Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга первая [litres]

– «Как все сейчас делается», – процитировала Зула недавние слова Софии и подмигнула Маркусу.

– …да, то затраты велики, а все одновременно и дорого, и медленно. Компании, строящие квантовые компьютеры, изо всех сил искали, как это дело ускорить. Не дожидаясь, когда закон Мура обеспечит желаемое быстродействие, они сумели прыгнуть на годы и десятилетия вперед.

– Безопасные распределенные вычисления? – спросил Маркус.

София кивнула и принялась водить руками в воздухе. Маркус и Зула, понимая, что она управляет пользовательским интерфейсом, надели очки. Посреди кабинета возникло слайд-шоу из нескольких тысяч фотографий, сделанных Софией и ее друзьями в поездке через страну. Зула узнала дом Фортрастов в Айове, потом Зула прокрутила снимки к более новым.

Центральная часть штата Вашингтон сразу узнавалась по красно-бурому базальту, лиловой полынной дымке и синеве реки Колумбия. На плоском треугольнике аллювиального шлейфа в устье щелевидного каньона стояло пыльное здание в паутине кабелей. Большую парковку для синеворотничковых работников, исчезнувших как класс, занимали всего три машины. Возле одной из них – пикапа с надписью «Служба безопасности» – стоял крупный мужчина в зеркальных очках. Он наблюдал за Софией (или за тем из ее друзей, кто сделал фотографию) и, безусловно, вел видеозапись.

– Именно это и происходит в каньоне Дыра-в-стене, – говорила София. – Внешне это обычный мультипроцессорный центр. На входе электричество и холодная вода, на выходе биты и теплая вода. Однако внутри этого старого завода происходит в тысячи, если не в миллионы раз больше вычислений, чем в мультипроцессорных центрах старого образца выше по течению.

– Ясно, – сказал Маркус. – Теперь я понял, что вы имели в виду, когда говорили, что квантовые компьютеры меняют все в моделировании мозга.

– Идея не моя, – призналась София. – Солли, один из моих преподавателей в Принстоне, высказал ее несколько месяцев назад, когда «Дыра-в-стене» заработала. По сути, он сказал: «Слушайте, может быть, теперь у нас правда получится».

– В смысле, «получится смоделировать что-нибудь посерьезнее, чем кубический миллиметр крысиного мозга».

– Да. И я сразу подумала: «МД – мое фамильное достояние. Возможность стучится в дверь». Тогда я и подала заявление на стажировку.

Маркус слушал, кивая:

– А ваш преподаватель, как вы там его назвали, об этом знает?

– Солли.

Во многих нердовских кругах имени было бы достаточно. Он был из тех, кто существовал всегда и успел отметиться чем-нибудь важным в ИТ-компаниях по меньшей мере со времен «Хьюлетт-Паккарда».

Однако Зула не принадлежала по-настоящему к этой культуре.

– Что-то знакомое, – сказала она.

– Солли Песадор, старый айтишник, переключившийся на нейробиологию.

– Вы с ним пересекались, – напомнил Зуле Маркус. – Это тот, который, уже будучи в возрасте, бросил все и пошел в университет, чтобы стать нейробиологом.

– Вспомнила, – сказала Зула.

– Он и с фондом вроде бы связан, – добавила София. – Участвовал в коллоквиумах НЭО, консультировал по вопросам МД.

Любой сколько-нибудь заметный нейробиолог на каком-нибудь отрезке карьеры так или иначе пересекался с фондами Фортраста и Уотерхауза.

– Он посоветовал тебе этим заняться?

– Он в курсе, что я хочу попробовать. У меня есть его поддержка. А главное, у меня есть код, написанный его исследовательской группой.

– Код для моделирования того, что делает мозг.

– Что делают нейроны . – София пожала плечами: – Вообще-то, ничего особенного тут нет. Ты тоже можешь получить этот код, он опенсорсный. Но мне легче будет связаться с теми, кто его написал, посоветоваться, устранить баги. Что-то и правда запустить за те два месяца, что я буду здесь. – Она на миг умолкла, плотно сжала губы, потом добавила: – В смысле, если ты меня возьмешь.

Зула откинулась в кресле и посмотрела в окно. Никаких сомнений у нее с самого начала не было. Однако за время в директорском кресле она кое-что усвоила. Во-первых, значительная часть ее работы – чисто символическая, но, во-вторых, «символическая» не означает «не важная». Надо было хотя бы сделать вид, что она обдумывает решение.

– Судя по тому, что ты сказала на собеседовании, даже самый большой скептик не усомнится в твоей квалификации. А то, что ты спрятала свою личность под ПАРАНДЖО, устраняет всякие серьезные подозрения насчет блата. Так что ты принята. Но… – она подняла указательный палец, поскольку София уже собралась вскочить, – нам надо поговорить, что это значит. Планируешь ты чисто научный проект – запустить некий новый код на квантовом мультипроцессоре – или серьезную попытку включить Мозг Доджа. Потому что, как бы мы ни обставили дело, некоторые заподозрят второе. – Зула повернулась к Маркусу: – Нам надо будет поговорить с Летицией.

Летиция была пиар-директором фонда.

Маркус кивнул.

– Но это не твоя забота, а моя, – сказала Зула Софии. – Твоя забота – понять, сколько из этого ты успеешь за два коротких месяца.

– Удивительно, что мы еще пользуемся паролями! – воскликнула София.

Дело происходило через три часа после собеседования. Она сидела в ресторане на берегу озера Юнион с человеком, которого называла «дядя Си».

Корваллису Кавасаки было сейчас под пятьдесят. Начав лысеть, он, как многие, стал бриться наголо и потому совершенно не походил на встрепанного мальчишку с Ричардовых фотографий времен Корпорации-9592. Кроме того, он завел привычку ходить в костюмах, но галстуки по-прежнему недолюбливал, поэтому заказывал рубашки со стойкой, которую можно носить расстегнутой. Поэтому и потому, что он занимал видное место в ИТ-мире, его все узнавали. Когда он с десятиминутным опозданием вошел в ресторан, хостесс приветствовала его по имени, а люди за столиками повернули голову, следя, как он идет через зал в отдельный кабинет, где ждала София.

В этой части города все ланчи были деловыми, в любом разговоре за едой и выпивкой раскрывались конфиденциальные сведения. Рестораны проектировали соответственно: столы ставили редко и по возможности разделяли звукоизолирующими экранами, а когда в зале становилось слишком тихо, рандомизированный шум из незаметных динамиков заполнял неловкие паузы. Вокруг зала располагались кабинеты, некоторые – просто кабинки на двух-четырех человек, с дверью. В одной из таких Си-плюс и София обнялись и поцеловались не на глазах у всех. Они слегка перекусили и обменялись новостями. Корваллис поживал хорошо. У них с Мэйв теперь было трое детей; их обильно зафотодокументированными успехами в школе, футболе и робототехнике он должен был непременно поделиться с Софией.