Юрий Силоч - То, что не убивает

— Знаешь, что меня всегда удивляло? — сокрушался скаут. — Что Корпорации даже торговлю наркотиками смогли превратить в очередную тупую скучную херню. То ли дело раньше: встречи на тёмных парковках, «покажите товар», «нет, сперва покажите деньги», чуваки с пушками, интриги, кровь рекой! — он рассказывал с таким азартом, что я почти поверил в то, что это на самом деле так круто. — А сейчас просто кучка офисных задротов сидит и уныло вкалывает, пытаясь не спалиться за сидением в соцсетях! И начальник, небось, по понедельникам распинается, что надо выполнять план, что они все одна команда и что он готов лично помогать отстающим, и снова о том, что надо выполнить план любой ценой… Тоска смертная. Легализация убила всё веселье. О! Ты слышишь, Маки? Холодные звонки, ты представляешь? Холодные, мать их, звонки! «Добрый день, подскажите, услугами какого дилера вы пользуетесь?» Позорище!

Помощница кривилась, но в открытое противостояние не вступала. Не вступали в него и поломанные нами громилы, которые собрались возле аптечки, кидали на нас ненавидящие взгляды, бинтовались и ойкали, когда инъекционные пистолеты щёлкали, впрыскивая им в кровь регенеративную сыворотку.

Эрвин оживился, лишь когда мы оказались в шоу-руме — большом зале, где были выставлены образцы товара. Вот тут нашлись и стенды с оружием, и подносы с кокаином.

— А вот это уже интересно!.. — скаут отодвинул меня в сторону и прошёл внутрь, прервав помощницу на полуслове. — Надо же! Колумбийский!.. — он обмакнул мизинец в порошок и облизал палец. — М-м, как вкусненько! О! А это местный! — дегустация повторилась. — О! А про это я слышал! Смотри, а это!.. — с каждым новым подносом глаза напарника разгорались всё ярче. И дело было не только в товаре — ассортимент впечатлял сам по себе. Здесь было абсолютно всё, что придумало человечество: начиная от старомодного морфия и заканчивая современными программами, которые перегружали мозговые импланты, увеличивая их скорость и вызывая эйфорию. Помимо них я заметил полный комплект «эмотонина» — слепков разных ощущений, загружаемых в мозг. Я слышал о таких штуках — дорогие, но пробирающие. Их в своё время начал выпускать очень наивный программист, который потом вышел из окна, потому что жестокий мир извратил его задумку — и успехом пользовались внезапно не счастье от рождения первенца, и не серфинг в тихом океане, а минет в исполнении порнозвёзд мирового уровня.

— И где вы храните всё это? — поинтересовался мой напарник. Белый налёт выделялся на чёрном носу, как сметана на кошачьей морде.

— Часть в офисе, а часть на складах, — осторожно ответила девушка.

— То есть у вас тут целая куча этого добра? — Эрвин напоминал ребёнка, которого привели в кондитерскую — сиял и притопывал ножками в нетерпении. — Маки, пошли! Я хочу высыпать часть на пол и сделать кокаинового ангела!

— Боюсь, вам не дадут этого сделать, — помощница старалась не замечать поведения Эрвина и вести себя подчёркнуто по-деловому, но смотрела на скаута так, что было удивительно, как тот ещё не воспламенился.

— Не суди по внешнему виду, дорогуша, — ухмыльнулся напарник, принимая вызов. — Мы здесь приглашённые звёзды с очень жирным райдером, — подчеркнул он, делая улыбку особенно гнусной. — Поэтому не заставляй включать в него ещё один пункт — потрахаться с секретаршей босса в куче кокаина.

На какое-то мгновение уличная закалка проступила и у помощницы: она приподняла плечи, выпятила грудь и слегка развела руки, но быстро опомнилась и вернула себе невозмутимый вид:

— Это удовольствие ниже среднего. Всё равно что трахаться в муке. К тому же, можно задохнуться или передознуться.

— Что ж, — ухмыльнулся Эрвин. — Не самая плохая смерть, учитывая, в какой мы ситуации.

Девушка предпочла проигнорировать это замечание:

— Идём дальше?

— А смысл? Если у вас нет шоу-рума с девчонками в латексе, то я видел всё, что нужно. Кулер, туалет, комната с кокаином. Идеально.

— Душ? Чистая одежда? — чёрная бровь вопросительно изогнулась.

Эрвин просиял:

— Комната с кокаином, душ и чистая одежда. Веди. Чур, мне ты трёшь спинку первому!

Пять минут спустя я стоял в стерильной душевой кабине, похожей обилием сверкающего хрома и кнопок на космическую капсулу. Божественная горячая вода тугими струями била со всех сторон, массировала моё искалеченное тело и раскалёнными лавовыми потоками стекала вниз, унося с собой пот, грязь, пыль и кровь, которых в последние дни было чересчур много. Концентрированное незамутнённое удовольствие.

Головокружение и потеря равновесия застали врасплох. Стало нечем дышать, сердце застучало где-то в ушах, ноги подкосились.

Перепугавшись и лишь чудом устояв на своих двоих, я отодвинул в сторону запотевшую дверь и с наслаждением вдохнул полной грудью. В голове немного прояснилось, но слабость никуда не делась, и я, выключив воду, присел на край кабинки, ссутулившись и спрятав лицо в ладонях.

Усталость последних дней поймала момент, когда я буду максимально расслаблен, навалилась со всей носорожьей мощью и чуть не размазала по полу ровным слоем.

Где-то слева за тонкой перегородкой высотой в человеческий рост раздавались шум воды и пение Эрвина, пытавшегося то ли пародировать, то ли всерьёз исполнять какую-то оперную партию.

— Соберись, старик, — прошептал я. — Соберись. Надо ещё немного потерпеть.

Это свойство моего организма частенько мешало жить. С телом, напичканным всякими боевыми железками, я мог натворить очень многое и очень многого достигнуть. Но отсутствие мотивации и слабая воля не давали этого сделать. Если ты подавлен и чувствуешь, что всё вокруг — вся жизнь, весь мир — глубоко бессмысленны, то никакое железо не поможет.

— Давай! — глухо прорычал я и отвесил самому себе пощёчину. — Ну же! — ещё одна. — Ну!..

Дверь кабинки Эрвина загремела, отъезжая в сторону.

— Не знаю, чем ты там занимаешься, но попробуй вставить палец в задницу, это обычно помогает.

Мне осталось лишь хрипло выругаться и залезть обратно.

Обещанные чистые шмотки ждали нас в тесной раздевалке — длинной узкой комнате без окон, где приходилось протискиваться боком, чтобы ни за что не зацепиться. И, разумеется, я зацепился: и коленями за низкую пластиковую лавку с нацарапанным матерным словом, и спиной за помятые дверцы шкафчиков, из которых ядрёно воняло носками.

— М-м, аппетитная старая жопка, — Эрвин напялил костюм охранника — огромная синяя рубашка, из которой я мог бы сделать себе палатку, и нелепые брюки — слишком широкие и в то же время чересчур короткие, как бриджи.

— Иди нахуй, — злобно пробубнил я в ответ и взял с лавки серый свёрток, который оказался измятой и затёртой до полупрозрачности формой уборщика. На груди красовался зелёный логотип компании «Fregona».