Леви Тидхар - Центральная станция

На миг Р. Патчедел замер, увидев вроде бы знакомого мужчину. Лицо Чонга, но кто это такой? Мужчина был спокоен, ощущал себя в толпе непринужденно – и все-таки, казалось, чего-то стеснялся, точно сдерживался. Он стоял рядом с людьми, которых робопоп знал: Мама Джонс – и ее сынок, Кранки.

– Мириам, – обратился Р. Патчедел к женщине, – как всегда, рад тебя видеть.

– Взаимно, Робот Патчедел, – она улыбнулась.

Они были знакомы целую вечность. Робот опустил голову. Мальчишка смотрел на него хакнутыми глазами, в уголках губ играла озорная улыбка.

– Привет, Кранки, – сказал Р. Патчедел. Рядом с Кранки он почему-то ощущал себя неловко. Мальчик выбивал его из колеи.

– Привет, железный дровосек, – ответил Кранки.

Мириам, шокированно:

– Кранки!

– Все в порядке, – успокоил ее робот. Он заметил, что мужчина из Чонгов подле Мириам не может скрыть ухмылки. – Как дела, Кранки? Ты меня помнишь?

Конечно же, робопоп был моэлем и на брите Кранки. Мальчик сказал:

– Вчера мы с Исмаилом ходили на пляж. Поймали рыбу! – Он развел руки. – Вот такую !

Мириам положила руку Кранки на затылок. Не успел робопоп открыть рот, как мальчик воскликнул:

– Давайте я покажу!

И доверительно протянул маленькую руку. Робопоп машинально ответил тем же жестом…

Указательный палец мальчика легко коснулся металлической ладони.

Что есть реальность?

Шепот возникал прямо в мозгу робота. Миллиарды циклов, бессчетные миллионы ветвей квантового бинарного дерева, смещение и смешение, компактная аристократическая сеть, похожая на планету или человеческий мозг, миллиарды разрозненных элементов образуют единый драгоценный Я-контур, иллюзию существования.

Что есть реальность?

Слова сами собой шептались в старом робомозге и переводили себя на дюжину языков, главные среди них – иврит и астероид-пиджин: Ма амити? Ванем иа и тру?

В сознании робота зароились образы, и в этой высокоуровневой инфобойне прорезалась вдруг картинка: мальчик, Кранки, и его вроде бы близнец с зелеными глазами от «Боуз», а не с синими от «Армани». Два ребенка на пляже Яффы идут по воде, ловят рыбу маленькими руками, погружая их в прозрачную синь Средиземного моря…

А оно взрывается звездами, кружащимися галактиками, планетами, что вращаются вокруг желтых солнц, вокруг злобных глаз, чернокорпусные космолеты пылинками парят между планет, картинка фокусируется, смещается, кружит в космосе за орбитой Титана, беззвучные дроны-убийцы сражаются в Галилейских Республиках, разумные мины ложатся на орбиту Каллисто, перескок в космическое запределье запределья, слышно пение пауков, засевающих облако Оорта новыми нодами, на Мире Дракона, ледяном спутнике близ Плутона, миллионы драконовых тел движутся по туннелям неисповедимыми кругами, оледенелая луна вся – гигантский обширный термитник…

Ванем иа и тру?

На Марсе, в Тунъюнь-Сити, у деревянного алтаря под великим куполом поэт Басё переводит Шекспира на пиджин:

А где-то в космосе, вдали от летящего Марса и лун-близнецов, искрящихся искусственными огнями, где-то в солвота блонг спес , танцующие образы, солвота блонг вори , море тревоги, и зонды, и бунаро злодейской фортуны…

По Луне бесшумно ползут гигантские пауки-терраформеры, тускло светится серебристый металл, на нем стоят два мальчика без шлемов, смеются над шуткой, понятной только им двоим, и жестикулируют:

Ванем иа и рил?

Р. Патчедела эта инфобуря застигла врасплох. Он застыл, глядя на мальчика; постепенно буря унялась.

– Брат Патчедел? – спросила Мириам Джонс. – С вами все в порядке?

Я-контур с тэгом Р. Патчедел пришел в себя, или онлайн, или ожил.

– Я робот, – сказал он. – Я болею редко.

Мама Джонс вежливо улыбнулась. Мужчина рядом с ней сказал:

– Не знаю, помните ли вы меня, брат.

Протянул руку.

– Борис, – он неожиданно смутился. – Борис Чонг.

Р. Патчедел посмотрел на него.

– Борис Чонг? – изумился он. Блок памяти выдал четкие изображения: застенчивый мальчик, высокий, неуклюжий, улыбка, вечная улыбка, спокойный ребенок, прежде младенец, Р. Патчедел был моэлем на его брите тоже. – Но ты же улетел, это было…

Робот умолк; он мог бы продолжить – день, час, минута, – если бы хотел. Почему он не узнал Бориса? Но Борис улетел мальчиком, а вернулся мужчиной, Верхние Верха его изменили, это робот видел ясно.

Конечно, Р. Патчедел и сам бывал в космосе. Однажды, столетие назад, он отправился в паломничество, в хадж робота, на Марс, в Тунъюнь-Сити, в зал ожидания Третьего Уровня глубоко под марсианскими песками, туда, где бурлит крупнейший из базаров всех верований, чтобы встретиться с самим Робо-Папой в Ватикане роботов. То было славное приключение! Сотни роботов – и бывшие боевые дроны, и беженцы со свалок металлолома – сошлись вместе, слетелись со всех обитаемых лун и планет, из Полипорта на Титане и кибуцей марсианских пустынь, Лунопорта и Москвы, Новейшего Дели и колец Бахаи на орбите Сатурна. Был там и робот с Центральной станции. Хаджи Р. Патчедел, рукоположенный в великое священство телесного и цифрового.

На той встрече часть роботов решила лететь дальше. Сопровождать корабли Исхода в их медленном путешествии из Солнечной системы – на пути без возврата. Часть решила остаться – и создавать в недрах Марса новое поколение, творить детей…

Дети!

Возможно, это все-таки знак, подумал Р. Патчедел, пока цифровая волна сходила на нет – и блекло видение двух мальчиков с Центральной, Кранки и его друга, на Луне.

– Брат?

Человеческий голос привел робота в чувство.

– Борис Чонг, – изумленно сказал он. – Где ты пропадал столько лет?

Тот пожал плечами. Его рука, заметил робот, касалась руки Мириам – кончиками пальцев. Р. Патчедел помнил их вместе: мальчик и девочка. От любви люди светятся, будто они – металлические волокна, нагреваемые электрическим током.

Человек ответил:

– Я был на Марсе, в Поясе, я… Недавно вернулся. Мой отец…

Да, хотел сказать Р. Патчедел. Влад Чонг сидел в той же комнате, пустыми глазами разглядывая пустоту. Иногда люди страдают, теряя память мало-помалу, но у Влада, размышлял робот, все наоборот. Его сознание буквально кишит воспоминаниями, четкими и неуничтожимыми, как алмазы; воспоминаниями, которые копятся со времен Вэйвэя. Владимир Чонг лишился зрения, потому что кошмарным образом обратил взгляд вовнутрь.

Робот кивнул, пожал Борису руку, чуть дотронулся до плеча Мириам. Кранки убежал играть с другими детьми. Р. Патчедел помнил, что Борис некогда работал в родильной клинике. Каких детей они там делали из жульнически хакнутых геномов и украденного кода?