Аркадия Мартин - Память, что зовется империей [litres]

Он растопырил пальцы у боков в тейкскалаанском жесте, который Махит поняла как беззаботность.

– Не в первый раз. Не для лселского посла и уж точно не для меня. Вперед, посол Дзмаре. Он выделил для вас целых полчаса.

Ну, конечно, Искандр побывал здесь раньше нее. Сулил вечную жизнь и непрерывность памяти. Махит поймала себя – возможно, впервые за всю жизнь – на том, как жалеет, что не знала Искандра получше. Что не до конца понимала, как он делал свой выбор. Но получателей имаго выбирают за психологическую совместимость с предшественником, и в начале партнерства – вот было бы у них побольше времени! – они с Искандром так быстро нашли общий язык. Так что она понимала.

Но Махит была одна, и виноват в этом Искандр. Виноваты оба Искандра: мертвец и пропавший имаго. Виноваты, пусть даже на Лселе был саботаж. Махит поклонилась от груди, оставила Три Саргасс развлекать (или пережить допрос) Двадцать Девять Моста и преодолела последнюю дверь между ней и императором Шесть Путем.

Только моргнув из-за изменившегося освещения – из-за позднего часа предыдущий зал затемнили, но приемная императора пылала под «рассветными лампами» полного спектра, – она вспомнила бурную реакцию своей лимбической системы из-за имаго на поэтическом банкете. Ее пронизала нервозность, словно она выходила перед экзаменаторами или к тайному возлюбленному, – и вот еще одна причина жалеть, что она не знала Искандра, что в ней не отдаются на постоянной основе остаточные образы его нейрохимической памяти.

Император сидел на диване, как самый обычный человек. Как старик, которому не спится ранним утром, – плечи еще более сгорбленные, чем на банкете, лицо осунувшееся и резкое. Кожа сероватая и прозрачная. Махит спросила себя, насколько же он болен – и чем: страдал ли от волны мелких недугов, обозначавших возраст, или это что-то хуже, глубже, рак или отказ органов. Судя по виду, она подозревала последнее. «Рассветные лампы» наверняка не давали ему провалиться в сон – освещение полного спектра имеет такой эффект на чутких людей, – но заодно окружали его мандалой солнечного сияния, нарочито напоминавшей, на взгляд Махит, императорский трон с лучами-копьями.

– Посол Дзмаре. – Он поманил ее к себе двумя пальцами.

– Ваше императорское величество. – Она подумала, не стоит ли преклонить колени, снова позволить императору обхватить ее вытянутые запястья своими горячечными руками. Ей хотелось, и в одном этом желании она нашла достаточно причин отмести импульс. Взамен расправила плечи и спросила:

– Позвольте присесть?

– Садись, – сказал Шесть Путь. – И ты, и Искандр слишком высокие, чтобы смотреть на вас снизу вверх.

– Я не он, – сказала Махит. Села на кресло, придвинутое к дивану. Некоторые «рассветные лампы», заметив присутствие еще одного живого человека, послушно пролили свет и на нее.

– Эзуазуакат уже доложила, что ты это говорила.

– Я не лгу, ваше величество.

– Нет. Не лжешь. Искандру не понадобилась бы чужая помощь в преодолении бюрократов.

– Прошу прощения, – начала Махит отважно, в качестве панацеи от ощущения, будто она вот-вот захлебнется. – Должно быть, трудно встретиться с преемником вашего друга. На Лселе для передачи имаго-линии существует психологическая поддержка.

– Неужели, – сказал император. Не столько вопрос, сколько приглашение продолжать.

Махит не была дурой и понимала, как собирают данные. Знала, что она ранена, вымотана, ошарашена культурным шоком, какому не видно конца, и беседует с человеком, который повелевает четвертью галактики, пусть и понемногу умирает; так и хотелось расколоться, как яйцу, и разлиться словами. Даже не имело смысла задумываться, какую роль сыграла хорошая техника допроса, а какую – отголосок доверия в лимбической системе.

– У нас есть давняя традиция психотерапии, – сказала она и осеклась, резко, словно прикусила язык. По предложению за раз.

Император рассмеялся – легче, чем она ожидала.

– Могу представить, как это необходимо.

– На основе впечатления об Искандре или обо мне?

– На основе моего впечатления о людях, из которых вы с Искандром – лишь одно любопытное аномальное подмножество.

Махит приняла укол с улыбкой – слишком широкой, по ощущению близкой к улыбке Искандра – и растопырила пальцы в том же тейкскалаанском жесте, что показывал Двадцать Девять Мост.

– И все же в Тейкскалаане нет сравнимой традиции.

– Ах, посол Дзмаре… ты с нами всего четыре дня. Возможно, ты что-то упустила.

Причем немало всего, не сомневалась Махит.

– Я бы с интересом послушала о тейкскалаанских методах борьбы с психологическим стрессом, ваше сиятельство.

– Не сомневаюсь. Но не поэтому ты так настаивала на этой встрече.

– Нет.

– Нет. Тогда прошу, – сказал Шесть Путь. Сплел пальцы. Его костяшки распухли от возраста, покрылись глубокими морщинами. – Рассказывай, куда, по-твоему, мне следует отправить армию.

– Почему вы так уверены, что я пришла просить об этом?

– Ах, об этом меня просил Искандр. Значит, вы настолько отличаетесь? Тебя больше заботит какое-то другое дело, нежели собственная станция.

– Это единственное, о чем он просил?

– Конечно, нет. Но только на это я согласился.

– И согласитесь снова, если попрошу я?

Шесть Путь как будто с бесконечным терпением окинул ее взглядом – разве у них не всего полчаса, неужели не удастся потом сбежать, ныли от неподвижности мускулы со стороны, где придавило упавшей стеной, и она чувствовала, как ее сердцебиение пульсировало в ранах на руке, – и потом пожал плечами. Движение почти что затерялось в сложном крое лацканов.

– Мне любопытно, ты ошибка или предупреждение, – сказал он. – Это полезно знать прежде, чем я тебе отвечу. Если ты можешь сказать.

Должно быть, он имел в виду «ошибка имаго-процедуры». Намеренно или случайно получилось так, что она не Искандр. И если по ошибке, то не по намеренной ли – император знает о саботаже? Не может быть. Не знает, раз спросил, ошибка она или предупреждение. Махит вдруг резко представила выражение Шесть Пути на лишенном морщин детском личике Восемь Антидота. Та же терпеливая расчетливость. Дитя – девяностопроцентный клон: с возрастом его лицо станет этим, учитывая мышечную память. Сама мысль показалась отвратительной. Ребенок не выдержит имаго. Он утонет в старшей памяти; у ребенка едва ли есть собственное «я». Возможно, этого и хотел Шесть Путь.

– Будь я ошибкой, – ответила Махит, – которая демонстрирует непредсказуемость передачи имаго, я бы точно об этом не сказала.

«А если я предупреждение, то и сама об этом не знаю». Она закрывалась от этого – нельзя задумываться над этим здесь, даже одно дуновение идеи, приправленное тайными посланиями от Ончу к мертвецу, приводило в ярость. Что Лсел отправил ее с изъяном, только чтобы что-то там доказать Шесть Пути, отправил опровержение, поломку , – но не время для гнева. Не сейчас. Она наедине с императором.