Джейн Александер - Корпорация IMAGEN [litres]

Кэсси смотрела, как он поворачивался к ней спиной. И неожиданно вспомнила Мэг. Драку между ними, которая произошла вскоре после смерти мамы. Из-за маминого кардигана, который Кэсси, думая, что он принадлежит ей, носила неделями, практически не снимая, пока Мэг не заметила темное пятно. Масляное пятно от какой-то упавшей еды. Завязалась такая жестокая драка, что даже отец очнулся от горя. Он держал Мэг, оттаскивая ее от Кэсси, а та кричала: «Безмозглая неуклюжая сука, ты же испортила его навсегда!» Мама носила этот кардиган в тот единственный раз, когда Кэсси создала ее в Игре Воображения. Она все еще видела его, в точности такой же, как настоящий, чувствовала, вдыхала его запах: пушистый, оранжевый, ручной вязки, все оттенки от абрикоса до заката, переходящего в красновато-ржавый. Едва уловимый запах шерсти и ландыша. Этот кардиган было легко создать силой воображения. Со всем остальным было гораздо труднее.

Кэсси потерла лоб. Встала и взяла сумку.

– Я сказал, забудь… Куда ты идешь?

– В какую-то дурацкую малоэтажку. – Льюис посмотрел на нее озадаченно. – Домой я иду.

У него вырвалось что-то вроде стона:

– Нет, слушай, ну, хватит уже. Тебе не нужно…

– Мне вообще ничего не нужно. Просто, по-моему, в данный момент ты не хочешь видеть мое лицо или слышать мой голос, и, честно говоря, это желание в некотором роде взаимно, поэтому… я собираюсь дать тебе, ну, ты понял… – Повернув руки перед собой ладонями вниз, она показала жестом, будто выравнивает ситуацию. – …Остыть.

У него едва заметно дернулась челюсть, и на мгновение Кэсси показалось, что она снова разозлила его.

– Подожди минутку, – буркнул он, выходя из комнаты, и уже из другой комнаты крикнул: – Хочу показать тебе кое-что.

Головная боль внезапно утихла. Большой палец наткнулся на зазубрину на краю стола, и она принялась расковыривать ее ногтем. Кэсси так пристально смотрела на столешницу, что древесные волокна начали колыхаться, как живые. Она моргнула, стараясь успокоить их, а заодно и свой опять сжавшийся желудок.

Вот оно. Сейчас. Сейчас произойдет.

Льюис вернулся вроде с пустыми руками, и она поняла, что угадала.

Он уселся напротив. И она физически почувствовала, как он, разжимая кулак, наблюдает за ее лицом.

– Где… ты их достал? – Она взглянула на него.

Но он только покачал головой. На ладони, рядышком, лежали две изогнутых штуки – не то ракушки, не то панцири насекомых.

– Думаешь, сработают?

Кивок.

Сейчас они не светились, и так будет до тех пор, пока она не возьмет приемник и не наденет его на ухо. Он подключится к ее сети, свет начнет пульсировать, а затем превратится в ровное голубоватое сияние.

Голос Льюиса звучал откуда-то издалека. Она постаралась сосредоточиться. Что бы он ни говорил, это могло оказаться важным.

– …как они работают, – продолжил он. – Шифруют твою ДНК, позволяя вскочить на существующий аккаунт. Итак, надеваешь приемник, он сканирует сеть и захватывает первый попавшийся неактивный на данный момент аккаунт – и бац! – ты Джон Смит или кто-то еще.

– Но это же на один раз?

– Нет! В том-то вся и прелесть. Каждый раз подключение происходит к другому аккаунту. Завтра вечером ты будешь Джейн Браун. А на следующую ночь – Аннабель Неважно-Как-Тебя-Там. Ты всегда на шаг впереди.

Она посмотрела на часы на микроволновке.

– Сеанс обязательно должен проходить ночью?

– Ночью наибольший шанс отыскать неактивный аккаунт. Большинство пользователей спят.

Льюис растянулся на кровати, стаскивая простыню с уголков матраса. Скомкал ее и бросил в кучу вместе со старым пододеяльником и наволочками.

Спрашивать неловко, но, пожалуй, в этом был свой смысл. Неправильно, если их тела будут лежать на постели, в которой они трахались. Наверное, он почувствовал то же самое. Во всяком случае, он не спрашивал ее. «И конечно же», – сказал он и принес из сушилки чистое белье.

Он взмахнул, расправляя в воздухе свежую хрустящую простыню, и Кэсси поймала ее угол.

– Ты уверен? – спросила она.

Он замер с вытянутыми вперед руками.

– Ты передумала?

Его голос прозвучал резко: в нем чувствовалось напряжение. Да какое это имеет значение? Практически никакого. С ней или без нее, он возвращался в Игру Воображения. Вероятно, в этом вопросе выразилось его желание, чтобы она находилась рядом, когда они, оттолкнувшись от края, начнут движение, каждый к своей цели. Она улыбнулась и помотала головой.

Наклонившись, он заправил простыню под матрас.

– Хорошо. Я тоже.

Кэсси заправила простыню со своей стороны, красиво и плотно натянув уголки.

– Я вчера разговаривала с Джейком. – Льюис смотрел на нее, словно не понимая, о чем речь. – Из группы.

– А, Джейк. Ну, да, конечно. Зачем?

– Потому что… как только я поняла, что может произойти, мне резко понадобился совет. Знаешь, я много работала над собой, старалась привести свою жизнь в порядок. – Она взяла наволочку, вывернула ее наизнанку и засунула руки в уголки. Схватив подушку за ушки, она привычным движением стряхнула на нее наволочку.

– Ловко ты! – Льюис наблюдал, как она умело справлялась со сменой постельного белья.

– Подсмотрела у мамы. И с одеялом так можно. Бросай его сюда, покажу.

– И что сказал Джейк?

– Ничего особенного, о чем самому нельзя догадаться. Его совет сводился в основном к тому, чтобы я взяла себя в руки. Но потом до меня кое-что дошло. Про группу и прочее… Нам с тобой никогда не приходилось делать то, что делают все остальные: мы никогда не сопротивлялись искушению, потому что его не было. Речь шла только о том, как справиться с утратой. По крайней мере, в моем случае. Утратой Игры Воображения. Да, тяжело, но все равно проще по сравнению с тем, с чем сталкиваются остальные участники группы. И даже сейчас – это я тоже поняла из разговора с Джейком, – я не соскальзываю. Я не сдаюсь. Я делаю этот выбор.

Она встряхнула, расправляя, одеяло на кровати и помолчала, давая Льюису возможность согласиться или возразить. Она выбрала Игру Воображения: неужели можно было предположить, что она поступит иначе? Все предыдущие разы она создавала силой воображения такого Алана, какого хотела, ту его версию, в основе которой лежали ее память и фантазия. И он получался настоящим. Теперь она надеялась – верила, – что снова найдет его. В ней бурлило возбуждение, хотелось, чтобы ее поняли и разделили с ней это ожидание. Но с самого ужина, когда, готовясь к сегодняшнему вечеру, они съели совсем немного пасты, Льюис едва ли произнес два десятка слов. Она все время болтала, потому что от предвкушения у нее кружилась голова и язык будто оторвался от нёба. Льюис же был полной противоположностью ей: он снова ушел в себя.