Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

«Что ж, я готов, — сказал Авдрам, — но прошу называть меня Кёсмом, ибо только под этим именем я обещал осчастливить Кешлу. И ещё перед испытанием я хотел бы узнать о его идее всё, что не возбраняется клятвой».

«Да пожалуйста, Кёсм! — ответил Ашогеорн. — Я расскажу всё, что скажешь. Вся трагедия в том, что и сам я немногое понимаю».

Оказалось, идея драконоборца обставить замужество дочери небольшим испытанием для женихов изначально выглядела просто и вполне привлекательно. Вроде логично, что зять у героя должен и сам — ну хоть что-нибудь превозмочь. Ну хоть самую заурядную полосу препятствий.

Испытательный полигон для будущих соискателей руки и сердца дочери Ашогеорн заложил в саму конструкцию замка. Собственно, для того он и замок строил, чтоб не отправлять женихов за тридевять земель биться с драконами, мертвецкими полчищами, либо прочим неприятелем. Известно, что слава, достигнутая в чужих краях, изобилует преувеличениями, а если весь подвиг совершён у тебя на глазах, то не придётся доверять сомнительным источникам. Останется от чистого сердца поздравить молодых.

Всё предприятие выглядело изящно, пока женихи Кешлы не принялись гибнуть — один за другим. Сначала-то думали — несчастные случаи. Но случаи улеглись в закономерность, в которую, правда, с каждым разом всё меньше хотелось верить. И ведь гибли претенденты вполне достойные. Попадались даже великие воины. Некоторые из них даже нравились Кешле.

«Странно, — чесал затылок Ашогеорн, — я никак не думал, что пройти колодец и маятник окажется так уж трудно. Да я и сам их, пока устанавливал, не раз проходил…».

Ашогеорн снова пробовал. У него, даром что годы пришли преклонные, на полосе препятствий всё получалось. А у женихов дочери — опять нет. Может, человеческая порода за поколение измельчала?

Кешла уже говорила, мол, хватит мнея замуж выдавать: всё равно ведь не получится, только женихов загубим. Но клятва есть клятва. Коли герой её принёс, то должен уже всем на зло упрямиться.

«Это всё? — спросил Кёсм Ашогеорна. Тот кивнул. — Тогда я хотел бы поговорить с твоими домашними. С женою, с сыновьями, с моей невестой».

Жена героя с прошлого визита мудреца сильно постарела. Как и прежде, она не расставалась с жемчужиной «Лунный Пламень», но только свет от жемчужины её лицо более не озарял. Почему?

«Я несчастлива с Ашогеорном, — призналась Элла, — выходя за него, я думала, что «стерпится-слюбится», но вот терплю жизнь напролёт, а так и не полюбила. Пробовала детей от него рожать, пятерых родила, да всё без толку: не осеняет любовь супружеская. От жизни в нелюбви моя привязанность к жемчужине только возросла — да только что толку: теперь она не для меня, только я для неё. Я говорю — Лунный Пламень молчит».

«Спасибо», — промолвил Кёсм и заговорил с Глелдавом. То есть, со старшим сыном Ашогеорна и Эллы.

Кстати, имена всех пятерых детей мудрец Авдрам как-то переводил со стародраконьего, и вот такой тогда получился список:

— Глелдав — вызов дракона на поединок.

— Двавр — ответ дракона на вызов.

— Кешла — кормилица драконов.

— Керокегер — победа над драконом.

— Шувшер — поражение от дракона.

Любопытно, что имена новорожденным детям придумывал не кто иной, как сам драконоборец, который и языка-то не знал, но по странной инерции им пользовался.

Вроде и глупость несусветная — давать человечьим детям драконьи имена. Но если вспомнить, что Глелдав, Двавр, Керокегер, Шувшер и Кешла приходятся сводными братьями и сестрой самому Драеладру (основателю династии), то глупость выглядит уже не лишённой смысла.

Правда, такого смысла, что лучше б его вовсе не было.

По списку не трудно догадаться, что отношения между именами получаются сложные и неоднозначные. Некоторые из них будто нарочно толкают к ссорам и перепалкам, другие же — просто-напросто отрицают друг друга. Наблюдая такую картину, Авдрам ещё в давние дни поневоле пришёл к мысли: уж лучше бы великий герой Ашогеорн хоть сам-то понимал, что за наследство он оставляет детям.

И вот теперь — уже как Кёсм из Алахара — мудрец спросил у повзрослевшего Глелдава, не догадывается ли он, в чём дело: что убивает проходящих испытание женихов Кешлы?

А Глелдав и отвечает: «Не догадываюсь, а знаю. Их убивает мой братец Двавр. Погляди на его мрачную физиономию: разве не видно, что он людоед? По-моему, его выражение лица иначе и не истолкуешь. Полагаю, не мне одному ясно, что это он сторожит женихов с топором под лестницей. Стоит кому пройти полосу испытаний, он его тут же и тюк!».

«А ты что скажешь?» — спросил Авдрам у Двавра.

«А что говорить? Мой братец Глелдав — просто трусливый дурак. Что женихов тюкают топором из-под лестницы — истинная правда, но делают это близнецы. Развлечение у них такое: кто больше женихов нарубит. Пока впереди Керокегер: Шувшер только размахнётся, а тело-то уже и остыло».

Тогда Кёсм из Алахара поговорил с близнецами. Керокегер сказал, что это Шувшер по ночам женихов рубит, а Шувшер сказал, что Керокегер.

Осталось порасспросить Кешлу. Она и отвечает: «Да, многое справедливо. Семейка у нас ещё та. Но дело не в топорах моих братьев. Просто в замке у нас поселилась жирная гарпия».

Вот оно! Кёсм-Авдрам аж обрадовался: хоть кто-то из всего семейства наконец обмолвился о птицедеве. Хоть кто-то её вообще видит!

Спросил: «А где же гнездится гарпия, и как она убивает?». Кешла ему ответила, чем, разумеется, очень помогла.

Впрочем, точного места гнездования гарпии в замке легендарный свод не сохранил: от версии к версии оно меняется. Зато способ убийства всякий раз называется один и тот же: осуждающий взгляд. Гарпия убивает осуждающим взглядом.

Когда этот самый взгляд упирается в спину жертве, соискатель руки Кешлы теряет веру в себя. Он отправляется проходить полосу испытаний, но пасует перед колодцем, кланяется маятнику, а пышущие жаром подвижные стены вызывают в нём окончательное оцепенение.

Что же, рещил Авдрам, тот, который Кёсм, будем считать, что предупреждён — значит, вооружён. Дело осталось за малым: устоять в битве.

Он вошёл в коридор, за которым начиналась полоса препятствий, и не успел пройти нескольких шагов, как в спину ему упёрся осуждающий взгляд, а в ушах раздался довольный смешок. Гарпия была здесь, и смотрела на будущее вполне оптимистично…

— Бларп, но когда уже битва? — улучив момент, спросила провидица Бланш. — ты обещал на скорую руку рассказать, а вместо этого… — она поёжилась. — Извини, но я уже совсем замёрзла.

— Да, ты права, — развёл руками Бларобатар, — наскоро не получается. Когда говоришь о гарпиях, важны детали. А до самой битвы — ещё добрая половина рассказа.