Кирилл Берендеев - Свои и чужие

Чудовище ревет, то ли ликует, то ли плачет – непонятно. Мне как никогда нужен компаньон. Убираю пистолет в свою сумку, что стоит на полу. Мне уже на все наплевать.

– УА.

– Все, что ты можешь сказать, – бормочу, смахивая слезы. – Ты ее даже не знал.

Фиолетовая масса снова заворочалась на полу, и я замечаю то, что не видел раньше. Грудная клетка твари теперь вздымается уже в двух местах – справа и слева. И я, захлебываясь пониманием, безошибочно – хоть и безосновательно – узнаю сердцебиение Агаты.

В какое из двух сердец стрелять?

В свое! Но руке неохота доставать пистолет, либо она боится. Мы смотрим друг на друга. Инопланетный ребенок с неограниченными возможностями, даже я это вижу. Хорошо, откажусь от термина «тварь». Временно.

– УА!

И они прилетают. На зов, они будто отовсюду – небо окрасилось огнями. «Агата хорошая, – шепчу я себе, пока багровую массу погружают в цистерну. – Агата хорошая».

Потом закрываю глаза и стреляю.

***

Мою руку мягко и стремительно отвели от тела, пуля ушла в стену. Прибрались, губка для мытья посуды еще искрит зеленым. Тупо смотрю на эти искры. Предпочел бы за девушкой с ежиком, да с фонариком. Вот уж где куда более осязаемый свет.

Жирноту пола даже отмыли. Я ползаю по нему, хочу найти следы Агаты. Точнее, того, кого она любила. Не опекала – любила.

Не меня, и ладно.

Прилетаете, забираете – ну и забирайте, чертова другая форма жизни. И стоило только подумать, сердце аккуратно изъяли извне. Надо сказать, что сердце отдал добровольно. Небольшой их галактический крюк и возврат на Землю – мне подарок, от таких не отказываются. Я свое примостил между сердец маленького чудовища и Агаты. Хорошее ведь соседство. Агата бьется, а я ей подражаю.

Все как при земной жизни.

Она поднималась рано, с первыми лучами солнца. Ей интересно было жить.

И мне приходилось ставить будильник на пять утра. Хорошо, жаворонком уродился, особо не протестовал, да и сам частенько с зарёй вскакивал – огородные дела, куры-козы, но с будильником надёжней. Пока она плескалась в озере, брёл на кухню, включал кофе-машину, лез в холодильник за пиццей. Отчего-то именно это итальянское блюдо пришлось ей больше всего по вкусу. И чтоб непременно с грибами. Ни с анчоусами, ни с зеленью, ни с томатами, а только с грибами. Мне в принципе всё равно, чем завтракать за компанию, могу и пиццей. И без разницы, с грибами она там или колбасой. Хотя нет, колбаса и ветчина отменялись, мясного она не ела. Совсем.

Пока пицца разогревалась, приводил себя в порядок: туалет, бритьё, умывальник, полотенце. Всё, вроде окончательно проснулся, из зеркала смотрит вполне осмысленная физиономия. Вовремя, как раз шаги от входной двери. Ага, пришла. Ну, с добрым утром, Сергей Владимирович, день начался…

Мне тридцать восемь, в самом, как говорится, соку. Нигде не жмёт, нигде не колет, руки откуда надо растут. Детей, правда, нет, жена умерла три года назад, но вторую любовь так и не встретил, потому и одинок. И потому, наверное, Игорь и попросил меня посодействовать в весьма деликатном вопросе: принять на жительство эту особу, что сейчас встаёт вместе с зарёй и меня заодно поднимает. Впрочем, он бы всё равно ко мне обратился. На его уровне принятия решений старые связи особенно ценны.

– Тут такое дело, Серёга, – три дня назад, за рюмкой чая, объяснял он мне суть. – Они наконец-то решились прислать к нам в Россию нескольких женщин. Пять, если точно. Всех расселили, кроме одной. Эта жить в городе отказалась категорически. Хочу, говорит, исключительно на природе. И чтобы никого из людей рядом, кроме хозяев. Я сразу о тебе подумал. Живёшь бобылём у чёрта на куличках, лишь антигравом и доберёшься. Лес кругом, озеро рядом, грибы, ягоды, комары – чем не природа? Так что выручай, друг!

– А ничего, что я мужик? – мне захотелось вдруг посмотреть на эту смелую и решительную. Ишь ты – чтоб никого рядом, кроме хозяина. – А если лапать начну? Чего мне? Холостой, красивый. А тем более мы генетически, как я слышал, практически не отличаемся, братья и сёстры, хм. И… вообще? Не повредит дипломатии?

– Не повредит. Ты же не только умный, но и обходительный, верно? Умеешь, когда надо, головой думать, а не этим самым. Короче, твоя кандидатура утверждена на самом высоком уровне, я лишь поспособствовал. Благодарить не надо, а вот справиться – нужно. Я бы сказал, просто необходимо. Потому что эта дама прямо заявила: никакого наблюдения, она его сразу почувствует, и миссия тогда провалится, а этого допустить никак нельзя. Но откуда ей знать, что ты бывший спецназовец, умеешь ориентироваться? Короче, такие вот пироги с котятами, принимай гостей. Вернее, гостью. Мы даже спутники не рискнём наводить, я уж молчу про наземные службы наблюдения, кто знает, на что дамочка способна, я и звонить не буду во избежание, сам, если надо, наберёшь. А тебе вот подробные инструкции на флешке, прочитай внимательно и действуй соответственно, без самодеятельности и инициативы, не тот случай…

И, уже прощаясь:

– И вот ещё что, Серёга. Мы понятия не имеем о цели визита женщин. Не исключено, что она как-то связано с генетикой, наши цивилизации ведь растут из одного корня, у нас одна родина – древний как мир Фаэтон. По некоторым косвенным данным, в их обществе женщина главнее мужчин. Не матриархат, но как-то близко. Будь морально готов, что жить у тебя станет какая-нибудь принцесса или баронесса, чёрт знает их иерархию на этом Фаэтоне. Короче, ходи на цыпочках и пылинки сдувай, но попробуй всё-таки узнать, чего ей нужно. Не загорать же под нашим солнцем она сюда прибыла? Вот именно. Хотя, знаешь, если по большому счёту, то, может, и загорать. А ты лишь в качестве местного слуги-варвара сойдёшь. Ага. Шутка…

Но в каждой шутке, как известно, есть доля шутки. Особенно если шутить собрались пришельцы с другой планеты.

И вот теперь выхожу из ванной комнаты, цепляю дежурную улыбку и говорю своей гостье: «Доброе утро!». Гостья замерла у окна в зале, любуется видом. Кивает на приветствие, не оборачивается. Я тоже любуюсь, фигурка у неё что надо. Спортивная, загорелая, ни грамма жира.

– Завтрак готов, прошу к столу, – пообходительней, говорите? Что ж, буду соответствовать.

– Да, спасибо, – поворачивается, смотрит внимательно. Я глаза обычно первым не отвожу, да и раньше не умел. Однако что-то такое было в её взгляде, что всё-таки отвёл. Мелькнула даже мысль, что целее буду. Идиотизм какой-то. Или наваждение?

А потому что радужная оболочка у неё чёрная. Нам не привычно, даже страшновато. Чужое оно завсегда чужое, а вдруг укусит?