Бернар Вербер - Революция муравьев [litres]

Разум его мутится от нестерпимой боли. Мысли путаются. Мрак, кислота, холод и смерть охватывают его. Он дрожит. Челюсти непроизвольно то размыкаются, то смыкаются. Он уже не владеет своим телом.

Ему хочется наброситься на осиную королеву-отравительницу. Он надвигается на нее, но у него подкашиваются передние лапы. Он теряет чувство времени – ему кажется, что все замедляется и что между мгновением, когда он собирается пошевелить лапой и когда действительно шевелит ею, проходит бесконечно долгий срок.

Он больше не в силах удержаться на шести лапах – и оседает.

Теперь он видит себя как бы со стороны.

В голове снова возникают картинки из прошлого. Сначала из недавнего прошлого, а потом из далекого. Он вспоминает, как сражается со скорпионшей, как мчится по волнам саранчового моря, как влачится по пустыне.

Он вспоминает, как сбежал из страны Пальцев и как впервые вступил в общение с Пальцами. Обонятельные слова как будто оглушают.

Все мелькает, как в кино, которое крутят по телевизору, только задом наперед.

Он вспоминает 24-го, своего спутника по крестовому походу, заложившего вольный город на Бычерогом острове посреди большой реки. Он вспоминает, как впервые летал на спине жука-носорога и как петлял меж струй дождя, твердых и опасных, как хрустальные колонны.

Он вспоминает, как отправился в первый свой поход в страну Пальцев и как открыл границу гиблого мира – край дороги, где Пальцы на своих машинах давят все живое.

Он вспоминает, как бьется с ящерицей, птицей и своими собратьями, пропахшими горной породой, которые плели заговор в муравейнике.

Он вспоминает, как 327-й принц и 56-я принцесса впервые заводят с ним разговор про Тайну. Так началась его жизнь разведчика, первооткрывателя иного измерения – мира Пальцев.

Память его, точно бурная река – ее ничем не остановить.

Он вспомнил войну – как убивал, чтобы не быть убитым. Вспомнил, как крошил челюстями вражескую броню. Вспомнил, как воины, смешавшись в несметную кучу, рубили друг другу лапы, головы и усики, хотя исход тех битв он уже забыл.

Он вспомнил, как бежал среди трав по пахучим тропам, помеченным ароматом его собратьев.

Вспомнил он, как по молодости вздорил со старшими воинами, с которыми сталкивался в проходах Бел-о- кана.

103-й все глубже погружается в прошлое. Он вспоминает, как был куколкой и личинкой! Вот он в обличье личинки обсыхает в солярии под ветвистым куполом. Он вспоминает, как, будучи не в силах двигаться самостоятельно, испускает кричащие феромоны, призывая кормилиц обратить внимание на него, а не на соседних личинок.

– Есть! Кормилицы, дайте же скорее поесть, мне нужно есть, чтобы стать большим! – взывает он.

В самом деле, в то время у него была только одна надежда – как можно скорее состариться…

Он вспоминает себя в коконе, совсем-совсем крохотным.

Вспоминает себя в яйце, только что отложенном в инкубаторе.

Как странно видеть себя запертым в этом крохотном перламутровом шарике, заполненном прозрачной жидкостью. А ведь это был он. В обличье яйца.

Прежде чем стать муравьем, я был белым шариком .

У него возникает навязчивая мысль.

Ему кажется, что проникнуть в прошлое еще глубже и вспомнить, кем он был прежде, чем стал яйцом, невозможно. Ан нет! В его разгоряченной памяти картинки беспрестанно сменяют друг друга.

Он вспоминает то время, когда было отложено его яйцо. Вспоминает материнское брюшко и видит себя в форме яйцеклетки. Только-только оплодотворенной.

Прежде чем стать белым шариком, я был таким же шариком, только желтым .

Назад. Еще глубже, все глубже и глубже…

Вот он видит, как в ядре яйцеклетки встречаются мужская и женская гаметы. Там и тогда 103-й еще никто, пока что пол для него только выбирается – он может стать как мужской или женской особью, так и бесполой.

Яйцеклетка содрогается.

Мужская, женская, бесполая? В ядре яйцеклетки все приходит в движение. Мужская, женская, бесполая?

Яйцеклетка бьется в конвульсиях. В ее ядре перемешиваются и разлагаются странные жидкости, образуя вязкие радужные смеси. Хромосомы переплетаются, точно длиннющие лапы. X, Y, XY, XX? В конце концов побеждает женская хромосома.

Готово! Царское молочко изменило ход его собственной клеточной эволюции, вернув ее в исходную точку, когда определился его пол.

И вот 103-й становится самкой. Отныне 103-й принцесса.

В голове у нее вспыхивает фейерверк, точно ее разум вдруг распахнул все свои дверцы и впустил свет.

Открываются все клапаны. Все чувства обостряются десятикратно. Она ощущает все вокруг четче, болезненнее, глубже. Свое тело она воспринимает как единый комок нервов, который отзывается дрожью на малейший внешний раздражитель. Перед глазами мелькают разноцветные блики, в усиках покалывает, будто их неожиданно облили чистым спиртом, и она боится, что они вот-вот отвалятся.

Ощущение и впрямь не из приятных, хотя и очень сильное.

Она до того потрясена, что ей хочется зарыться в землю, спрятаться и укрыться от всех этих ощущений – слуховых, обонятельных, световых, которые мириадами обрушиваются отовсюду, заполняя ее разум. Она испытывает неведомые переживания, малопонятные чувства, улавливает запахи, которые выражаются в красках, краски, которые выражаются в музыке, музыку, которая выражается в осязательных ощущениях, и осязательные ощущения, которые выражаются в мыслях.

Эти мысли стекаются в ее мозг, точно подземный поток, который бьет ключом, превращаясь в фонтан. И в каждой капле этого фонтана заключено крохотное мгновение из ее прошлого, которое возвращается, только теперь оно озарено светом новых чувств, дающим ей неведомую прежде возможность улавливать новые ощущения и отвлеченные понятия.

Все предстает в новом свете. Все кажется другим, более тонким и сложным… все источает потоки невероятной информации.

До нее доходит, что до сей поры она жила лишь наполовину. Разум ее расширяется. Если прежде она использовала его лишь на десять процентов, то теперь, после гормональной микстуры, – на все тридцать, а то и больше.

Как же приятно ощущать все с десятикратной силой! Как же приятно муравью, прожившему долгую жизнь бесполой тварью, вдруг стать восприимчивой ко всему половой особью, и все благодаря чудодейственной химии.

Мало-помалу она возвращается в действительность. Она в осином гнезде. В искусственном тепле этого осиного логова из серой бумаги она даже не знает, что сейчас, день или ночь. Наверное, ночь. А может, уже утро.

Сколько же часов, дней или недель минуло с тех пор, как она проглотила царское молочко? Она потеряла счет времени. Ей страшно.

К ней обращается королева.

– Так, а теперь надеваем шорты и начинаем пробежку.