Валентин Иванов - Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии [сборник litres]

Я не стал отворачиваться. Опустился на колени, но пригубил жутковатый напиток не сразу. Сначала провел ладонью по ее щеке. Она в ответ склонила голову набок, на миг прижав мою руку к своему теплому плечу. А потом, уже настойчивей, поднесла пригоршни к моим губам и снова посмотрела на меня – пей!

И тогда я понял, что готов ради нее на все, а она для меня – вряд ли, но это неважно, важно, что я брошу к ее стопам все, что смогу, и даже больше.

И я пил кровь своего врага.

А потом Королева повела меня к пещерам среди корней титанических деревьев, и там, в прохладе, на белесом покрывале из мягкого мха, я узнал, что до сих пор понятия не имел о том, что такое любовь.

Так я стал королем.

Мы все еще жили в пещере под корнями дерева-великана.

Королева родила примерно через неделю. За весь период ее стремительной беременности я как угорелый носился туда-сюда в поисках пищи. Рвал для нее фрукты, собирал ежевику – каждая ягода величиной с апельсин, – таскал грибы, достойные служить пляжными зонтами где-нибудь на Золотых песках, но Королеве требовалось мясо, и я соорудил из своего ремня пращу. За двое суток я научился пользоваться ею так, чтобы камень не попадал мне в голову. Сообразил, каким образом раскручивать ремень для увеличения начальной скорости нехитрого снаряда. Улучшил меткость. И вскоре стал профессиональным истребителем порхающих тварей – бабочек, стрекоз и даже мелких птиц. И все равно еды не хватало. Труп убитого мной Соперника мы обглодали до последней косточки. Странно, но сырая плоть его напоминала вкусом копченую курицу. Тело воина не успело даже завонять, по-моему, оно так бы и тлело медленно, скорее высыхая, нежели разлагаясь. Но не только мясо пошло в ход, Королева приспособила куски панциря и череп под посудину, из костей выпилила о камни ножи и иголки, а я ухитрился смастерить из лопатки довольно удачную расческу – для Нее, естественно. Первый подарок любимой, оцененный ею по достоинству.

Один раз я нарвал букет цветов. Конечно, она обрадовалась им. В смысле, как салату. Кажется, в красоте вещей ее больше волновала целесообразность. Мое смущение продолжилось может с полчаса. Потом я стал дарить ей букеты из щавеля.

Берцовая кость соперника превратилась в гарпун – я натер два кровавых мозоля при его изготовлении, – которым подкарауливал рыбу в заводи ближайшей речушки. Почти каждый вечер мы купались там, но всегда осторожно и с оглядкой. Нередко моя спутница и любимая внезапно пугалась чего-то, что ускользало от моего внимания. Настораживалась, а потом чаще всего хватала меня за руку, и мы спешили в укрытие среди корней. Обычно я так и не успевал заметить и намек на угрозу извне, но следовал ее порывам только потому, что верил ей безоговорочно.

Когда нам приходилось бежать, ее громадный живот жутко колыхался, мне становилось страшно и беспокойно, но она не позволяла замедлить шаг…

Вместе мы рыли новые пещеры и землянки, застилали их мхом, перьями, листвой. Моя подруга сплела сандалии из мягких древесных волокон. Как-то я вышел на охоту и прикатил домой улитку величиной с тракторное колесо, но на этот раз не разрешил Королеве есть ее сырой, как она это делала прежде. Я нарезал костяным ножом мясо улитки на мелкие кусочки и сварил их в черепе-котелке. Огонь я разжег с большим трудом, но после того, как он однажды вспыхнул в нашем очаге, Королева не дала ему угаснуть. С тех пор она уже редко ела невареное или нежареное, по крайней мере, при мне.

Она родила двенадцать младенцев, не проронив при этом ни звука, хотя я видел, как она сжимает губы и на лбу ее проступает испарина. Я принял первенца, ошалев при этом от восторга, хотя за миг до того трусил отчаянно. Пуповину перерезал мечом… а потом уже стало не до радости – надо было принимать остальных, быстро обмывать их в луже, затем незамедлительно пеленать в заранее заготовленную чистую листву и подносить удивительно тихих детишек к ее груди, которая приобрела шокирующий объем…

Трое малышей родились мертвыми. Четверо скончались спустя несколько часов. Утомленная родами Королева спала. Я тоже чуть не валился от усталости, но надо было присматривать за огнем в очаге, носить воду, хоронить умерших младенцев, следить за тем, сыты ли остальные… так что времени на скорбь и умиление просто не оставалось.

Последовала еще одна сумасшедшая неделя лихорадочных трудов и забот, которым конца не было видно. С легким удивлением я мимоходом отметил про себя, что уцелевшие ребятишки – девочки, которые росли потрясающе быстро. И вместе с тем… росли их животы. Они родились крупными – и беременными. На девятый день своей жизни они начали рожать и рожали каждую неделю, не переставая, – до самой смерти.

А моя Королева буквально за одну ночь похудела, ее тело вернуло свои девичьи формы, растаяли следы первой беременности, стан стал опять гибким, стройным и молодым. С тех пор она редко вынашивала потомство, при том не полнея нисколько. Зато дочки плодоносили, воспроизводя на свет новых младенцев – моих детей и внуков одновременно…

Так я опомниться не успел, а у меня появились помощники и в охоте, и в деле возведения новых землянок под жилье, склады и грибницы, ясли и мастерские. Стремительно обветшавшую одежду из листьев сменили сотканные из древесных нитей хитоны. Лучше и прочнее стали сандалии. Купаться мы уже ходили не в одиночестве, как прежде, а в сопровождении охраны – бронекожих, как покойный Соперник, воинов, моих внуко-сыновей, которых я обучил сражаться копьями с костяными наконечниками. То есть они сами обучились – по наитию. Я всего лишь заставил их держаться строем, а не нападать беспорядочной гурьбой на отважившихся перейти нам дорогу хищников. Солдаты бдили во время купания всего нашего племени два раза в сутки – рано утром, на рассвете, и вечером, в закатных лучах солнца. Лишь пятеро Маток не покидали своих землянок, им носили воду в берестяных корытах. Они стали похожими на слоних, однако оставались по-рубенсовски красивыми, я видел в них нечто величественное и гармоничное. Да и как же мне их видеть иначе – это же мои дочери!..

Принимал своих первых внуков опять же я, и тогда меня еще сильнее пронзило ощущение свершающегося таинства рождения новой жизни. Но потом мне пришли на подмогу внучки-дочки, да и само обилие новорожденных притупило это волшебное чувство, и я уже все равнодушнее слушал тихий короткий всхлип своих новых потомков, уже без слез наблюдал, как уносят завернутых в листву умерших крошек…

Своей главной задачей я считал обучение своих отпрысков-подданных тому, чего они не умели. Хотя их врожденные навыки меня изумляли, но делали они все, подчиняясь инстинкту, механически и слепо. Я же пытался развивать у них творческое начало.