Николай Бенгин - Командировочные расходы

– Надо кое-что поправить. Я, видите ли, жду друзей. Они рядом, на другом корабле, и скоро уже будут просить лунитов обеспечить мне переход с борта на борт. А без работающей связи эти забавные луниты, чего доброго, и приглашение передать не смогут.

Философ приподнял левую руку ладонью вверх. Биллинг увидел серебристые черточки над ней и торопливо отвел глаза в сторону. Ему вовсе не хотелось снова очутиться в темном, наполненном паутиной мире.

– А я вижу: магу для исполнения желаний надо что-то рукой делать, – заметила Ольга, – может, все-таки еще чего-нибудь надо?

– А я как-то сомневаюсь, что луниты в открытом космосе так радостно стыковку начнут, – усмехнулся Штимер.

– А я слышу: оба фанатика своего дела заговорили дружно, – Философ удовлетворенно кивнул головой, – это радует. Насчет руки – интересное замечание, надо будет проследить. Думаю, это просто по привычке. А насчет радости лунитов – полагаю, у моих друзей найдется достаточно аргументов. Луниты будут в восторге.

Браслет на руке Биллинга ожил. Звонкий голос миэмки, наверное, услышали в самых дальних закоулках Четвертого уровня.

– Инспектор, это Фэ. Есть новости…

– Подожди! – Биллинг принялся тыкать в сенсоры браслета, пытаясь убрать громкий звук.

– Это срочно! Атташе с Розы либо уже мертв, либо вот-вот умрет…

– Я знаю, – проворчал Биллинг, продолжая безуспешно сражаться с браслетом. – Я тут не один.

– Ага, – тоном ниже откликнулась Фэ, – но в любом случае, знай – мы ни при чем. Это дело джанов. Мы там, в каюте для командора, намек оставили – знак на картине…

– Дело джанов живет, и всегда будет жить, ибо гармония вечна, – провозгласил уцелевший джан, продолжая все так же смотреть в точку перед собой.

– О-у, это Элимон у тебя в гостях?

– Можно и так сказать, – откликнулся Биллинг, – ни черта не могу найти, как здесь громкий звук убрать!

– А пусть слышит. Я тебя видела, Элимон, в каюте у атташе. И знаю, о чем ты со своим подельником болтал. И не надейся – я была не одна.

– Правосудие свершится! – торжественно объявил джан. – Мы милосердны, но долг и справедливость пылают в наших сердцах неугасимым сиянием!

– Красиво говорит, – негромко заметил Философ, – сразу видно, что мелкий жулик. А господин Крнгутгроссвор’лорд, видимо, доигрался.

– Кто не исполнил обещанного – слаб! Кто просит плату за неисполненное – глуп! Кто предал – будет казнен!!

– Вот-вот. Ты это командору нашему расскажи, – подхватила Фэ, – ему понравится.

– Такая высокая цена подарка и никакой благодарности, – с неожиданной горечью сообщил джан, – а командор эмоционально уже вовлечен. Для успеха дальнейшей работы с ним откат был бы крайне нежелателен.

Элимон замолчал так же неожиданно, как начал говорить и вновь застыл в полной неподвижности.

– Я что-то не поняла, – протянула Фэ, – что у вас там происходит? Я, пожалуй, позже свяжусь.

Биллинг еще некоторое время тыкал пальцем в замолчавший браслет, но скорее по инерции, чем надеясь действительно разобраться в его управлении. Маленький зеленый огонек так и остался гореть.

– Мы остановились на креофитах, – напомнил Философ, – связь заработала, и поскольку в самом скором времени я буду слишком занят для праздной болтовни, хочу напоследок насладиться беседой и сейчас готов удовлетворять ваше любопытство.

– Валяй, рассказывай, – Штимер скептически усмехнулся, – а мы уши развесим.

– Если возможно, с самого начала, – попросил Биллинг, – насколько я понимаю, вы давно готовили эту операцию.

– Давно. И давно уже провели бы, если… – тут Философ покосился на Штимера. – Если бы не досадное недоразумение с пещерными мышами. К сожалению, планы пришлось отложить, зато у меня появились неожиданные и поразительные горизонты. А тем временем на одного из моих людей вышли конкуренты. Конкретно этот самый атташе и вышел с заманчивым предложением украсть много-много креофита. По некоторому размышлению я решил не мешать. Как говорится, молчание не всегда доказывает присутствие ума, но доказывает отсутствие глупости [22]. С течением времени я выяснил, кто заказчик. В принципе, меня все устраивало. Конкуренты в поте лица трудились над планами. Местная полиция, занятая текущими подвигами, обо мне постепенно забывала. Я осваивал новые возможности. И тут, прямо скажем, некстати один влиятельный журнал преподнес уважаемой публике сенсацию. Как сейчас помню, статейка называлась «Следы ведут на Корону».

– Значит, все-таки та моя статья, – пробормотала Ольга.

– А как же! «Международный синдикат контрафактистов свил гнездо на далекой планете! Журналист Виктор Блюм близок к разгадке страшной тайны этого самого гнезда!!» Все в таком роде. Со стороны Блюма было, мягко говоря, неосторожно торчать на Короне в тот момент, когда собственный журнал такую пулю отлил… или это целиком ваша инициатива была? Может, он даже просил ничего не печатать до его возвращения, а? Почему вы так вдруг побледнели?

– Ну, положим, Блюма ты убил не из-за статьи, – решительно и, на взгляд Биллинга, излишне горячо возразил Штимер. – Он тебя выследил там, у Большого Лабиринта, вот ты его и убрал, а Ольга вовсе ни при чем.

– Все-таки правоохранительные органы не так глупы, как иногда кажется. Ты частично прав. Сама по себе статейка – ерунда, очередная совершенно дохлая «утка». Твое начальство, безусловно, так и доложило наверх, но немного все-таки встрепенулось. А потом этот Блюм действительно как-то выследил меня в тех развалинах. Все одно к одному, пришлось побеспокоиться.

– А механика того из гостиницы для красоты подставил? Ты ж его в темную на убой послал.

– Вот вопрос: что лучше – благородство или эффективность? Дилемма для дураков. Честные простофили всю жизнь думают, что им просто не везет, подлецы эффективно вылезают на самый верх и потом удивляются: отчего это вокруг одни моральные уроды, и никто никого в грош не ставит?! – Философ наставительно помахал пальцем. – Мне полезней было дать вам побегать за механиком, а то сидели бы до сих пор и тужились над загадкой: «Кто же Блюма придушил?» А тебе в данном конкретном случае вообще грех жаловаться – орден получил, хоть и без Крылышек. Или без Крышки? Не помню.

– Ну, это ты у нас с крылышками. Ангелок почти что, – разозлился Штимер, – живописец великий – чужими жизнями. Весь такой опасный и непредсказуемый. Спасайся, кто может! У нашего крокодила понос – не сожрет, так обгадит.

– Ты, есаул, интересный собеседник, когда молчишь, – скривился явно задетый за живое Философ. – Ты не пробовал вкус драйва без сожалений и границ, когда нет запретных целей, а польза – только повод!.. Колючий ветер не про тебя…

– Чем справедливее устроено общество, тем меньшую ценность имеет свобода индивида, – громко сообщил джан, – атташе самоуправно отклонился от плана, а между тем своеволие одного обесценивает труд многих, ибо разрушает гармонию совместного усилия.