Джо Шрайбер - Дарт Мол: Взаперти

— Почему мне следует изменить своей клятве никогда не иметь дела с сектой головорезов, пытавшихся убить меня? — осведомился Радик.

Не ответив, Мол прошагал мимо него к столу, где стоял ящик с синтетическими световыми мечами, брошенный работавшим с ними арестантом. Он достал один из них, вскрыл рукоять и вынул кристалл.

— Мальчик, открой пакет, — скомандовал он.

Эоган моргнул, а затем опустился на колени рядом с пакетом, который они принесли из грузового отсека. Разорвав обертку, он вынул продолговатую консоль и положил ее на пол. На поверку компрессор оказался гладким, ничем не примечательным корпусом с одним-единственным маленьким прозрачным куполом сверху.

— Ты понимаешь, что это новый геологический компрессор, — сказал Мол. — Ты ждал, когда тебе пришлют его, и отправил за ним Слифера. — Не дожидаясь ответа, он поднял крышку и опустил внутрь синткристалл.

Ситх закрыл глаза, положил обе руки на компрессор, позволяя могуществу темной стороны течь сквозь себя; тем временем консоль нагревалась под его ладонями. Он ощущал, как кристалл внутри устройства меняется, как сдвигаются его атомы, делая прочнее кристаллическую решетку и образуя новые молекулы, как он становится совершенно другим под воздействием давления Силы.

Открыв компрессор, он вынул камень и поднял его вверх. Теперь камень выглядел иначе — темнее и тяжелее, его грани сияли более глубокими оттенками красного.

Мол вставил кристалл обратно в меч, установил на место остальные детали и поднял оружие вверх, нажав на активатор.

Оживший луч вырвался из его руки, наполнив мастерскую знакомым неровным гулом — в точности таким же, как в его сне. Клинок был прямым, прочным и реальным. Кости предплечья отзывались на его вибрацию — естественное продолжение собственной врожденной силы забрака.

Вытянув руку во всю длину, он позволил Радику осмотреть меч. Синее лицо торговца оружием изменило цвет в свете клинка.

— Поразительно! — прошептал он.

— Я могу показать, как это делается, — сказал Мол. — Но сначала мне нужно передать ядерное устройство. И нужно обезвредить заряды в моих сердцах — это может сделать меддроид.

— Что заставляет тебя думать, что...

— Нет времени препираться. Мы заключаем сделку или нет?

Радик пристально смотрел на него. Помещение еще раз тряхануло, и Мол заметил, как еще несколько осужденных повалились на пол поверх уже лежавших там тел.

Оружейник протянул руку.

Деактивировав меч, Мол вложил рукоять в раскрытую ладонь.

— Ядерное устройство в том ящике. — Радик кивком указал в сторону, на большой ящик, прикрепленный к стене в дальнем конце мастерской. Он не отрывал взгляда своих алых глаз от светового меча. — Вон там. В конце.

— Идем, мальчик. — Мол кивнул на ящик. — У нас мало времени.

— Постой, а как же заряды в наших сердцах? — спросил Эоган.

— Зайдем в медотсек по пути, — пояснил Мол, не отводя взгляда от красноглазого гуманоида. — Господин Радик подготовит для нас дроида.

— Откуда нам знать...

— Это в его интересах. Если я умру, то не смогу показать ему то, что необходимо знать о световых мечах.

Не дожидаясь, пока Радик подтвердит сказанное им, Мол подошел к ящику и освободил его из креплений. Ящик был теплый на ощупь, внутри что-то тихонько гудело.

— Пойдем.

Эоган неохотно взялся за свой конец ящика, они подняли его и вынесли из мастерской. Впереди летел один из когтекрылов Радика, и они двинулись вслед за ним на верхние уровни тюрьмы.

Спустя совсем немного времени на их пути начали попадаться трупы.

— Джабба, — произнесла Комари Воса, глядя на голограмму. — Почему я не удивляюсь, видя среди всего этого тебя?

Голоизображение Джаббы возвышалось над ней, злобно глядя сверху вниз. Его приспешники — остатки гаморреанцев, не побежавших вслед за недавно освобожденными арестантами на кутеж в «Улье-7», — нацелили свои бластеры на солдат «Бандо Гора», стоявших у нее за спиной.

— Комари Воса! — прорычал криминальный авторитет по-хаттски, и его взгляд, из которого исчезло все веселье, шарил по группе солдат «Гора» в масках-черепах. — Что ты и твоя армия безмозглых приспешников здесь делаете?

— Нас сюда вызвали. — Воса обвела рукой ангар. — Я уверена, ты позволишь нам войти.

Джабба выругался по-хаттски.

— Зря ты так уверена, насекомое! Я раздавлю тебя, как мерзкого микроба, коим ты и являешься!

— Попытайся. — Слегка пригнувшись, Воса взялась за изогнутые рукояти световых мечей, что носила на бедрах, и одновременно активировала их, наполнив воздух вибрирующим электрическим шипением.

Произведенное ею впечатление — даже на самого Джаббу — было незамедлительным и мощным. Голо моргнуло, а когда изображение восстановилось, хатт махнул стоявшим рядом гаморреанцам и прокряхтел приказ убить: «Дагвей! Кипуна!»

Гаморреанцы открыли огонь с двух сторон, но верховная жрица «Бандо Гора» двигалась быстрее, чем они стреляли, быстрее, чем можно было заметить невооруженным взглядом. Адаптировав первую форму стиля «соресу», она закрутила перед собой световые клинки, их лезвия легко поглощали и отклоняли летящие со всех сторон заряды.

Результат и в самом деле не вызывал сомнений. Метнувшись вперед, она вырезала бластер прямо из руки ближайшего бандита, отшвырнула его мощным пинком и, крутанувшись, рассекла оказавшегося за ее спиной трандошанина пополам точно по талии. Все это время на ее лице царило спокойное, почти расслабленное выражение, практически ничего не говорившее ни о том, что творится в ее голове, ни об истинной цели ее появления здесь.

Солдаты «Бандо Гора» бросились на прихвостней Джаббы, сиявшие на их шестах зеленоватые огненные шары описывали в воздухе дуги и взрывались у морд ошеломленных гаморреанцев. Спустя несколько секунд сектанты расправились с наймитами Джаббы, оставив их тела вповалку лежать на полу причала.

— Теперь, — заявила Воса, возвращаясь к голоизображению и деактивируя мечи, — когда мы наказали плохих ребят, как я понимаю, ты позволишь мне закончить мои дела?

— Хорошо дерешься, джедайская дрянь, — проговорил Джабба, поднимая руки, будто собирался сдаваться. — Вижу, ты не утратила своих навыков.

— Джедайская? — Воса нахмурилась, и морщинка прорезала ее лоб, словно одно это слово впрыснуло ей собственную дозу боли. — Это слово для меня оскорбительно.

— Разве? — усмехнулся Джабба и попытался уколоть посильнее: — А как поживает твой разлюбезный мастер Дуку? Ты же его бывший падаван, и в твоем сердце должны сохраняться теплые чувства, ведь он так много для тебя сделал.

— Дуку. — Воса напрягла губы, и непоколебимая уверенность, владевшая ею лишь несколько секунд назад, начала ослабевать. Пришедшая ей на смену напряженность сделала лицо женщины угловатым, желтые глаза сверкнули. — Ты не смеешь произносить подобные непристойности в моем присутствии! Не сейчас и никогда.