Генри Олди - Нюансеры

— Милости просим! — портье ковровой дорожкой расстелился перед новым гостем. — Нумер изволите-с?

Клёст шагнул к фраеру:

— Любите ночные гулянки? Водка, песни до утра?

От неожиданного вопроса у фраера встопорщились усы, а брови взлетели под самый обрез каракулевой шляпы. Мише такая шляпа совсем бы не помешала.

— Зависит от компании. А вы, никак, предлагаете?

«Молодец, — отметил Клёст. — За словом в карман не лезет».

— Не я, он, — Миша кивнул на портье. — Я-то и сам не любитель.

В карих глазах фраера блеснуло понимание.

— Сосед-гуляка? Да, я бы тоже отказался.

Портье хотел вмешаться, оправдаться, но фраер остановил его жестом. Жест вышел на загляденье, портье аж язык прикусил.

— Вам сегодня тоже не везёт? Давно селитесь?

— Да уж третий час, — вздохнул Миша.

— Мы с вами коллеги, право слово. В «Асторию» не ходите: мест нет. Я только что оттуда. Съезд горнопромышленников, дерутся за кредиты.

— Благодарю за предупреждение. Увы, «Астория» мне в любом случае не по карману.

Сейчас Мише по карману была любая гостиница, но демонстрировать это он не желал. Откуда у скромного «бегунка» деньги на «Асторию» или «Гранд-Отель»? Туда Клёст даже не совался. «Астраханская» — предел того, что торговый агент мог себе позволить, не привлекая лишнего внимания.

— Ну, тогда тот факт, что в «Гранд-Отеле» прорвало водопровод, вас не слишком огорчит. Полдюжины номеров затопило, да. А я, признаться, огорчился изрядно: на «Гранд-Отель» я рассчитывал. Там и кухня замечательная, и апартаменты…

— «Большую Московскую» вычёркиваем, — не остался в долгу Миша. — Воздух спёртый, я едва не задохнулся. Одна дама так и вовсе в обморок упала.

— Не пойду, и не просите! — фраер замахал руками. — В «Националь» даже не заглядывайте: какие-то башибузуки — небось, конкуренты наняли! — побили едва ли не все стёкла. Представляете? Пока новые не вставят да не протопят как следует, делать там нечего.

— А в «Петербургской», представьте себе, самогонный аппарат стоит! Прямо в центральном холле! Амбре от него — на всю гостиницу. При мне постояльцы жалобой грозили: в полицию, а то и самому губернатору!

— К «Европе» не подойдёшь! Канавы завалены мусором, навозом, уличных фонарей нет…

— В «Санкт-Петербурге» на стенах плесень… И форточек нет!

— В «Вене» провизию хранят рядом с клозетом.

— Что вы говорите?

— Ей-богу! Вонища! И не поймёшь, что воняет больше.

Оба расхохотались. Ощутив внезапный прилив симпатии к товарищу по несчастью, Миша протянул руку:

— Разрешите представиться: Суходольский Михаил Хрисанфович. Торговый агент товарищества «Владимир Алексеев».

— Даже так? — брови фраера взлетели выше прежнего. Лицо его оказалось чрезмерно выразительным, как у актёра. — Алексеев Константин Сергеевич, к вашим услугам. Душевно рад знакомству!

Фраер крепко пожал руку Мише, ошалевшему от такого опасного курьёза, и поинтересовался:

— А вы, простите, по канители агентствуете? Или по шерсти?

— Шерсть, — ответил Миша.

Он чувствовал, что вступает на зыбкую почву. Но если о шерсти Клёст имел хоть какое-то отдалённое понятие, то в канители он разбирался, как свинья в апельсинах.

— У Юрия Сергеевича служите?

— Ну, я птица полёта низкого, на верхах не летаю, — ушёл Клёст от прямого ответа. — Наше дело малое: отправили — поехал, велели — договорился.

