Чарльз Плэтт - Свалка (сборник)

Картера, еще не успевшего оклематься окончательно, кое–как вывели в коридор; в буфете же возобновились прерванные разговоры. Вскоре шум достиг своего прежнего уровня. Посторонний наблюдатель счел бы, что помещение переполнено существами, производящими действия, полностью беспорядочные и бессмысленные: вот они собираются группами возле автоматов с чаем и кофе, выстраиваются вдоль прилавка самообслуживания, толкаются немилосердно, желая обслужиться поскорей…

Через два дня Лориана вновь нашла опоздавшего на обед Харриса в обзорной. На этот раз она молча встала рядом с ним и тоже устремила пристальный взгляд вниз. Когда–то в этом помещении планировали крупные военные операции — служители внизу перемещали по большой карте Европы, нарисованной на бетонном полу, силы наземные и воздушные, а там, где ныне стоял наблюдающий поведение крыс Харрис, располагались офицеры…

Наконец Лориана заговорила:

— Тебе уже сказали?.. Насчет того, какие меры будут приняты в отношении?..

— Да уж слышал утренние новости, — спокойно ответил Харрис. — На инцидент сей просто посмотрят сквозь пальцы. Там кое–какие смягчающие обстоятельства, да вдобавок — сколь–нибудь существенных телесных повреждений Картеру не нанесено. Я думаю, начальство озабочено общим развитием событий гораздо больше, чем нашей пустячной стычкой в буфете.

— То есть?..

— Напряженность, о коей мы уже говорили, рвется наружу через самое примитивное насилие. Прошлым вечером произошли еще две драки: пара студентов–лаборантов, да еще один рабочий, не поделивший что–то с неким журналистом.

Предмет разговора, казалось, нисколько не занимал Харриса–говорил он без всяких эмоций, но внезапно оживился:

— Смотри, смотри — вон! Возле кормушек, большая такая.

Большая крыса возле кормушек набросилась на меньшую, схватила ту за шкирку и бросила об пол, присыпанный песком. Меньшая крыса, видимо, сильно раненая, дернулась и замерла, большая же поспешно захватила освободившееся место у кормушки.

— Интересно, — сказал Харрис. — И такое происходит все чаще. Погоди–ка… А вот и мусорщики!

К телу жертвы осторожно подобрались две тощие, нервозные крысы. Они принялись оттаскивать трупик в сторону, вгрызаясь в него по дороге.

Лориана, не в силах оторвать взгляда, с отвращением смотрела вниз.

— Обычно так не бывает, — заметил Харрис.

— Им что — еды не хватает? — поинтересовалась Лориана.

— Еды у них — выше головы. Однако животные кормятся только в определенные промежутки времени и всей популяцией сразу. В остальное же время активность у кормушек резко падает, очень немногие к ним подходят.

— Вот странно. Совсем как у…

— Как у людей?

Лориана промолчала.

Харрис вновь уставился на крыс. Те внезапно — все разом–отбежали от кормушек и забегали без всякой видимой цели, будто в поисках чего–то неведомого. Харрис затаил дыхание. Крысы явно начали собираться в круг. Двигались они неуверенно, однако в целом действовали синхронно и целенаправленно. И снова Харрис смутно почувствовал, что действия их скоординированы кем–то… А крысы выстроились — мордами внутрь — в почти правильный круг и замерли.

Харрис открыл было рот, собираясь что–то сказать, но вдруг сознание его сделало резкое сальто. Рядом оцепенела, затаив дыхание, Лориана. Сознание Харриса словно раскрылось и разлилось вширь, будто рухнула в мозгу его некая перемычка, о существовании которой он и не подозревал ранее. Казалось, он вдруг осознал сразу весь исследовательский комплекс, всех и каждого, с кем он общался последние несколько месяцев. И Лориана, стоящая рядом… Он внезапно почувствовал, что знает ее — ее личность и разум — гораздо лучше, чем когда–либо до этого. Будто нашел малюсенькую лазейку в ее разум. А в целом чувство, возникшее в нем, было чувством единства, единомыслия — с Лорианой, со всеми и каждым, кто находился в здании. Это было потрясающе.

А затем все кончилось — без всяких видимых причин. Харрис ухватился за железные перила, чтоб удержаться на ногах — у него страшно кружилась голова. Он посмотрел на Лориану — та мелко и часто дышала слегка приоткрытым ртом. Было ясно без слов: она только что чувствовала в точности то же самое.

Харрис поспешно обернулся к крысиному мирку — крысы вели себя как ни в чем не бывало; они вновь столпились у кормушек.

— Ты… Ты видел, что они только что делали? — крикнул он дежурному, сидевшему в противоположном конце обзорной.

— Видел, — отвечал тот. — Это за мою смену уже второй раз. Как по–вашему, мистер Харрис, что бы все это значило?

— Не знаю, — ответил Харрис. — Явление принципиально новое. А скажи… — Он едва отважился задать этот вопрос. — Ты ничего такого сейчас… не заметил? Вообще — не чувствовал чего–либо… непривычного.

— Но, мистер Харрис, что вы конкретно имеете в виду? Не могу сказать, что чувствовал какие–либо отклонения от нормального состояния…

— Да нет, ничего конкретного. Должно быть, это чисто субъективное.

Харрис взял Лориану за руку, и оба они покинули темную обзорную камеру. Судя по выражению ее лица, она определенно разделила с Харрисом необычное чувство — было оно чисто субъективным или не было.

На следующий день, вернувшись с дежурства, Харрис нашел свою комнату в состоянии полного хаоса.

— Извиняюсь, сэр, — буркнул крепко сложенный человек, вытаскивавший в коридор кровать Харриса, — переселяют вас. Ваша комната теперь — номер тридцать два.

— А для чего все эти переселения?

— А, это из–за тех ученых, да прочих, которые въезжают, — охотно объяснил человек, приостановившись на минутку. — Надо их где–то размещать, и вся планировка опять вверх тормашками пошла — чтоб кровати новые куда–нибудь втиснуть. И все одно, сдается мне, места на всех не хватит. Не удивлюсь, если кое–кого и в коридор поселят.

Он ухмыльнулся, рассыпался в задышливом смешке и снова взялся за кровать Харриса.

Харрис раздраженно попихал свои пожитки в чемодан, кое–как связал вместе книги да бумаги и, нагрузившись, побрел узким коридором на поиски номера тридцать два.

Тесное здание было битком набито людьми, толпящимися повсюду. Многие, как и сам Харрис, тащили в руках чемоданы. Атмосфера становилась душной и угнетающей; сходство комплекса с муравейником заметно усилилось.

Наконец он отыскал свою новую комнату. Стоя в дверях, он чувствовал нарастающее удивление. В комнате едва помещалась кровать, да еще туалетный столик, который, похоже, только чудом удалось втиснуть в эту тесную клетушку. Ни кресла, ни стола, ни гардероба…

Глубоко вздохнув, Харрис шмякнул свою ношу на кровать и вышел в коридор.

С Лорианой он условился: никому не рассказывать о странном явлении, происшедшем с ними накануне. Скандала в буфете, завершившегося избиением Картера, причины которого Харрис и сам до конца понять не сумел, с избытком хватило, чтоб быть занесенным в разряд потенциально неуравновешенных. А доклад о странном — парапсихологическом, можно сказать — явлении только усугубил бы ситуацию.