Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга первая [litres]

– А именно? – спросил Си-плюс.

– Я не могла придумать следующий промежуточный шаг. Есть смысл смоделировать один нейрон. Взаимодействие двух нейронов. Дальше это сеть, и важны только сетевые эффекты. Моделирование, допустим, тысячи нейронов не станет прорывом. Факт, что коннектом этой тысячи нейронов произвольно скопипащен из МД, не несет абсолютно никакого смысла – с тем же успехом его можно взять из мышиного мозга.

– Согласен, – кивнул Солли.

– Единственным осмысленным шагом было запустить весь коннектом разом.

– Правда? Тогда почему этого никто раньше не делал?

– Ну, во-первых, не хватало данных. Полный коннектом человеческого мозга появился всего года два назад. Во-вторых, не было ресурсов – кто заплатит за необходимые вычислительные мощности? Так что до появления «Дыры-в-стене» об этом не могло быть и речи.

– Хорошо, – сказал Солли. – Возможно, ты проявляешь дипломатичность, опуская еще один фактор, а именно академический подход. Академическая наука движется микрошажками, по одной статье за раз. Счет ведется на статьи в научных журналах. Чем больше статей, тем лучше. Если ты нарежешь проект тоненько-тоненько, как хамон, то опубликуешь больше статей и твой рейтинг пойдет вверх. Но ты вела себя так, будто не знаешь или не хочешь этого знать.

София покраснела:

– Возможно, я наивна.

– Ты богата, – объявил Енох.

– То есть?

– Ты богата, – повторил он. – Тут нет ничего дурного. Это не упрек.

– Но как это относится к делу?

– Во-первых, тебе просто незачем играть в эту игру – публиковать как можно больше статей. – Енох кивнул в сторону Солли: – Во-вторых, у тебя был доступ к необходимым ресурсам.

Наступила долгая тишина, во время которой нельзя было исключить, что София расплачется.

– Послушай, – сказал Енох, – есть долгая и почетная история джентльменов-ученых, восходящая к Лондонскому королевскому обществу. Теперь появилась и леди-ученая. Мы не любим этого признавать, потому что хотим сохранить фасад эгалитаризма. Но не случайно так много важных теорем названы именами европейских аристократов.

София не ответила, но вроде бы немного успокоилась.

– Разумеется, не надо включать наблюдения Еноха в диплом, – сказал Солли, – но будь готова к таким вопросам.

– Если до них дойдет, я вряд ли сумею дать удовлетворительный ответ.

– Как так?

– Я по-прежнему не знаю, откуда взялись деньги. – София произнесла это громко, искоса глядя на экран.

– Анонимное пожертвование, – заметил Енох. – Обычное дело.

– И как мне это сказать? В дипломе?

– Как можно более кратко, София, умоляю тебя, – произнес Солли. – У меня голова раскалывается, когда я пытаюсь разобраться в Фортрастах, Уотерхаузах, Шепардах и всех их переплетениях. Все равно как запойно смотреть мексиканский телесериал.

– Ну если между нами… – начала София.

Солли отключил запись.

– На рождественских каникулах я заглянула к дяде Джейку и его семье. Он спросил, чем я занимаюсь, я рассказала. Когда я после каникул вернулась в Принстон…

– У тебя был аккаунт «Дыры-в-стене», – закончил Солли.

– Да.

– Открытый на твое имя неизвестным благотворителем.

– Да. И когда я залогинилась, то увидела доступный баланс – деньги, которые могу потратить. Это была внушительная сумма. – София поглядела в лицо Еноху на экране, однако тот на что-то засмотрелся – то ли на симпатичную барменшу, то ли на футбольный матч по телевизору.

– Мы это пригладим, – сказал Солли.

– В смысле?

– Я помогу тебе пригладить язык, чтобы получилось уместно для Принстонского диплома.

– Спасибо. – София понимала, что это значит: она должна пригладить сама, а он подредактирует. – Так или иначе, деньги на счету позволили мне перенести файлы с наших серверов на локальное хранилище «Дыры-в-стене».

– Куда более быстрая платформа для дальнейшей работы, – перевел Си-плюс.

– Да, – согласилась она и записала в блокнот. – Следующие месяца два я подгоняла программу и алгоритмы для работы на их устройствах.

– Мы изначально писали код для традиционных компьютеров, – перевел на сей раз Солли. – Квантовые компьютеры требуют других стратегий, других оптимизаций.

– Кстати, работа еще не закончена.

– Разумеется. София, блин, это всего лишь диплом. Простого работающего портирования больше чем достаточно.

– Это я и сделала. Самый минимум. С огромной помощью ваших постдоков.

– Которые, разумеется, будут перечислены в благодарностях.

– Это единственный раздел диплома, который я уже написала! – улыбнулась София. – Благодарности.

– Так на чем мы остановились?

– Середина апреля.

– Примерно месяц назад. Ты его запустила.

– Я запустила модель одного нейрона на серверах «Дыры-в-стене». Потом двух, с обменом информацией между нейронами.

– Каждый из которых представляет собой отдельный независимый процесс – это важно упомянуть.

– Хорошо.

– И все происходит как положено – сообщения передаются через современный сетевой протокол, с должным шифрованием и верификацией, – напомнил Си-плюс.

– Конечно. Чтобы это можно было масштабировать.

– Отлично. И дальше?

– Я его масштабировала.

– Включила рубильник.

– Да.

– Большой красный рубильник в лаборатории сумасшедшего ученого.

София, проникаясь духом игры, подхватила:

– Да, подсоединила провода к болтам на шее чудовища.

– Ты разом включила весь МД, – продолжал Солли, – и в Эфрате погас свет.

– На самом деле я не уверена, что погас свет.

– Так что же случилось?

– Мелкие загогулинки.

– Ммм… боюсь, София, надо подыскать более удачное выражение.

– Э… колебательные явления?

– Что именно колебалось? – спросил Си-плюс.

– Темп сжигания.

– Это жаргон Кремниевой долины, не вполне уместный в дипломе, мой юный друг, – произнес Солли с шутливой серьезностью. Но все-таки всерьез.

София смутилась и несколько раз вдохнула, как будто собиралась заговорить, но каждый раз передумывала.

– «Дорогая мамочка», – подсказал Енох, отхлебывая пиво.

– Да, – ответила София. – Понимаешь ли, мам, одно дело смоделировать мозг, а совсем другое – с ним поговорить. Мы это забываем, потому что наш мозг подключен к телу, у которого есть полезные периферийные устройства – например, язык, чтобы говорить, и пальцы, чтобы печатать. Пока это работает, можно понять, что происходит в мозгу. Но у мозга в ящике ничего похожего нет. И это, возможно, еще одна причина, почему никто такого не пробовал.

– То есть нет смысла это делать, если не можешь получить на выходе осмысленную информацию.

– Да, все равно что снимать энцефалограмму пациенту в коме, – сказала София.

– Полезная аналогия.