«Проверяет, — напрягся он. — Мало ли, вдруг и нет никакого Юрия Сергеевича?»

— Как вы полагаете, Михаил Хрисанфович…

Фраер придвинулся, взял Мишу за пуговицу:

— Есть ли смысл перенести мериносовое овцеводство из Донского края в Сибирь? Или лучше в Среднюю Азию?

— Несомненно в Азию, — с воодушевлением откликнулся Миша. — Это прекрасная идея.

— Вот и я так думаю. Спасибо, ваша поддержка для меня очень много значит. Я суеверен, — фраер улыбнулся. — Раз случайный знакомый говорит, что идея прекрасна, значит, так тому и быть. Однако, куда же податься? Ума не приложу!

— Туточки у нас, господа, отдельный нумер есть, — подал голос забытый обоими портье. — На две приятные друг другу персоны-с. Может, вы и заселитесь? Тишины желаете, покоя, уже и познакомиться успели…

Фраер погрозил пальцем:

— Ты договаривай, каналья! Какой у тебя подвох имеется?

— Ну вот, сразу подвох, — портье заюлил, отвёл взгляд. — Обижаете! Без вины виноватите-с! И вовсе не подвох, а кот.

— В смысле — кот?

— Ну, кот. Здоровый такой котяра, наглый. Забрался в апартаменты и уходить не хочет. Уж мы его и ловили, и гоняли — ни в какую. Дворника ободрал, страшно смотреть…

Фраер расхохотался, Миша тоже хмыкнул. Он-то думал, что за сегодня в гостиницах всего навидался.

— Невелика помеха! — заявил фраер, отсмеявшись. — Или выживем, или уживёмся. Верно, Михаил Хрисанфович?

Миша отмолчался. Алексеева-соседа он опасался: а ну как начнёт снова шерстяные беседы вести? Другой раз можно и не выкрутиться. Отказаться наотрез? Тоже подозрительно. «Если что, — решил Клёст, — скажусь уставшим или больным. Чистая правда, между прочим! Скажусь и попрошу не беспокоить».

— Давай, показывай свои кошачьи апартаменты!

Номер оказался на первом этаже, вторым по коридору. Портье долго ковырялся ключом в скважине. В недрах двери щёлкало, лязгало, скрежетало, словно портье отпирал порядком заржавевший банковский сейф. «В Волжско-Камском кассир и то быстрее управился», — некстати вспомнилось Мише. Наконец в замке щёлкнуло по-особенному, и портье потянул створку на себя, укрывшись за ней и пропуская гостей вперёд.

Шельмец прятался не зря. Стоило кандидатам в постояльцы шагнуть за порог, как сбоку метнулся, яростно шипя, клубок чёрно-бело-рыжей шерсти. Кот от души деранул когтями одного, другого: Алексеева — за рукав пальто, Клёста — за левое запястье. Царапины набухли кровью, с опозданием пришла боль. Миша скрипнул зубами, едва не выронив саквояж, сунул здоровую руку в карман за «французом» — пристрелить чёртову тварь! — но вовремя опомнился. Кот словно почуял: отскочил, припал к полу. Жёлтые глазищи горят огнём, пасть оскалена, когти впились в измочаленный коврик: «Не подходи, порву!»

— Да ну тебя, братец! — фраер замахал на кота руками. — Всё, всё, уходим!

Толкаясь, оба выскочили за дверь.

— Видали-с? — с мальчишеским восторгом осведомился портье. Дверь он поспешил захлопнуть и запереть на ключ. — Не кот, тигра лютая!

И тут фраер взорвался, да так, что искры полетели:

— Эта твоя тигра Михаила Хрисанфовича измордовала! Живо тащи бинты и йодную настойку!

— Думаю, вам стоит отправиться на Екатеринославскую, в гостиницу Монне, — участливым тоном предложил Алексеев, пока портье щедро поливал водкой (ни йодной настойки, ни спирта не нашлось) и бинтовал Мишины царапины. — У них места всегда есть.