Нелл Уайт-Смит - Демонология и я. Сны Зимы

© Нелл Уайт-Смит, 2021

ISBN 978-5-0050-6849-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хаос теперь был близко: вытяни руку, и безумное вещество обглодает её до костей, а затем выпьет всё, всё, что только составляет твоё существо, и хрупкий свет, что ты так отчаянно защищаешь, погаснет навеки. В этом мире ещё не придумано слов, не названо имён, и он сплетён из одних лишь устремлений, единого оголённого да раскалённого добела желания прожить следующую секунду.

Конструктор оглянулся на мир – повернул голову, и всё сущее без всякого остатка уместилось во взгляде. Ещё несколько часов, и Враг приблизится достаточно, чтобы вобрать в себя этот маленький островок света. Уничтожит, разотрёт в яркую пыль крошечное солнце, которое Конструктор баюкал в грубых горячих ладонях.

Ему на плечо легла рука. Оглянувшись на брата, Конструктор посмотрел по направлению взгляда Часовщика. Там, из самого Хаоса им навстречу поднимался чужак. Холодным огнём горели жестокие бирюзовые глаза, лишенные света Сотворителя. Заглянув вглубь них, Конструктор увидел тьму, выжженное до самого основания естество, и ужаснулся. Всполохнулось, вжавшись в его ладони, испуганное робкое светило.

Но Часовщик бесстрашно подошел к самой кромке сотворённого. Он устремил взгляд на чужака, и не существовало на этом мизерном клочке юного мира ничего прочнее взгляда этих серых, будто бы добрых глаз, и пришлый демон потупился в землю.

Он сломленно, скорбно до самой глубины своей сущности, опустился на колени на самом краю мира, и, протянув руку, вложил в открытую ладонь Часовщика острый кинжал. Прекрасное оружие. Второго подобного в мире Конструктора не могло существовать. Следующим движением пришедший из Хаоса демон благоговеющим, ищущим жестом отдал Часовщику камень, сияющий безудержно ярким, лихорадочно переливающимся светом, и, умолкнув в великом почтении, замер.

Часовщик, первый над всем, что свободно от Хаоса, крепко держа в руке кинжал, положил вторую ладонь на лицо пришедшему из чрева Врага демону, запрокинул ему голову, и одним точным движением вспорол тому горло. Затем припал к ране, жадно глотая тёплую яркую кровь.

Прошла ещё минута. И, прежде чем ясные бирюзовые глаза чужого этому миру существа погасли, Часовщик обратил своё сияющее тёплым внутренним светом лицо ко Врагу, и в этот момент Конструктор впервые поверил, что Хаос можно победить. Он поверил в жизнь, как в Сотворителя, и он поверил в своего великого брата.

Часовщик смотрел в глаза Врагу, Отцу всех кошмаров – Хаосу. И Хаос не выдержал этого взгляда. Тьма не посмела жуткой рукой стереть кроткий мир, согретый крошечным светилом. И между смертью и робкой надеждой на будущее необоримой стеной встала воля единственного смелого существа, она – нерушимая и незримая – она одна.

В следующую секунду мир взорвался сиянием. Конструктор глядел на Часовщика, облачённого в яркий ореол, семью крылами из света, укрывающего мир. И Хаос отступил, освобождая между миром и Врагом пространство тёмной ужасающей и меж тем защищающей пустоты, что освобождала над собой рождённую только что вуаль небес.

И тогда Конструктор выпустил из своих ладоней вверх вечно хранимое им, сияющее отныне и навечно, ещё робкое, но уже живое солнце.

Всю глубину тьмы ещё предстояло найти. Беловолосая демонесса смотрела на то, как падает снег, выхваченный ярким светом открытой настежь во вьюгу двери. Он окрашивался в искрящийся, желто-оранжевый цвет свечного сияния, пока пролетал наискось мимо освещённого прямоугольника открытых дверей. Скрываясь за его пределами, он исчезал в бездонной ночи. Словно поглощённый навек великим Хаосом. Словно пожранный черным драконом, как самой смертью. Белый снег.

Демонесса опустила ясные, цвета высоких серебряных звёзд глаза, найдя взглядом заносимый кристаллами воды порог, и тихо произнесла, коснувшись тонкой, словно хрустальной, рукой тесного ворота застегнутого наглухо черного платья:

– Я никогда не включала здесь айры. Он не любил их свет, – она притронулась к крошечным глянцевым черным пуговицам, спускающимся частой пунктирной линией от шеи вниз. Её рука замерла, а бледные губы снова разомкнулись в кроткой печальной улыбке, – наши дни озарялись лишь огнями газовых рожков и свечами. Я оставила только свечи теперь.

– Если вы сделаете, как задумали, то в сиянии свечи вместо света будете видеть одни только тени, – негромко произнёс пришедший по её приглашению демон.

Стоя неподалёку от этой женщины с ясными холодными глазами и также глядя в разыгравшуюся за дверями дома вьюгу, он словно находился в каком-то другом, удивительном и далёком месте, что открыло для него память, пригласив широким жестом плохих воспоминаний на прогулку по вьюгам ушедших эпох.

– Да, – обронила женщина, не посмев отнять руку от груди, – а вы сейчас видите цветной свет этого мира. Он красив?

– Он, – тихо ответил её собеседник, тяжелым взглядом смиряя холодную ночь, – словно бесконечный танец печалей, вечно приближающийся в каждом движении к экстазу, как сложная симфония идеальных созвучий, которую я черпаю горстями и самоцветами приношу в вечный дар Храму.

– Когда вы говорите об этом так, так просто забыть, сколько крови стекло вниз по вашим локтям и пальцам, – шепнула горько женщина, уронив слезу из непокрасневших глаз. Капля упала вниз, впитавшись в плотную ткань траурного наряда.

Демон повернулся лицом к ней и произнёс:

– Вы никогда не увидите этого света.

– Нет, – поспешно шепнула демонесса, – нет, разумеется, нет, но я и не хочу. Я потерялась бы среди этого сияния, ослепла бы и… никогда бы… не смогла, – она опустила взгляд вниз, а затем вновь подняла глаза и вгляделась в бирюзовую радужку своего собеседника, – никогда бы не смогла найти Его.

Демон приблизился к своей собеседнице. Каждый шаг его гулким эхом отдавался в пустых, лишенных всяких украшений серых стенах. Снег на плечах растаял, оставив после себя капли, дрожащие оранжевыми отсветами:

– Вы никогда не сможете найти его потому, что его больше нет в мире.

– Никто не может знать этого наверняка. Лабиринт…

– Я был в Лабиринте, – мужчина прервал демонессу, встав совсем близко к ней и заслонив ей вид на безумный полёт обреченных кристаллов льда, – я прошел его от начала и по периферии до самого сердца его. Там нет заблудших душ. Вы станете жить в своих снах, но не будете видеть свет, и мир оденется для вас в серый саван. Он наполнится безликими тенями и – более ничем.