Олег Еремин - Пираты Драконьих гор (дилогия)

— И он видит его союзником Империи? — удивилась Лайана. — Мне показалось, он умнее.

— Совсем нет. Капрал весьма скептически относится к моей Родине. А с Тайным Приказом у него давние и очень серьезные счеты.

— Тогда почему?

— Ему нравится обмениваться мнениями о происходящем в Империи, Котелке, других странах с одним пожилым отставным шпионом. Он, как и я, умеет видеть и делать выводы. Жалко, что Агентство не оценило его способностей. А, может, наоборот хорошо, что не оценило. У парня великолепные данные для аналитика и руководителя разведкой. Не хотел бы я видеть в нем противника.

— Да, меня он тоже заинтересовал.

— Я заметил. А уж как ты его заинтересовала… Тебе не жалко парня?

— Жалко. Но жизнь несовершенна. Я не могу остаться с ним, но постараюсь, чтобы у него сохранились на всю жизнь приятные воспоминания.

И она постаралась. Лайана буквально выгрызла в череде срочнейших и важнейших дел, которыми до отказа были заполнены пять дней пребывания в Котелке, два вечера переходящих в утра. Она нырнула в любовное безумие с головой, отдавая всю себя без остатка этому молодому мужчине, стараясь наполнить каждое мгновение, что они были вместе, любовью и нежностью. И получала в ответ еще больше, чем дарила. Она тоже запомнит на всю жизнь эти короткие встречи. Лайана чувствовала, что это ее последнее романтическое увлечение, и жадно впитывала эмоции.

Но неумолимое время уже отмерило их срок. Надо было срочно вылетать в Перепутье, принимать корабли, распределять по ним пиратские экипажи, спешно готовиться к долгой дороге домой в Драконьи горы, где ждал Лайану другой мужчина. Пиратка не чувствовала себя виноватой перед Далкиным. Мораль Центра Мира, ее лихое прошлое, да и сама основа ее мировоззрения сильно облегчали ее восприятие. Нельзя задавливать и сдерживать любовь. Наоборот, каждый раз, когда она приходит, надо распахивать ей свое сердце. А верность заключается не в целомудренном воздержании, а в том, что она никогда не предаст тех, кого любит, и готова отдать за них свою жизнь. Жалко только, что другие относятся к этому совсем не так. Поэтому она держала свои мысли при себе, и не станет рассказывать Далкину о Саарнэле. Ее любимый адмирал очень хороший человек, и может быть даже сумел бы ее понять, но зачем приносить ему лишние переживания. То, что у нее с капралом, касается только их двоих.

Но у любви есть обратная сторона. Когда приходится расставаться с тем, кого любишь, это очень и очень больно. Лайане потребовалось задействовать все свои умения переключаться на внутреннего наблюдателя и контролировать эмоции. Но все равно было очень паршиво.

И когда настал вечер вылета, она чувствовала себя совершенно раздавленной. Но внезапно пришлось собраться.

Потому, что, когда настало время вылетать, на корабле не оказалось одного члена команды.

А перед Лайаной стояла, сжимая в руке письмо и пряча виноватые заплаканные глаза, Талиса Канода.

Фабория вернулась на корабль в сумерках. Весь день она провела в общении с торговцами. Может быть потому, что на этот раз пошла одна, без капитана. Надо же привыкать к самостоятельности! Но, как оказалось, трех с небольшим месяцев усердного изучения общевосточного языка маловато. Вести переговоры без переводчика было очень трудно. Но девушка справилась.

Она продала последние остатки центромирского рома. Конечно, если бы она это сделала в Бухой Бухте, то заработала бы гораздо больше. Перекупщики сильно сбили цену. Но капитан Лидаар наотрез отказался заходить в Бодунск. Он намеревался обойти маленькую анархическую республику по очень широкой дуге. Конечно, лихие парни, населяющие эту страну, вроде как обещали соседям не пиратствовать рядом с базой, но кто знает, что взбредет в голову пьяному? Так что корабли проплывали мимо Бухой Бухты очень осторожно.

И вот Фабория устало поднялась на борт, прошла в надстройку, поздоровалась с боцманом Вантардагом, что сидел в открытой кают-компании, и провернула ключ в дверном замке своей каютки. Привычно повернула рычажок масляной лампы. Кремень чиркнул по кресалу и искорка перекинулась на фитиль. Теплое желтоватое пламя осветило коморку.

Фабория скинула с плеч теплый плащ и бросила его на узкую кровать. Нагнулась, чтобы расшнуровать высокие ботинки.

И краем глаза уловила движение вверху. Вскинула голову. С потолка на нее летело что-то мохнатое. Летело и истошно верещало.

Девушка отскочила к двери, больно ударившись плечом о косяк. Косматый комок шлепнулся на койку. И тут же с потолка на Фаборию бросилось еще две тени, так же страшно вопя.

Фабория выскочила в коридор, не разбирая дороги, кинулась на палубу. И уткнулась в широкую грудь боцмана.

— Спасите! Там! Там!.. — несвязно залепетала девушка.

— Ну, ну, успокойся, — Боцман Вантардаг обнял ее, погладил по голове. Участливо спросил: — Что случилось?

— В моей каюте! С потолка! Вопят!

— Пойдем-ка, посмотрим.

Не переставая обнимать девушку, боцман подошел к двери в ее коморку. Не заходя, заглянул в каюту, поднял голову осматриваясь.

— Вроде никого не видно…

Фабория сунулась внутрь, сделала полшага.

Из темного угла под потолком на нее уставились три пары светящихся глаз. Раздалось урчание, переходящее в жуткий визг и вниз в ее сторону метнулись три мохнатые тени.

Фабория стремглав кинулась наружу, опять прижалась к боцману, всхлипывая от страха.

Тот крепко ее обнял, прижал к себе, поглаживая по волосам и спине.

— И что мы тут делаем? — осведомился голос капитана Лидаара.

— Девушку спасаю от смертельной опасности, — ответил боцман.

— Понятно, — хмыкнул капитан. — А не боишься, что Данго узнает и накинется на тебя как пугл на иностранца?

— Э-э…

— Пугл? — сквозь всхлипывания переспросила Фабория. Отстранилась от боцмана и посмотрела ему в глаза. Он был одного с ней роста, но гораздо шире. Но сейчас здоровенный мужик прятал от нее взгляд и слегка улыбался.

Фабория указала рукой на открытую дверь своей каюты, спросила:

— Там пуглы?

— Наверное, — пробасил боцман. — Пробрались небось на судно. Они чуют, где живут чужаки, которые их еще не видели. Местные то к этим зверькам привыкли, их пугать неинтересно.

— Значит, пробрались? — в голосе Фабории появились нехорошие нотки. — А ключи от всех корабельных помещений есть у боцмана…

— А это тут при чем? — невинно осведомился мужик.

— Пойдем, Вантардаг, — сказал капитан, — пока наш карго тебя пуглам не скормила.

И увел посмеивающегося боцмана от закипающей Фабории. Заворачивая за угол обернулся: