Дмитрий Тагунов - Меня нет [Сборник]

— Старик! — донёсся свыше приглушённый голос соседа. — Забери тебя дьявол, да закрой ты уже эти ставни!

Уолтер остался лежать. Ещё какое-то время сверху доносились проклятья. Но человека, привыкшего к отборной матросской брани, подобным было не смутить.

За стеной послышались тихие шаги, и в комнату, освещая себе путь свечой, вошла супруга Уолтера, Мэри. Бледным призраком прошествовала она к окну, заперла ставни и так же молча покинула комнату. Уолтер, закрывавший глаза от света ладонью, шумно выдохнул в подушку и прислушался. Ворчание сверху прекратилось, и половицы перестали скрипеть.

Если закрыть веки и попробовать отдаться отступившей было дрёме, то можно оживить старый кошмар: жидкий мрак, в котором отражались звёзды, поглощал палубу гибнущего судна. Снизу идёт скрежещущий стук гнущихся досок. Отчаянно трещит накренившаяся мачта. В воду падает призрачное полотно парусов…

— Дерьмо, — ругнулся Уолт, отбрасывая одеяло. Но не нашёл в себе сил встать, а потому просто распластался на постели, глядя в тёмный потолок.

Оставшаяся ночь прошла в тягучем безмыслии. Сон не шёл. Взгляд остекленел. Мир застыл.

Постепенно сквозь защёлкнутые ставни просочилась узкая полоска света, выхватившая из слабеющего сумрака медленный танец пылинок.

Из прострации старого моряка вывела жажда. Сухое горло спазматически сжалось, Уолтер закашлялся и резко сел, скривив тонкий рот. Бросил быстрый взгляд на столик возле кровати, в ящике которого хранилась заветная фляга, но решил пока не тревожить её содержимое. Пусть ждёт повода посерьёзней.

Кое-как поднявшись, Уолтер скинул пижаму и взялся собираться на улицу. Натянул панталоны на тощие чресла. Легко влетел в посеревшую от времени сорочку. Покрыл плечи жилеткой. Просунул ноги в мятые кожаные башмаки. Подхватил с вешалки чёрный коут и вынырнул в тёмный коридор.

К супруге заглядывать не стал: он не любил её утром, находя Мэри постаревшей и не ощущая к ней былой мании. Вот вечером всё будет по-другому. Иначе, чем утром. Но сперва, как водится, неплохо было бы промочить горло.

Улицы Плимута встретили старого моряка терпкой прохладой и ярким утренним светом, так что Уолтеру пришлось протереть невольно намокшие глаза. Его путь лежал в сторону бухты Саттон, где на Бритон Сайд можно отыскать среди тесно жавшихся друг к другу четырёхэтажных домов приятный кабак «Смеющаяся макака»: не самое дорогое, но и не дешёвое заведение, где каждая рожа знакома и мила, где общество понимает толк в морской науке, а бренди подают отнюдь не по тем отталкивающим ценам, что можно встретить, к примеру, на Миллбэй Роад.

Правда, никакой макаки в кабаке давно уже нет. Обезьяна, привезённая хозяином из неведомых далей, действительно была большой охотницей поржать над краснорожими выпивохами, но позапрошлым летом её забрала то ли болезнь, то ли просто старость, в общем, название менять не стали, но от былого колорита не осталось и следа. Теперь это место мало чем отличалось от других подобных заведений. Разве что порядок здесь соблюдали весьма строгий да чистоту поддерживали исправно.

Всякий сброд, вырывавшийся из тесноты с только что приставших кораблей, истомившийся по свободе, драке и женской ласке, ошивался в заведениях, прилегавших непосредственно к Проливу, и до «Смеющейся макаки» обычно не добирался.

Уолтер шагнул в гостеприимно распахнутую дверь и очутился в небольшом полутёмном зале, где за столиками мирно сидели завсегдатаи. Кто-то дремал в уголке. Несколько забулдыг бросали прямо на скамье игральные кости. От двери в дальней стене доносился запах жареного мяса и выпечки.

Второй этаж был наполовину разобран, представляя собой обширный внутренний балкон, куда вела широкая деревянная лестница. Там стояли столики для особых посетителей, к числу которых относился и Уолтер. Из широких окон второго этажа открывался вид на бухту и Пролив, где теснились десятки судов.

Прекрасное зрелище.

Ноги сами собой понесли Уолтера к лестнице. По пути ему встретился мальчик, служивший в кабаке разносчиком.

— Бой! — подозвал старый моряк паренька. — Неси как обычно.

Мальчик неуверенно кивнул, потом бросил испуганный взгляд наверх и шёпотом поведал:

— Сэр, ваш столик…

— Что?

— Ваш столик занят, сэр.

Уолтер пожевал губами. Новость была не из приятных: уже много лет он занимал один и тот же столик напротив окна и изменять привычкам не собирался.

— Пойдём-ка глянем, — решил он и бодро направился по скрипучим ступеням наверх. Он сразу увидел субтильного мужчину в коричневом рединготе, сидевшего спиной к лестнице и внимательно разглядывавшего содержимое своей тарелки. Его тёмную голову венчала небольшая круглая плешь. На соседнем стуле лежала плоская кожаная сумка.

Уолтер приблизился и встал над душой у коварного захватчика чужих столиков. Незнакомец повернул голову и обратил взгляд маленьких, низко посаженных глаз к гостю.

— Штурман?! — удивлённо воскликнул незнакомец.

— Капитан! — обрадовался Уолтер, заключая вскочившего мужчину в крепкие объятья. Похитителем столика оказался капитан Вилли Хейс, с которым Уолтер служил страшных двадцать лет назад.

— Эх, как же ты постарел, Уолт! — широко улыбаясь, разглядывал моряка Вилли. — Жёлтый ты какой-то. Цирроз не мучает? — Он засмеялся и похлопал старого друга по печени.

— На себя посмотри, — беззлобно огрызнулся Уолтер. — Кстати, ты занял мой столик.

— Так садись рядом, старый дьявол! Садись! Выпьем за встречу!

Уолтер кивнул и обернулся к мявшемуся в ожидании мальчику.

— Бой, ты слышал? Тащи выпивку! И пожрать чего-нибудь. Да поживее!

Парнишка коротко кивнул и помчался выполнять поручение.

Старые друзья придвинули стулья и уселись, продолжая поглядывать друг на друга и удивляясь про себя, насколько же время меняет людей.

— Я думал, ты давно сгинул, — честно признался капитан. — Как ты живёшь? Где? На что?

— Да здесь вот и живу! — сделал широкий жест рукой старый штурман. — А ночую в квартирке на окраине. У меня есть кусок земли под Ландоном. За ним следит сын. И присылает мне деньги раз в месяц.

— А что ж сам не переберёшься в Ландон?

— Хэ! Я старый девонширец! Я вырос здесь, на этих пр о клятых улицах, среди отбросов, воров, убийц и шлюх. И море здесь особенное, Вилли! Своё море.

— Понимаю, — уважительно кивнул капитан.

— А сам-то где пропадал?

Вилли тяжело вздохнул.

— Морозил свои кости на Ньюфауленде. Иногда счастье улыбалось мне, и я дрался с французами, но не часто, мой друг. В конце концов, мне надоело, и я перебрался на Родину. Купил корабль, нанял команду. Теперь готовлюсь к отплытию. И никто мне не указ! Кстати, — капитан спохватился, вспомнив о чём-то важном, — хочешь взглянуть на моего красавца? — Он потянулся к сумке и извлёк новёхонькую подзорную трубу в золотой оправе.