STARDUST - Бессмертные отцы-основатели. Часть 1

Отчеты, как и любые упоминания о контракте, составленные по факту потери отряда ветеранов, Глава лично удалила из архива гильдии и позже сожгла. Это было сделано вопреки ее беспрецедентной преданности Совету Бессмертных отцов-основателей, возвысивших ее до звания главы гильдии, вместе с тем наделяя ее правом нести суд от их имени в городе Лимб.

Но что не сделаешь ради любви? Юноша – чистый, незапятнанный грехом, подобранный ею в разрушенной деревни на границе Лимб во время очередного конфликта. Он стал для одной из бессмертных, не способной иметь собственных детей, своего рода отдушиной. Эмоции и человеческая иррациональность сокрушили логику, тем самым оберегая Алекса во второй раз от нелегкой участи и впервые от возможного пристального внимания со стороны Академии.

Для бессмертной и благородной по происхождению Энн Фловер, Главы, как ее называл Алекс, его спасение на границе принесло много хлопот. Это и удаление записей о потерянном отряде, замятый скандал публичного выступления Алекса с осуждающими речами имперского мироустройства в Академии в присутствии представителей других гильдий, помощь в получении лицензии искателя – вот тот краткий перечень, едва ли не череда расплат за ее собственную доброту. Как будто в природе существовал кармический закон космического порядка, который периодически догонял и отрезвляюще бил по голове Энн, напоминая о тех усилиях, которые она приложила, чтобы защитить своего любимца.

Воспоминания отхлынули и нечеткий образ, которым иной раз Фрэнк представал перед Алексом, продолжил мысль: «Эта беседа – мои последние осознанные моменты, когда я существую в твоем сознании как Фрэнк Мосс. Ты – это не только ты, но и то, что ты поглощал с тел павших. В привычном понимании мы бы назвали это опытом или жизненным путем еще до того, как эссенция вторглась в нашу реальность. То, как твоя личность реагирует на внешние раздражители и предопределяло личность. Сейчас же все довольно запутанно. С появлением эссенции мы становимся частью того, что не понимаем. В этом, быть может, великий замысел создателя. Только не смейся! Я, атеист, человек научного склада ума, смог сохранить себя вне умирающей телесной оболочки. И ты, будучи юношей, впитал спустя семь столетий неумело законсервированную личность. Все это, конечно же, было не без последствий, и твое сознание изменилось вместе со мной. Но я здесь не за тем, чтобы говорить об очевидных вещах». «Так скажи, наконец, что происходит? Сколько можно ходить вокруг да около», – разозлился Алекс, крича в пустоту. «С эссенцией что-то не так. Я ошибался в своей изначальной теории. В мое время ее было крайне мало, чтобы составить более глубокое представление о том, к чему необузданное потребление может прийти. Легендарные юнит’ы, наподобие тех, что являются с каждой из волн – это не естественные процессы, связанные с жизненным циклом видов, прошедших революционную мутацию. Речь скорее о том, что эссенция толкает живые виды на убийство друг друга, желая воссоединиться. Есть какой-то великий замысел, причина возникновения и существования этой энергии, ускользающий от людей. Поглощая эссенцию, мы становимся заложниками того, что теряем себя. Алекс, ты, без сомнений, сильная личность, как бы себя не оценивал. Во всяком случае, сильнее меня. Я не смог тебя заменить и не вытеснил из этой оболочки, хоть мне и удалось в начале взять над тобой контроль. Отсюда у тебя и пробелы в памяти о событиях, предшествующих твоему неудачному турне с Потерянным отрядом. Мне некуда было податься помимо мест, которые ты знал. Город Лимб, штаб искателей, госпиталь, а дальше ты и без меня знаешь». «Это последняя исповедь? Хочешь почувствовать облегчение перед тем, как слиться с вечностью?» – спросил Алекс. «Мы непременно ошибемся оба, если выдвинем эту гипотезу. Скорее, я навсегда останусь частью тебя до самого последнего вздоха. Вот только у нас больше не будет подобных бесед. Эссенции, накопленной тобой к настоящему моменту, так много, больше, чем твой чип способен обработать без внешнего обслуживания. А ты не частый гость в стенах Академии… В общем, будет весело, ты не соскучишься. Все может начаться в любой момент, как только твое тело, или, скорее, нервная система начнут отказывать. А пока я хочу сделать тебе последний подарок. Воспоминания из моего прошлого, прежде остававшееся от тебя сокрытыми. Не проделай мы с тобой весь путь с самого начала, для тебя они не представляли бы той важности, которую, как я уверен, будут представлять сейчас. Так что постарайся быть внимательным. Это – путь в один конец. Прощай, Алекс. Желаю тебе долгих лет».

