Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

— Неужели всё настолько серьёзно? И Землю всё-таки придётся покинуть?

— Если солнечная активность продолжит расти, то, к сожалению, вынужден констатировать, что наша Земля, наш родной дом, наша планета станет абсолютно, я подчёркиваю, абсолютно непригодной для жизни. Конечно, можно будет подождать на орбите и посмотреть, как будут развиваться события, но уверяю вас, все наши прогнозы крайне неутешительны. Вы меня понимаете?

— Боюсь, что понимаю, профессор, — мрачно проговорил Шоу. — Но если всё обстоит так, как вы говорите, то для эвакуации всего человечества нам понадобится построить два миллиона таких кораблей. По силам ли это мировой промышленности? И в какие сроки это выльется?

Майкл Лингард нервно заёрзал в кресле, стараясь не смотреть в глаза ведущего.

— Что ж, — после ощутимой паузы, выдавил он. — На строительство одного корабля уйдёт примерно полгода. Всего таких кораблей США могут одновременно создавать несколько сотен. Я понимаю, что этого мало. Все наши усилия будут направлены на это строительство. Количество рабочих мест сперва возрастёт, затем станет сокращаться. Наши запасы еды и пресной воды пойдут на убыль, часть людей покинет планету, часть погибнет, строительство замедлится… Простите, я говорю не о том. Мне крайне неприятно это сообщать, но я думаю, что спасти всех людей на Земле — невыполнимая задача! Это просто нам не под силу, поймите!

— Я понимаю, — смерив взглядом гостя, сказал Шоу.

— Пять лет! — продолжал размышлять Лингард. — Пять или шесть, и всё будет кончено! Вы понимаете? Это катастрофа! Мне жаль!

— Пять лет, — задумчиво повторил Шоу.

— Пять лет, — глухо прошептал Кинг, выключая телевизор. — Грёбаные пять лет, и вы все сгорите в аду! Чёртов мир. Чёртовы пугливые ничтожества. Вам осталось всего пять лет.

По статистике лишь десять процентов умудряются прожить пять лет при четвёртой стадии рака лёгких. Неутешительная статистика, что и говорить. Но Рональд Кинг был рад оказаться в числе тех самых десяти процентов счастливчиков, надменно презирая остальные девяноста.

— Жалкие неудачники, — буркнул он, сжимая кулаки.

— Что? — не расслышала его медсестра. — Мистер Кинг, сидите спокойно.

— Коли свою отраву, Эмма, и оставь меня в покое, — огрызнулся пациент, неодобрительно наблюдая, как молодая женщина в белом халате намазывает ему кожу на предплечье влажной ваткой.

За пять лет он, конечно, привык к уколам. Ежедневные капельницы поддерживали подобие жизни в ослабевшем и исхудавшем теле. Кингу с каждым днём становилось хуже, но он крепился.

Тонкая игла прошла сквозь кожу и проникла в вену. Привычная боль сковывающим холодом разошлась по тёмной от частых уколов руке. По трубке от капельницы к игле шла мутноватая синеватая жидкость.

— Что это? — без особого интереса спросил Кинг.

— Цисплатин, — неохотно ответила медсестра. Кому-нибудь другому она не стала бы отвечать, но она уже неплохо изучила характер взбалмошного пациента и потому предпочитала не провоцировать его на конфликты.

— И что? Поможет?

— Конечно.

Кинг хмыкнул. Выражение лица медсестры явно намекало, что пациенту уже ничто не поможет.

— А побочные эффекты?

Эмма не ответила и оставила пациента одного. Тот расслабился в кресле, равнодушно уставившись в потолок.

Всё понятно, эффекты будут. Тошнота, головокружение и прочие радости лечения. Обычное дело.

Кинг вздохнул. Слишком поздно был обнаружен рак. Слишком поздно началось лечение. Лучевая терапия оказалась бесполезной. Операция не спасла. Тромбоэмболия лишь ослабила боль. Бесполезная возня. Жалкие попытки сокрушить врагов, число которых неуклонно росло: опухоль, метастазы, меланомы, стенокардия…

Пять жутких лет, проведённых в битве с болезнью, в то время как весь мир предпринимал отчаянные попытки выжить под палящими лучами разгневанного солнца. Пять потерянных лет.

Тридцать тысяч космических кораблей стартовали с Земли, нерешительно замерев над планетой с теневой стороны. Всего тридцать тысяч вместо необходимых двух миллионов. Одинокие, напуганные песчинки, оторванные от родного дома. Стартовавшие, чтобы никогда не возвращаться.

А Земля умирала. Несколько миллиардов человек стали жертвами взбунтовавшейся природы. Над экваториальным поясом кружил непрекращающийся шторм. Массивы облаков в тех широтах поднимались на пятнадцатикилометровую высоту. Ураганный ветер, непрестанные ливни, грозы, смерчи, резкие скачки температуры — всё это создало невозможные для жизни условия. И те, кто когда-то считал счастьем проживать в экваториальных регионах, теперь вынуждены были бежать из этого ада. Бежать, чтобы попасть в другой ад.

В средних широтах царило пекло. Днём люди прятались в домах, осмеливаясь выходить лишь по ночам. Леса горели и гибли. Поля превратились в иссушенные пустыни. Озера и реки мелели, перестав пополняться.

Почти двести тысяч человек успели ухватить птицу-удачу за хвост и покинуть планету на новейших чудо-кораблях. Остальные, бросая в небо завистливые и озлобленные взгляды, всеми силами пытались выжить. Многие обустраивали подземные автономные жилища. Появились даже подземные города, использующие в качестве источника энергии тепло недр. Люди уходили туда сотнями тысяч. Может, даже миллионами. Выращивали там под искусственным светом урожаи. Постоянно ремонтировали охладители воздуха. И ожидали ночи, чтобы подняться на поверхность и поискать что-нибудь ценное.

Однако большинство осталось ждать конца света у себя в домах. Мир опустел, но ещё не вымер, подавая робкие признаки жизни. И в одной из больниц Калгари, штат Альберта, продолжал бороться за жизнь умирающий от рака человек. Рональд Кинг. Бывший миллионер, а ныне всего лишь никому не нужный старик, потерявший всё, кроме стремления во что бы то ни стало пережить своих многочисленных недругов, часть из которых, увы, уже покинула Землю.

С наступлением ночи он высунулся из своей одиночной палаты и подошёл к широким окнам в ближайшем коридоре. Других пациентов в больнице не осталось, а из персонала был разве что сонный охранник, пара дежурных врачей и молчаливая медсестра.

Ночное небо заливало зеленоватое подвижное сияние. Раньше такое можно было наблюдать только в северных широтах за Полярным кругом, но ныне это сияние охватывало всю планету, напоминая о том, насколько неспокойным стало за последние годы Солнце.

— Солнце, — словно прочитав его мысли, тихо произнёс некто за спиной пациента. Кинг не стал оборачиваться. Он знал: с ним говорит его воображение. Придуманный, несуществующий собеседник, невидимый для остальных. Или, скорее, личность, рождённая смертельной болезнью, отравившей не только тело, но и разум. — Оно позволило появиться жизни на этой планете. И оно же эту жизнь забирает.