Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Игры и Имена

Павлов встрепенулся, вынырнул из сумрачных мыслей, навеянных разговором сыновей.

— Конечно! — заявил он. — Вовремя не проконтролировал — червяка сожрали!

Машина, катившая к городу по сумеречному шоссе, ненадолго взорвалась дружным хохотом.

* * *

Потоптавшись немного по пустой квартире, Павлов не выдержал, собрался и пошел к метро. Благо, ехать было недалеко.

С тех пор как «Площадь Гагарина» закрыли на ремонт, людей на станции «Ленинский проспект» стало поменьше. Не то чтобы Павлова это слишком напрягало, он выходил здесь лишь по случаю — рядом находились несколько интересных магазинов. Но глаз все равно отмечал этакую человеческую разреженность, непривычную предтечу запустения, от которой становилось не по себе. Хотя, казалось бы, в этом городе уже давно никто не любит толпы.

Павлов пролез под черно-желтую полосатую ленточку, сунул покосившимся отдыхающим работягам корочки Роскачества. Корочки не имели здесь никакой силы, но вникать никто не стал. Немного послонявшись у перехода между станциями, не решаясь пройти дальше, Павлов для вида спросил:

— Как протекает?

— Не протекает ничего, — миролюбиво ответил кто-то. — Все сухо и комфортно.

Павлов усмехнулся.

Динамик под потолком зашуршал, ожил и начал что-то бормотать.

— Опять тестируют, — сказал тот же мужик. — Вчера только проложили. А звук — дрянь.

Остальные тоже оживились.

— Причем отдельную линию к каждому, — подал голос один. — Сам тянул. Зачем — непонятно.

— Эксперимент какой-то, говорят, — сказал другой.

— Да пилят, как обычно! — воскликнул третий.

Бубнеж над головой оформился в негромкие слова, настолько трескучие, что разобрать их получилось не сразу. А когда получилось, по спине Павлова вдруг пополз неприятный холод.

— Стой… — повторял женский голос, ждал пару секунд и повторял: — Стой… стой…

Павлов оглянулся. Рабочие, похоже, не придавали никакого значения этой литании. А возможно, просто не разбирали слов.

Конечно, с ними же роботы не разговаривают.

Пока Павлов шел по коридору, он понял, что имелось в виду под отдельной линией. Каждый динамик бубнил собственное слово собственным голосом. Причем, если не подводил слух, как только Павлов отходил от очередного динамика достаточно далеко, тот отключался.

— Стой… стой… стой… не ходи… не ходи… не ходи… дальше… дальше… дальше… иначе… иначе… иначе… глупости… глупости… — Павлов невольно перешел на бег, — будут… умножаться… умножаться…

Последнее слово заглушил шум подошедшего состава. Павлов взбежал по отключенному эскалатору, кинул взгляд на поезд — и опешил.

Вагоны поезда были расписаны игреками. Разных размеров, цветов и шрифтов. В виде граффити, в виде строгих геометрических форм, в виде каллиграфических завитушек. Составленными из игреков поменьше, переплетенными друг с другом, наползающими на окна и двери. Невероятное нагромождение игреков, которое глумилось над Павловым, издевалось над ним, безо всякой логики и смысла.

Среди игреков внезапно обнаружился QR-код. Павлов спохватился, неловко вытащил смартфон, сделал фотографию. Щелчок камеры будто разбудил поезд — тот тронулся, набрал скорость и вскоре уехал прочь, в темноту вечерней Москвы. Только сейчас Павлов понял, что внутри сидели люди, с интересом разглядывавшие закрытую станцию. Они ехали на расписанном игреками поезде и не видели в этом ничего особенного.

Переставляя внезапно ослабевшие ноги, Павлов вернулся в переход. Ему слишком поздно пришло в голову записать на телефон звук динамиков, они уже молчали. Он спросил, где находится радиорубка, но та оказалась закрыта и даже опечатана. Метростроевцы утверждали, что ее недавний обитатель уехал по МЦК. Павлов никого не видел, но спорить не стал.

Он спустился на «Ленинский проспект», вяло махнув рабочим на прощание, и поехал домой. Там он скинул на десктоп фотографию QR-кода, скормил его распознавателю и долго, громко истерически хохотал, пугая соседей и прохожих под окнами.

Код содержал одну-единственную букву.

Этого следовало ожидать.

* * *

Светляк, несмотря на поздний звонок, не ругался, внимательно слушал, не задавал никаких вопросов. Единственный звук, который он издавал, был коротким «да» на вопрос «ты все еще слушаешь?», поскольку Павлов периодически чувствовал, что разговаривает со стеной.

Реакция, впрочем, у Светляка была странная.

— Докажи, что это ты, — коротко, по-деловому сказал он.

— В смысле? — не понял Павлов.

— Что ты тот, за кого себя выдаешь. Скажи что-нибудь, что знаем только мы вдвоем.

Все подробности совместных походов, рыбалок и попоек мгновенно вылетели у Павлова из головы.

— Э-э-э… да я… черт…

— Помнишь, на Можайское ездили?

— Ну, помню.

— Помнишь, я тебе новый ножик показывал?

— Ну, помню. Я его еще чуть не утопил там, когда он раскрылся внезапно…

— Фу ты, наконец-то! — вздохнул Светляк. — Какой же ты тугой! Самое главное, вот что запомни — если я буду тебе звонить, точно так же убедись, что звоню тебе именно я. А лучше всего приезжай лично. Потому что даже это не панацея. Уяснил?

— А зачем?

— Затем, Вася, что ты вляпался в какое-то откровенное дерьмо. Я искренне тебе советую — шли своего заказчика в жопу, отдай ему деньги и больше никогда, слышишь, никогда не вспоминай про этот игрек. Лично для тебя в латинском алфавите с этого момента двадцать пять букв!

— Но почему? Он же мне не угрожает, просто что-то странное происходит…

— Что-то странное?!

Голос Светляка приобрел характерное напряженно-вкрадчивое звучание — верный признак того, что его владелец действительно на взводе. А Светляка на взводе за долгие годы совместной службы Павлов видел нечасто. И означало это обычно большие проблемы.

— Василий, сосредоточься, — будто через силу проговорил Светляк. — У тебя же не настолько заплыли мозги. Ты понимаешь, что кто-то покрасил вагон и подогнал его в нужное время к нужной станции? Там пассажиры были?

— Да, — обреченно сказал Павлов.

— Отлично! Еще и с пассажирами. Только для того, чтобы ты минуточку на него поглазел. Ты понимаешь, какие это ресурсы?

— Но зачем? — прошептал Павлов. — Я не понимаю — зачем?

— Тебе совершенно незачем это понимать! Предположим, играют тобой. Как пешкой. Подсунут тебе какую-то ерунду и смотрят, как ты среагируешь. Как в «Шоу Трумэна».

— Так меня разыгрывают?!

Облегчение затопило Павлова неловкой горячей волной. Розыгрыш! Как же он раньше не подумал? Это объясняло все. Он чуть не рассмеялся в трубку.

— Не думаю, — остудил его радость Светляк. — Мало кто может себе такое позволить. Здесь очень мощные силы в действии, Вася. И какие бы мотивы ими ни двигали, я не советую тебе находиться рядом с ними. А тем более — у них на пути.