Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл

— Ладно, — пожала плечами она.

Они вышли на весеннее солнышко, которое вдруг снова показалось зимним. Последним палатку покинул карлик, который направлялся в информационный центр. Из-за дерева выступил Гермес. Глава разведки успел вовремя остановиться, но вынужден был признать, что мальчишка на пару дюймов выше его. Холодный взгляд альбиноса напомнил ему, на какой чудовищный риск он пошел и как предоставленный Чистотцом внезапный шанс заставил его действовать гораздо раньше, чем хотелось бы. И верно, он нарушил один из своих основных принципов: у него не было запасного плана. Он опустил взгляд на наручные часы. Во всяком случае, пока нет.

Покидая Джоплин, «Караван Харизма» отставал от графика, Джейкоб давил на газ, словно участвовал в гонке «Гран-при», словно завтра конец света. Вдоль автострады отбивали чечетку гигантские эйдолоны, рекламирующие игорные курорты, стараясь перекричать сорокафутовых баптистских пасторов вдоль автономных солнечных батарей, супермаркетов и похожих на бункеры жилых домов. За ними жарились на солнцепеке продуваемые ветром мертвые китайские городки и обитые колпаками для колес амбары. Щиты нескольких общин рекламировали «СУХОЙ ЗАКОН» или показывали семейные пары в полных скафандрах с подписью «БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС ЗНАЧИТ НИКАКОГО СЕКСА» и «СОБЛЮДАЙ БЕЗБРАЧИЕ». Другие описывали наказания, практикуемые в их юрисдикции: от отлучения до химической кастрации — или публичного увечья за гомосексуальные связи.

Ни в Клейморе, ни в Тулсе проблем им не встретилось, но к западу от Оклахома-Сити Джейкоб заметил боевой строй черных максилетов и товарный поезд из ярко-оранжевых немаркированных контейнеров. Максилеты ни разу не спустились на перехват, караван шел на ровной скорости.

Хотя с системой наведения могли разобраться еще в Индиане, было очевидно, что «Витесса» все-таки способна отследить Чистотца — или же предвосхитила его прибытие. Вопрос заключался в том, когда произойдет нападение.

Контрольно-пропускной пункт в Клинтоне был закрыт, повсюду стояли полицейские машины, а на ближайшем аэродроме ждали вертолеты «файердрэгон». Максилеты отстали, но на восток направлялась вереница черных обтекаемых машин — а с запада по-прежнему параллельным с «Караваном Харизма» курсом полз оранжевый товарняк.

— Буди их, — велел Джейкоб Печеньицу, проехав указатель на Шэмрок.

Массивный негр протиснулся в грузовой отсек фуры, где дремали пассажиры. В шелковом гамаке Чистотец снова видел сны о городе циклонов. Он видел юную девушку. Потом трех китайцев. Они пытались ему что-то сказать, но за ветром он не мог различить голосов. А потом проснулся.

— Пошли, — тряс его за плечо Печеньице. — Почти приехали.

Несколько минут спустя фура сбавила ход и остановилась. Автострада терялась в тумане. Джейкоб открыл задние двери, и Чистотец увидел кладбище автомобилей, два трейлера и бунгало из переоборудованного товарного вагона, а рядом несколько юрт; на первый взгляд, все были пустыми. Магазинчик рядом с заправочной станцией казался заброшенным, зато топорщился флюгерами — более сотни их покрывали крышу точно вставшие дыбом волосы. Стрелки на флюгерах были всех мыслимых форм: гордые орлы, индейские вожди, силуэты локомотивов с выступающими трубами, архангел Гавриил, дующий в золотой рог. Вдалеке Чистотец заметил небольшую ветряную мельницу и маячившие на фоне неба белые с серебром лопасти турбин.

— Давайте, — поторопил Джейкоб, помогая им спуститься. — Нам нужно спешить.

— Я хочу поблагодарить тебя, — сказал Чистотец и заметил маленький надгробный камень, поднимающийся из бурьяна.

— Не знаю, станешь ли ты благодарить меня потом. «Витесса» знает, что ты здесь. Удачи.

Чистотец кивнул. Вскоре фура Джейкоба и Печеньица скрылась из виду, а они с Кокомо остались в пыли на ветру.

Из-за облака вынырнул «Стар-крузер С-113». Чистотец не заметил, что серебристо-голубая стрела выпустила много меньший летательный аппаратик, возможно, в одну десятую своей длины. В абсолютной тишине аппарат стал медленно опускаться, выслеживая грузовик Джейкоба.

Взрыв осветил горизонт. Пылевой смерч поднялся за ветряными мельницами как рука ребенка.

Подписчики «Зри-видения» вынимали коннекторы из розеток в основании черепа и вновь возвращались к жизни в собственных телах и своему окружению. По всему земному шару люди выходили из виртуальной реальности, падало потребление нейрохимических препаратов. Постоянным оставался лишь интерес к обретению сексуальности Селезнем Дули и роману гигантского синего эйдолона с его грудастой подругой-орангутангшей. Чем больше людей стремилось приобщиться к физическим переживаниям Дули и Уббы, тем больше слабела зависимость от БИСПИДа. Феномен «уббы-дуббы» распространялся эпидемией радости. Массовые праздники физической близости охватили такие унылые города, как Дейвенпорт, Айова и Вичита в Канзасе, а за пределами Америки они полыхали от Антверпена до Окленда, от Кракова до Киото. Его влияние испытали даже мусульманские страны и мормонские анклавы. И от сути этих празднеств движение Дули становилось тем более чудесным. Тактично использовались разумная гигиена и действенный контроль рождаемости. Семейные пары, давно страдавшие от бесплодия или разоренные «инвитро»-технологиями «Витессы», наконец испытали удовольствие от процесса. Число изнасилований сократилось на девяносто процентов, и там, где расцветал «дулиизм», утихала даже лихорадка «Пандоры».

Теневой совет директоров «Витессы», известный как «Пантеон», бил тревогу. Акции БИСПИДа падали, но «Бейби-ритуал» под руководством Джулиана Динглера превратил кризисную ситуацию в триумф имиджа и дал отпор Христианской Нации и ее союзникам, заявив, что обретение Селезнем Дули крайней плоти и эрекции, возможно, дело рук не хакеров, стремящихся унизить «Витессу», а высших сил, напоминающих нам о нашей двоякой — божественной и животной — природе. В обращении, сейсмическими волнами сотрясшем монолит «Витессы», Динглер возвестил, что свобода, откровенность и беззаботное веселье в сексе отныне станут новыми важными элементами философии «Бейби-ритуала». В одночасье «Бейби-ритуал» превратился в любимца корпорации, а Динглера прославляли как спасителя.

Но в прочих областях дела «Витессы» обстояли иначе. Вспыхнула эпидемия ожесточенных склок и взаимных маниакальных обвинений по мере того, как из Европы и Азии поступали доклады о технических сбоях и контаминации продуктов, а в Торонто организация сопротивления, называющая себя «Церковь Невидимая», обнародовала сообщение, что «Эфрам-Зев» собирается выпустить новый комплект психоактивных препаратов под видом пищевых добавок для похудания (а позднее безумно дорогие противоядия от них), которые вызывают специфические фобии, как, например, арахисофобия — иррациональный страх того, что к небу прилипнет арахисовое масло. Появлялись дальнейшие свидетельства того, что коварная наука усовершенствования недееспособности достигла невообразимых высот в разработках вещества, способного усилить взаимную неприязнь мусульман и ортодоксальных евреев, а также ужас перед немногими уцелевшими лесорубами, барбулофобию (иначе говоря, страх перед бородачами).