавник, вспороло водную гладь, оставляя пенный рубец, хорошо различимый издалека. Где-то на горизонте можно было рассмотреть непонятную суету — это команда стремительно тонущего «Калгари», который не спасли ни крылатые и зенитные ракеты, ни универсальная артиллерия, ни сверхскорострельные шестиствольные зенитки «Фаланкс», покидала свой корабль, спеша спустить на воду спасательные плотики.

Тарас Беркут, почувствовав под ногами качку, выскочил из каюты, в которой ждали своего часа ядерные заряды. На бегу загоняя в рукоятку девятимиллиметровой «Беретты-92F» снаряженный магазин, он ворвался в центральный пост, подскочив к капитану.

— Какого черта? Почему всплываем?! Что вы творите?!

Увидев оружие в руках спецназовца, Шаров отшатнулся, наткнувшись спиной на переборку отсека. Несколько находившихся рядом моряков дернулись, было, остановить командира диверсантов, но остановились, будто натолкнувшись на невидимую стену.

— Как это понимать? — Беркут напирал на капитана, в то время, как «Усть-Камчатск» уже мерно покачивался на волнах, заметно накреняясь на левый борт.

— Мы всплываем, верно подмечено. В нас угодила торпеда, в борту дырка, через которую затекает вода. Затоплены дизель-генераторы. Починить их, наверное, можно, но для этого пробоину нужно заделать, а потом откачать воду. Нужен ремонт, и сделать его на глубине сто или даже пятьдесят метров никто на борту не сумеет. Мы всплывем и попытаемся устранить повреждения. Иначе нечего и думать, чтобы продолжать поход. И опусти, черт возьми, пушку!

Тарас Беркут выдохнул, опуская руки, на ладонь на рукоятке «беретты» по-прежнему была крепко сжата.

— Раз не можем добраться до Лос-Анджелеса, значит, идем в Гонолулу! Еще раз разнесем в прах Перл-Харбор!

— Мы не пройдем и сотни миль. Генераторы залиты водой, а аккумуляторы уже изрядно сели.

— Товарищ капитан, — старший помощник появился из-за спины Беркута. — Товарищ капитан, экипаж собрался в кают-компании

Шаров, отодвинув в сторону растерянного спецназовца, прошел в самое просторное помещение на борту субмарины. Но даже урезанный экипаж «Усть-Камчатска» туда уместился с большим трудом.

— Товарищи, нужна ваша помощь, — произнес Шаров, при появлении которого все умолкли. — Мы получили повреждения, нужно их устранить. Требуется заварить пробоину в корпусе, восстановить звукопоглощающее покрытие. Нужны сварщики. Работать придется под водой, в водолазном снаряжении.

— Разрешите мне? — Виталий Егоров, еще не просохший, но уже успевший отдышаться, встал, выходя вперед из нестройной толпы своих товарищей. — Я сварщик, двадцать лет оттрубил. Думаю, справлюсь.

— Вы и так сделали едва ли не больше, чем любой из нас, но сейчас, похоже, без вас не обойтись. Готовьтесь!

Через десять минут Егоров, уже в прорезиненном костюме, с дыхательным аппаратом на груди и поднятой на лоб водолазной маске стоял на палубе «Усть-Камчатска», придерживая тяжелый сварочный аппарат. С неба нещадно палило солнце, и не скажешь, что на календаре уже ноябрь. Здесь, в субэкваториальных широтах, зима едва ли могла наступить. Поднеся к бровям ладонь, Виталий осмотрелся по сторонам. Океан, до самого горизонта только ровные ряды волн, вздымавшихся и вновь опадавших. Пустыня, полная воды, что, в прочем, не делало смерть от жажды здесь менее вероятной. Егоров только теперь понял, как далеко забрался он от родного Северодвинска.

— Готов? — Владимир Шаров испытующе взглянул в лицо сварщику. — Смотри, осторожнее там, не поранься, а то акулы, говорят, кровь за полста миль чуют, сразу со всего океана сбегутся. Ну, с богом! На тебя только и надеемся!

Шаг — и вода принимает Виталия Егорова в свои объятия, пытаясь пробиться сквозь опущенную на лицо перед прыжком прозрачную маску. Рядом барахтается еще один добровольный ремонтник, парень из торпедистов. Вытянув руку, он показал большой палец, а затем указательным ткнул вниз, в бездну. Егоров нырнул, свободной рукой отталкиваясь от упругого борта, обтянутого резиной. Мысль о том, что под ногами — многокилометровая бездна, что до дна здесь едва не больше, чем до вершины Джомолунгмы, на миг сковала страхом тело, но Егоров тряхнул головой, отгоняя ее. Сперва дело — прочее потом.