Бернар Вербер - Муравьи [litres]

«Самцы – это недосущества. В отличие от всех остальных обитателей Города, они имеют лишь половину хромосом нашего вида. Они происходят из неоплодотворенных яиц. А стало быть, это всего лишь большие зародышевые клетки, вернее, огромные сперматозоиды, живущие на воздухе» .

И теперь у нее на спине сперматозоид, готовый ее задушить. Эта мысль кажется ей даже забавной. Почему одни яйца оплодотворяются, а другие нет? Вероятно, из-за температуры. Если она ниже 20 градусов, активировать сперматеку невозможно, и Мать откладывает неоплодотворенные яйца. Выходит, самцы – порождение холода. Как смерть.

Она впервые видит самца во плоти и в хитиновой броне. Но что ему нужно здесь, на половине для неоплодотворенных самок? Это запретная территория, отведенная только для женских половых клеток. Если в их утлое святилище способна проникнуть чужая клетка, значит, оно открыто и для любой заразы!

Самец номер 327 вновь пытается наладить общение с помощью усиков. Но самка не поддается. Он пробует приподнять ее усики, а она прижимает их к голове; он прикасается ко второму сегменту ее усиков, но она оттягивает усики назад. У нее нет никакого желания общаться.

Тогда он еще крепче сдавливает челюсти, и седьмым сегментом своих усиков ему удается коснуться седьмого сегмента ее усиков. Самка номер 56 еще никогда не общалась таким способом. Ее учили избегать любых контактов и улавливать только запахи, витающие в воздухе. Но все же она знает, что подобный способ воздушного общения обманчив. Однажды Мать даже испустила особый феромон по этому поводу:

«Два разума никогда не поймут друг друга, если они будут обмануты посторонними запахами и воздушными струями, которые нарушают достоверность передаваемой и принимаемой информации» .

Единственный способ избежать этих помех – безграничное общение. Непосредственное соприкосновение усиками. Беспрепятственный взаимный обмен нейромедиаторами между двумя мозговыми центрами.

По ее разумению, такой процесс способен повредить ей рассудок. Как бы то ни было, это что-то грубое и неведомое.

Но у нее нет другого выхода: если он и дальше будет сжимать свои челюсти, ей конец. И она покорно опускает лобные отростки себе на плечи.

Можно начинать безграничное общение. Две пары усиков беспрепятственно сближаются. Легкий электрический разряд. Нервозность. Медленно, потом все быстрее два насекомых ласкают друг дружку одиннадцатью зубчатыми сегментами. Мало-помалу они выделяют пену, наполненную смутными ощущениями. Это вязкое вещество смазывает их усики, позволяя им еще быстрее тереться друг о друга. Головы обоих насекомых какое-то время безотчетно подрагивают, после чего усики-отростки прекращают безудержную пляску и прижимаются, соприкасаясь по всей длине. Отныне есть только одно двуглавое существо, два тела и одна пара усиков.

Происходит естественное чудо. Феромоны переходят от одного тела к другому через тысячи мелких сегментных пор и капилляров. Мысли обоих существ сливаются воедино. Их больше не нужно ни кодировать, ни декодировать. Они обретают свою изначальную простоту и выражаются в зрительных и музыкальных образах, в ощущениях и запахах.

На этом совершенном, непосредственном языке 327-й самец рассказывает 56-й самке обо всех своих приключениях: о гибели их экспедиции, о пахучих следах солдат-карликов, о своей встрече с Матерью, о том, как его хотели убить, как он лишился своих опознавательных запахов, об охотниках с запахом камня, которые все еще гонятся за ним.

Когда безграничное общение заканчивается, она оттягивает усики назад в знак своего благорасположения к нему. Он слезает с ее спины. Теперь он в ее власти, и она может запросто его прикончить. Она приближается к нему, чуть раздвинув челюсти и… передает ему несколько собственных опознавательных феромонов. С ними ему до поры ничто не угрожает. Она предлагает накормить его – он соглашается. Затем она начинает жужжать крыльями, чтобы развеять пахучие следы их общения.

Дело сделано, ему хоть кого-то удалось убедить. Сведения получены, усвоены и приняты другой особью.

Он только что обрел союзницу.

ВРЕМЯ : Люди и муравьи совершенно по-разному ощущают течение времени. Для людей время – понятие абсолютное. Частоту и длительность секунд они воспринимают одинаково, что бы ни происходило.

И, напротив, для муравьев время – понятие относительное. Когда тепло, секунды для них очень коротки. А когда холодно, они вьются и растягиваются до бесконечности, погружая сознание в спячку.

Благодаря ощущению гибкости времени, они и скорость чувствуют совсем иначе, чем мы с вами. Чтобы определить движение, насекомые используют не только пространство и время, но еще и температуру.

Теперь их двое, и они озабочены тем, как убедить большинство своих собратьев в том, что «история о тайном гибельном оружии» – штука серьезная. Пока еще не поздно. Однако им приходится учитывать два обстоятельства. С одной стороны, им ни за что не удастся привлечь на свою сторону достаточное число рабочих перед праздником Возрождения, подготовка к которому требует всеобщих усилий, а стало быть, им понадобится третий союзник. С другой стороны, необходимо подготовить тайное убежище на тот случай, если вдруг снова объявятся воины с запахом камня.

Самка номер 56 предлагает свою камеру. Она прокопала туда тайный ход, и в случае опасности там можно будет укрыться. Самец 327 этому даже не удивляется: рыть потайные ходы давно стало модным. Это началось лет сто назад, во время войны с муравьями-смолохаркателями. У королевы одного федеративного города, Ха-йекте-дуни, развилась мания преследования. И она велела построить себе «бронированный» запретный город. Стены его были заложены булыжниками, скрепленными меж собой цементирующей глиной, как в термитниках!

Беда в том, что там имелся только один выход. Так что, когда этот город оцепили легионы муравьев-смолохаркателей, королева оказалась запертой в своих собственных покоях. И агрессорам не составило ни малейшего труда пленить ее и задушить с помощью своей мерзкой быстросохнущей смолы. Позднее королева была отомщена и королевский город освободили, но ее жуткая, нелепая кончина надолго врезалась в память белоканцев.

Муравьи, воспользовавшись прекрасной возможностью перестраивать свои жилища с помощью одних лишь челюстей, принялись дружно рыть потайные ходы. Когда один муравей роет себе яму, еще куда ни шло, но когда этим занимается целый миллион муравьев, это уже сущее бедствие. «Общественные» проходы, под которые были подведены «частные» ходы, стали обрушаться. Через собственный потайной ход можно было попасть в настоящий лабиринт из других потайных ходов. Так что почва во многих местах города стала проседать, и будущее Бел-о-Кана оказалось под угрозой.