STARDUST - Бессмертные отцы-основатели. Часть 1

Вечерняя беседа первогодок, грозившая перетечь в русло выяснений морального состояния в квад’ах, прервалась на признаках пробуждения Алекса. Поерзав и растянувшись, он приглушенно спросил: «Что я пропустил? Кто, куда и кого берет?» «Не обращай внимания, все хорошо. Я делилась своими впечатлениями о нашем маленьком приключении. Мы подумали, что ты, возможно, не откажешься взять нас с собой в качестве полноценных членов отряда, если в этом рейде все сложится успешно», – Лиза приблизилась к Алексу с подготовленным для него ужином.

Поставив в сторону предложенное кушанье, Алекс обратился к присутствующим: «Зачем вам это? Что вы ожидаете получить, не зная ни меня, ни моих мотивов? И самое слабое место в этой затее – у меня мало времени. Через несколько дней я снимусь с места и вернусь в Лимб, где предстану перед буквой закона. Моя судьба висит на волоске. На чем сойдутся представитель от гильдии уничтоженного квад’а и глава гильдии Лимб, на том и порешат. Угроза новой приграничной конфронтации – такова возможная цена неверных слов и решений. А Глава, в чем я абсолютно уверен, сделает все, чтобы не допустить начала нового витка конфликта».

«Лиза, я чего-то не понимаю? Ты говорила, что Алекса поперли из учебки после того, как он в пух и прах разнес имперскую систему квад’ов – дескать, нужно увеличивать численность отрядов и что-то в таком духе. Теперь он явно дает понять, что ему это не интересно», – возмутилась девушка из второго квад’а. Лиза потупила взгляд и только добавила: «Это действительно интересное замечание! Ты – искатель-одиночка, полное противоречие своей же теории».

Алекс, со всей присущей ему оторванностью от других людей, расплылся в саркастичной улыбке. Улыбке, полной надменности или пренебрежения, как он воспринимался со стороны. Хотя, по сути, это был все тот же Алекс, не склонный к подавляющему большинству тех самых черт, присущих именно людям, глубоко и неотъемлемо интегрированным в общество, независимо от того, в какие эпохи они жили. А они были настолько связаны друг с другом, что невольно копировали поведенческие модели, отчего на уровне рефлексов разбирали поведение других вплоть до мелких деталей. Оценивать же Алекса было одной большой ошибкой. Его поведенческая модель была сформирована на отличных критериях, что, в свою очередь, не могло не выстраивать отталкивающей стены между ним и любым другим собеседником.

Никакой надменности. Никакого чувства собственного превосходства. Знай первогодки хоть немного этого одинокого юношу, они бы поняли, что он отчасти сожалеет о том, что продолжает просыпаться каждый новый день. Он устал от беспробудной глупости и предсказуемости происходящего, как будто прожил и жизнь Фрэнка, и вот уже свою доживает дремучим восьмидесятилетним стариком. Он устал от этой больной реальности, в которой перемены затрагивают только упаковку и название бренда, независимо от течения времени и технологического цикла. Как и от людей… От людей он тоже устал. Даже избегая вовлечения в их игры, юноше надоедала беспробудная глупость людей, полагавших себя опытными и прожженными в вопросе жизни, вместе с тем лишенными возможности что-то в ней изменить. Инструмент остается инструментом и человек не может уподобиться инженеру, его создавшему. Выскажи Алекс все это, он бы вновь столкнулся с непониманием причины, почему все еще сохранял свою жизнь. А он не раз сталкивался с пренебрежением и неспособностью других услышать, в то время как остальные просто слушали или ждали своей очереди сказать. Под ожидающие взгляды юноша ответил: «Это не одно и то же. Речь, конечно же, о сравнении. То, что я делаю и как, совершенно не связано с тем, что я выдвигал в качестве теоретических обоснований необходимости реформы в подготовке квад’ов. Мне нечего вам дать. И пользы в том, чтобы вы следовали за мной, я не вижу».

Подобная категоричность вызвала у Лизы чувство досады. Последовал вопрос: «И что? Это все, что ты можешь сказать?» «Лиза, что мне еще сказать? Твой случай или готовность начать себя в другой роли носит случайный характер. Я ничего не сделал, чтобы ты смогла стать атакующим призывателем. Равно как ничего не могу предложить другим из-за своего скудного положения. Посох ты отработаешь сполна, мы это обсуждали. Моего скупщика видела, она-то точно от тебя не отстанет, пока не вытрясет все до последней монеты. Лиза, наше с тобой приключение нас же едва не угробило. Так что я не знаю, чего от меня ждешь ты или твои друзья! И это не обсуждается, потому что мы просидим так до утра, а я устал и хочу просто перекусить и продолжить свой сон. У меня не так много времени закончить начатое. Завтра будет новой долгий день. А тем из вас, кто свободен от дежурства, рекомендую ложиться отдыхать», – сказал юноша, демонстративно приступая к еде, подчеркивая, что он не настроен на дальнейший разговор.

Первогодки сменили друг друга на посту, свободные стали разбредаться по лагерю, готовясь ко сну. А Алекс, подавив всякую свободную инициативу, закончив с полуночным ужином, улегся спать.

У Лизы, заступившей в наряд, впереди была ночь, полная размышлений. И девушка, желая поставить точку в сказанном на своих условиях, подошла к Алексу, отвернувшемуся в противоположную от костра сторону, еще не уснувшему уснуть. Присела на колени и сказала: «Не знаю, что ты себе там напридумывал. Ты слишком критичен ко всем, и даже к себе. Мы прекрасно знаем, что можем умереть хоть завтра. И часть из нас просто хочет одного – чтобы ты поверил в нас. Да, в одиночку можно идти быстро. Но, если хочешь уйти далеко, без других тебе не обойтись». Лиза посчитала сказанное достаточным и весомым, и ей не оставалось ничего иного, кроме как вернуться к своим ребятам, защищать вход в лагерь – два метра тонкой грани между жизнью и ее концом.

Алекс слышал каждое сказанное слово и сомкнул глаза, готовясь отойти ко сну. Но на место тишины и покоя вернулся старина Фрэнк. Его голос, ставший до боли знакомым, впервые источал обеспокоенность. «Здравствуй, Алекс. Долго я отсутствовал? Можешь не отвечать, вопрос, скорее, риторический. Ты, как я погляжу, обзавелся друзьями. Они тебе пригодятся, чтобы сохранить себя». «Давно ты не объявлялся. Был в отпуске в память о прежних деньках? Смотрел воспоминания?» – поинтересовался Алекс. «Скорее, пытался достучаться до тебя. Абонент был занят», – с усмешкой ответил голос в голове и тут же добавил: «Алекс, у нас мало времени. Копаясь в своих воспоминаниях, я вдруг понял, что упустил что-то важное и просматривал последние дни своей жизни в поисках ответа. Тебе стоит на это посмотреть, хотя бы для того, чтобы быть ближе к ответу. Как мог я обучал тебя тому, что узнал об эссенции сам. Но вместе с тем в наше время ее было крайне мало, чтобы понять глубину многих изменений, в том числе —способов преобразования реальности. Не будь я ученым, непременно сказал бы, что эссенция – это частицы Бога. Но это было бы глупо, да? Бог не может умереть. Или может?» «Фрэнк, отбрось все эти загадки. Просто скажи, что происходит и куда ты пропал?» – с напряжением и на повышенных тонах спросил Алекс, очевидно упуская, что в пустоте его сознания это не работало. Он говорил сам с собой и той частью личности Фрэнка, что поглотил в ходе инцидента «Потерянный отряд».