Бернар Вербер - Революция муравьев [litres]

Гонзаго перезарядил револьвер.

– Теперь твоя очередь.

Он взял ее на мушку.

– Не вздумай! Оставьте ее!

Гонзаго обернулся.

Давид!

– Вот уж точно, жизнь – вечный круговорот. Давид всегда спешит на помощь своей очаровательной принцессе. Как романтично! И все же в этот раз история пойдет по-другому.

Гонзаго направил револьвер на Давида, взвел курок… и рухнул как подкошенный.

– Берегись, крылатый муравей! – вскричал один из его подручных.

Это и правда был крылатый муравей – он принялся разить своим жалом приспешников Гонзаго Дюпейрона.

Они пытались отбиться от него, но над ними уже кружила целая туча крылатых букашек, и угадать среди них робота было невозможно. Крылатый муравей трижды кидался в пике – и три Черные крысы пали одна за другой. Давид отвязал Жюли от дерева.

– Уф, а я уж было подумала, на сей раз мне не выкрутиться, – проговорила Жюли.

– Брось! Тебе ничто не угрожало.

– Да с чего ты взял?

– Ты же у нас героиня. А героини всех романов бессмертны, – отшутился он.

Столь странное умозаключение удивило девушку; она склонилась над псом.

– Бедняга Ахилл, он думал, что люди – лучшие друзья собак.

Она наспех выкопала яму и похоронила его. И вместо эпитафии произнесла простые слова:

– Здесь покоится пес, которому так и не случилось улучшить свою породу… Счастливого пути, Ахилл!

Крылатый муравей все так и кружил над ними, жужжа как будто от нетерпения. Однако Жюли нужно было хоть немного времени, чтобы собраться с духом; она съежилась и прижалась к Давиду. Но, заметив вдруг, что сделала, тут же распрямилась и отпрянула от него.

– Надо идти, муравей, похоже, нервничает, – заметил юноша.

И, влекомые насекомым, они двинулись в глубь мрачного леса.

ВОПРОС МАСШТАБА. Вещи существуют лишь в том масштабе, который мы ощущаем. Математик Бенуа Мандельброт не только придумал удивительные фрактальные картинки – он доказал, что мы получаем лишь частичное представление об окружаемом мире, который видим. Так, если мы измерим кочан цветной капусты, то увидим, что ее диаметр составляет, к примеру, тридцать сантиметров. Но если мы станем измерять каждый его извив, диаметр кочана увеличится в десять раз.

Даже гладкая столешница, если рассмотреть ее под микроскопом, предстает в виде череды горных кряжей, которые, стоит только увеличить все их неровности, покажутся нам безмерно огромными. Все будет зависеть от масштаба, который мы задаем, когда разглядываем столешницу. В одном масштабе у нее будет один размер, а в другом она становится уже раза в два больше.

Вместе с Бенуа Мандельбротом мы вправе утверждать, что в абстрактном смысле единственно точной научной информации не существует, а посему современному честному человеку следует признать: всякое знание состоит из огромного количества погрешностей, которые приходится исправлять каждому следующему поколению, однако исправить все никому не удастся.

Приготовлениями к отходу с самого рассвета занимается весь Новый Бел-о-Кан. В городе только и разговоров что о великом марше мира в страну Пальцев.

В этот раз не какой-то там муравей-одиночка, а целая толпа отправляется на встречу с высшим измерением, на встречу с Пальцами… а может, и на встречу с богами.

В казарме солдаты пополняют запасы кислоты.

– Ты действительно веришь, что Пальцы существуют?

Кто-то из воинов неуверенно качает головой. Он не очень-то в это верит, но признается, что единственный способ это узнать – пройти марш до самого конца. Если Пальцы не существуют, они попросту вернутся в Новый Бел-о-Кан и продолжат то, что начали.

Поодаль другие муравьи спорят еще яростнее.

– Неужели ты думаешь, что Пальцы будут считаться с нами как с равными?

Его собеседник почесывает корешки усиков.

– Если нет, начнется война и мы будем защищаться до последнего .

На поверхности готовят к путешествию улиток. Лучших носильщиков, чем эти огромные, осклизлые, толстокожие твари, и впрямь не сыскать. Возможно, они нерасторопны, зато вездеходны, и если муравьям на марше вдруг придется голодать, одной улитки хватит вполне, чтобы накормить целое войско. Пока улиток нагружают поклажей, они знай себе позевывают, оскаливая свои двадцать пять тысяч шестьсот крохотных зубов.

Улиток нагружают тяжелой ношей, в том числе тлеющими жаровнями и запасами провизии.

Вокруг Нового Бел-о-Кана паломники выстраиваются в походный порядок.

Некоторые взваливают на себя похожие на амфоры выеденные яйца, до краев наполненные медом. В самом деле, муравьи заметили, что в малых дозах этот медовый спиртной напиток – лучшее средство от ночной стужи, а кроме того, он придает храбрости любителям сражаться в поединках.

На других улиток грузят муравьев-цистерн, знаменитых неподвижных насекомых, до отказа наполненных медвяной росой, отчего брюшко у них выглядит раз в пятьдесят объемнее, чем все остальное тело, и больше походит на воздушный шарик.

– Таких запасов провизии нам хватит на две зимовки , – возглашает 24-й принц.

103-я принцесса отвечает, что, совершив переход через пустыню, она понимает: нехватка пищи может обречь на гибель даже самую подготовленную экспедицию, а поскольку, как ей кажется, их путь будет пролегать через края, где совсем нечем поживиться, она считает, что дополнительные меры предосторожности совсем не лишние.

Над занятыми приготовлениями к маршу муравьями кружат подоспевшие эскадрильи ос и пчел – они следят, чтобы ни один чужак, воспользовавшись обстоятельствами, не посмел на них напасть.

7-й водружает на свою улитку-мастерскую продолговатый листок конопли: он собирается вышить гобелен, на котором изобразит их долгий марш в страну Пальцев. А рядом он укладывает кое-какие пигменты, чтобы раскрашивать будущую фреску: крупинки пыльцы, порошок из высушенной крови жуков и мелко растертые в труху опилки.

Самый большой беспорядок творится у третьего входа в Новый Бел-о-Кан, где огромная толпа собирается в отряды, распределяясь по видам, кастам, научным лабораториям и распределяя меж собой улиток.

Рабочие из касты изобретателей крепят сплетенные из трав подвески, прочно удерживающие жаровни с углями. Нет, они не боятся вызвать пожар – куда страшнее растерять по дороге угли. Впрочем, грузят они и мелкую сухую древесину, чтобы поддерживать огонь. Кому, как не им, знать, что пламя – зверь прожорливый.

И вот наконец все готовы, да и погода стоит довольно теплая – можно выступать. Вскидывается усик.

– Вперед!