Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

На самом же деле в легенде «Серебра» было несколько преднамеренных «встроенных дефектов», которые никак не могли пройти мимо внимания контрразведки. Агент, как и было запланировано, оказался под колпаком , и был схвачен с поличным в момент передачи адьютанту «Ренегата» (который тоже был ни сном, ни духом) посылки со скрытой в ней склянкой «чернил-маятника». «Серебро», однако, ушел в глухую несознанку и даже под пыткой всё отрицал: история-де его перебега — чистая правда, о содержимом посылки он ведать не ведал, а в контакт с человеком «Ренегата» вступил, надеясь поступить на службу к земляку… Эта его упёртость оказалась совершенно некстати его собственной Службе; тем в итоге пришлось официально признавать «Серебро» своим агентом, предложив «той стороне» обмен (что, конечно, уже «низкий сорт, нечистая работа»).

Как бы то ни было, у контрразведки «той стороны» появились вполне веские основания ознакомиться с перепиской «Ренегата»: тайнопись проявили, содержание сообщений оказалось в высшей степени компрометирующим, а ничего толком объяснить (будучи захвачен врасплох) тот так и не сумел. Плюс еще и попытка создать ему фальшивое алиби доказанным вражеским засланцем… Дальнейшую судьбу «Серебра» Ди не отследил: скорее всего, тот был казнен вместе с «Ренегатом».

По прочтении сего «шпионского триллера» (а как это еще назвать?) Уилкинсон впал в задумчивость; сплясав, понятное дело, сперва джигу. С одной стороны, все, лишь мешавшие доселе, фрагменты пазла вроде бы сложились на загляденье — начиная с необъяснимого прежде факта: почему тайные записи хлоридом кобальта есть на московском письме, но отсутствуют на всех ивангородских. Что до Джона Ди, то биография сего «Титана эпохи Возрождения» (как ее живописуют исторические монографии и еще более многочисленные сайты разнообразных любителей мистики и оккультизма), разумеется, до сих пор пестрит белыми пятнами и темными местами — однако связи его с Новгородской Русью имеют вполне солидные подтверждения. В частности, он вел специальные навигационные исследования для «Восточно-Балтийской» и «Московской» торговых компаний (что суть одно) по поискам северного морского пути в Китай, огибая «Сибирскую Татарию». Тем не менее реакцию профессионального сообщества на свое открытие Веселый Роджер представлял себе вполне отчетливо: «Остроумно, но бездоказательно. Вам бы, молодой человек, сценарии для „исторических“ сериалов Netflix сочинять!» Уж если даже прошлый, однолинейный , конструкт с Курбским-лазутчиком проходил для тех по разряду заведомой конспирологии …

И на этом месте аспирант принял весьма важное решение: неизвестно, удастся ли ему убедить в своей правоте старших коллег — но уж для себя-то лично он эту загадку решит с достаточными (по личному же разумению) доказательствами! Итак, какие подтверждения изложенной Ди истории — полагая ее правдивым (с неизбежными погрешностями) описанием реальной операции секретной службы Грозного по ликвидации предателя-Курбского — можно надеяться отыскать, хотя бы и косвенные? С учетом того, что все новгородские источники хранят на сей предмет мертвое молчание — и теперь, кстати, понятно по какой причине.

Иоанн, по ходу дела уже, открыл для себя, внезапно , что «уязвительная переписка» та приобрела совершенно непредвиденную им популярность и, если так можно выразиться, «высокий индекс цитирования» у современников (а там, глядишь, и у потомков…), и теперь предуготованный финал этой его хитроумной интриги смотреться со стороны будет понятно как: «Грозный-то, по факту, полемику слил , а Курбского забанил и потёр коменты !» Неудивительно, что новгородский владыка, заботясь о своей репутации, засекретил всю эту свою спецоперацию наглухо.

Уилкинсон сразу понял, что без консультанта по русским делам ему тут не обойтись никак, и тем же вечером отправил мейлом пару вопросов Ивану Риттельмайеру из Юрьевского университета, специалисту по истории «Балтийских конвоев» (когда британские якобы частные торговые компании снабжали Новгородскую Русь современным вооружением и стратегическим сырьем в обход эмбарго, установленного императором Священной Римской империи Фердинандом I, прорывая польско-немецкую блокаду Ливонских портов). В прошлом году Уилкинсон здОрово помог русскому коллеге с кое-какими рассекреченными (но так и не попавшими в общий доступ) документами Уолсингемова ведомства, и вот сейчас просил того навести кое-какие справки в российских публикациях и архивах: «Хочу проверить одну гипотезу, красивую, но настолько сумасшедшую, что я даже объяснять тебе пока ничего не стану, дабы не спугнуть», — и двойной смайлик.

Вопросы же он задал вот какие. Во-первых, не было ли каких-нибудь перебежчиков от новгородцев к московитам в промежутке август-сентябрь 1559-го (то есть перед Московским процессом Курбского, даты которого известны)? Во-вторых, не зафиксировано ли каких-то обменов пленными в октябре 59-го (соответственно, во время и после того процесса)?

Риттельмайер отписал буквально через считанные минуты. Ностальгически вопрошал: «Помнишь кофейню в Сохо?» и просил нежно поцеловать Таню, верным рыцарем которой он числит себя по гроб жизни; про «перебежчиков» ему вот так, с ходу, ничего не припоминается — он предметно займется этой темой на той неделе, чуть только разделается со своими лентяями-дипломниками; что же до «обмена пленными» — тут сразу приходит на ум странная история с московитским воеводой Шестопаловым.

Дело в том, что сей небезызвестный silovik, сыгравший впоследствии не последнюю роль в московских событиях 63 года, провел полгода в плену у новгородцев и был ими освобожден точь-в-точь после осуждения Курбского — где-то в 10-х числах октября 1559 года, причем то ли за символический выкуп, то ли вовсе без такового. В качестве объяснения той странной сделки Грозный впоследствии ехидничал, что «Во главе московитских ратей сей воитель нам куда полезнее, нежели сильцем в нашей темнице: с такими врагами никакие союзники не надобны!» В общем-то это было чистой правдой: полководческие дарования этого юноши из хорошей семьи были отлично известны — «ужас-ужас-ужас»; тем не менее подобную практику — «Свой игрок в чужой команде» — при всей ее полезности никак нельзя назвать штатной… Действия Шестопалова («труса и дурака»…) по ходу Событий 63 года оказались в общем и целом на руку Грозному, однако предвидеть сами те события в 59 году, не мог, разумеется, никто: тут всё-таки потребна уже не интуиция (которой и вправду славился новгородский владыка), а самое натуральное ясновиденье…

По этой причине некоторые историки (и он, Риттельмайер, в их числе) вполне допускают, что там имел место секретный обмен: московиты тоже кого-то выпустили — вероятно, спалившегося шпиона. Но здесь уже надо лезть в источники и искать «косвенные улики»: Шестопалов всё-таки — личность историкам небезызвестная, если бы на сей предмет сохранились какие-то официальные документы — их бы давно раскопали.