Образ Фрэнка поднял руку и, сжав кромешную тьму, стал ее рассекать, как если бы сбрасывал пелену, сменяя податливое полотно серыми красками города и неона, пробивающегося сквозь стекло. Алекс вновь обнаружил себя погруженным во Фрэнка. Только на этот раз в отражении стекла юноша увидел мужчину, близкого к сорока годам с крайне изнуренным лицом.

Стук в дверь сосредоточил внимание от происходящего за окном на пространстве апартаментов. Фрэнк оставался на месте, разве что взглядом в отражении стекла отметив появление одного из охранников. Здоровый бугай, из бывших военных, показался на пороге гостиного зала, аккуратно и тактично обратился к ученому: «Директор Мосс, сегодня пятница. Мисс Розали ожидает вас. Вы готовы ее принять?» «Да, пропустите ее», – на этих словах Фрэнк оторвался от созерцания вечернего города, бурлившего своей повседневностью, и прошел к стойке бара, заполненной алкоголем еще прошлым хозяином. Дурной вкус как на алкоголь, так и на интерьер, но Фрэнк отчего-то не брался менять положения вещей в квартире. И даже телевизор, вычурно дорогой, встроенный прямо в потолок с возможностью проецировать изображение на 360 градусов по оси, с функцией распознавания людей по средствам микрокамер, даже он раздражал Фрэнка, потому что следил за ним. Но и это Фрэнк не брался изменить. «Должно быть, я и правда размазня», – подумал Фрэнк, загоняя себе этим вечером еще больше. Стакан, только что бывший в руке, приземлился на тяжелую монолитную плиту черного мрамора, следом звякнула пара кусков льда из ведерка из-под шампанского, дожидавшегося вечернюю гостью, и солодовый напиток наполнил смыслом недавно опустевшую емкость.

Судя по звукам, входная дверь в пентхаус, в котором проживал Фрэнк, распахнулась. Настроение вошедшей молодой женщины читалось с порога и подтверждалось словами: «Фрэнк, дорогой, мне кажется, тебе пора проверить профпригодность твоих мальчиков. Меня продержали почти пять минут. Это возмутительно!». Внезапно появившийся раздражитель отвлек ход вещей, протекавших на автомате, в то время как сам Фрэнк собирал пазл картинки воедино. Покосившийся в сторону взгляд, дрогнувшая рука и золотистая влага, как следствие, смочила газетные вырезки, столь усердно подбираемые по географии тематического отношения и содержанию статей. Все они были посвящены возросшей террористической активности, природным катаклизмам и военным учениям, проводившимся в регионах, где располагалась производственная инфраструктура Next Gen Pharmaceuticals. Все статьи датировались не ранее месяца до текущего дня – весьма подозрительное совпадение. «С десяток событий за столь короткий срок», – подумал Фрэнк, а взгляд его упирался на роскошную молодую женщину, смутившуюся внешним видом своего постоянного клиента. «Боже, Фрэнк, что с тобой? Мы с тобой виделись на выходных, а такое чувство, что прошел месяц. Как ты себя чувствуешь? Ты сегодня что-нибудь ел?» – искренне интересовалась Розали, проходя в гостиную. Легкий замшевый плащ, редкий для эпохи синтетической одежды, плюхнулся с плеч красотки на спинку кресла. Розали больше интересовалась самочувствием человека перед собой, нежели тем, что одежду следовало правильно повесить. Оказавшись рядом с задумчивым одиноким холостяком, она тут же выхватила у него из рук бутылку виски и стакан, поставила их в сторону. При этом нарочито поучая: «Вот это тебе нужно в последнюю очередь. Сколько ты не был на улице? Совсем бледный и угрюмый…» Лишившись последнего средства, притупляющего бренность и греховность избранного пути последних лет, Фрэнк ухватился за кусочки ежедневных газет, слова на которых успели пропитаться влагой и набухали прямо на глазах. Розали по-хозяйски заглянула в холодильник с наилучшими побуждениями и даже присвистнула от изобилия продуктов, остававшихся невостребованными. «Не перестаю поражаться, Фрэнк. У тебя здесь столько деликатесов, что можно открыть небольшую лавку на углу, и, похоже, что они могут испортиться, если кто-то тебе с ними не поможет».