Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

Дахху дернулся вперед, но Андрис удержала друга. Я стояла спокойно.

«…Мы вшестером вообще не можем противодействовать друг другу с помощью магии. Или оружия», – вспомнились мне слова Карла. Так что уж кому-кому, а брату Рэндом не угроза.

Меж тем джокер проговорил с улыбочкой:

– Будь моя воля, Нэт, я бы тебя прирезал. – Юноша потряс ножом. – Убивать людей! Маленьких, бедных, беззащитных людишек! Ублюдок! Но все будет честно. И только после того, как мы разберемся со Зверем.

Нож растворился в воздухе, обратившись лилией… Рэндом сунул ее меж зубами, наклонился над братом и звонко чмокнул его в лоб.

В этот момент под горой стало тихо-тихо.

Драконы наконец-то поняли, что давно уже выжигают пустоту. Я посмотрела вниз. Дверца в кромене, нарисованная господином Кесом, была приоткрыта. Ящеры озадаченно пялились на нее.

– Они нас сейчас заметят, – предупредила я.

– Да! – Рэндом кивнул. – Нужно другое место для беседы. Выбирайте, лапочки: пока эта дверца открыта – вся вселенная к нашим услугам. Прыжок на порог, а дальше – куда угодно. Где хотите услышать мою историю? Коннахт? Каледония? Хобарт? Хотя в это время года там жарковато, думаю…

Меня осенила безумная надежда:

– А можно дома?

Хранитель аж задохнулся от возмущения.

– Это же скучно! – взвыл он и поморщился. – Ну тогда выбор за мной.

Он поднялся с колен и сделал шаг влево.

И одновременно – вправо. И вперед. И назад.

Уже четыре одинаковых Рэндома в шляпах стояли перед нами. Они еще раз отразились сами от себя… Итого восемь джокеров. Некоторые нежно прихватили нас с ребятами под руки. Другие, недовольно сопя и ругаясь на неизвестном языке, приподняли скульптуры Кадии, Полыни и Лиссая.

– Полетели! – весело заявил тот Рэндом, что остался пустопорожним.

Бытие послушалось без промедления.

Эта телепортация была не только чрезвычайно массовой, но и двухфазной.

На мгновение все мы оказались возле двери в кромене. Но, едва я успела сфокусироваться на драконах (их глаза разгорелись яростью – воры вернулись! ), как мы Прыгнули дальше.

И тотчас всей честной толпой рухнули на деревянный настил посреди пруда, заросшего тиной. Упали мы так, как если бы некий пьянчужка небрежно швырнул игральные кости на стол, то есть в полном беспорядке.

Странно, что настил и вовсе не провалился. Не пошел на дно водоема, который, кстати, был пугающе симпатичным: розовые кувшинки перемежались сердитыми лягушками, плакучая ива рыдала над ярким зеленым мостом, а нежно-сиреневая глициния росла вдоль берегов.

– Добро пожаловать к Клоду, друзья! – хором сказали все Рэндомы, синхронно поднимаясь и отряхивая бриджи. – Ой, многовато нас, – добавили джокеры и шустро слились в одно. Вернее, в одного. – Чаечку? Под хороший рассказ-то, а?

– Пра-а-ах… – вместо ответа простонала я, соскребая себя с занозчатых деревяшек.

– Чаечку можно, – неуверенно проговорил Дахху, распластавшийся где-то рядом.

Рэндом радостно возопил:

– Вот наш человек!

Он прищелкнул пальцами и всех мигом рассадил по круглым мягким подушкам. В руках у нас появились тонкие чашечки. Скульптуры ребят остались стоять без движения.

– Они нас слышат, так что не вздумайте сплетничать! – расхихикался Рэндом. – А что касается рыжего… – Бог покрутился вокруг Лиссая, пожевал губами. Потом вытащил из кармана писчее перо и, высунув от усердия язык, написал у принца на лбу: «Привет, красавчик!»

– Ему вы потом все расскажете, а с меня – вот, автограф в подарок. Я так понимаю, парниша не из вашей компании. Андердог, да? Аутсайдер? Што, не шпрехаете? Ну ничего, бывает. Все бывает. Итак! – Хранитель поднял чашечку на манер бокала. – Будем!

Андрис, Дахху, Теннет и я нехотя поддержали жест.

Обрадованный джокер плюхнулся на бархатную подушку в центре плота. Его голые коленки вызывающе торчали из-под таких, казалось бы, респектабельных бриджей.

Дахху осторожно отхлебнул чай и тотчас закашлялся, вытаращив глаза.

– Это какая-то брага, – шепотом пожаловался мне друг.

Рэндом перебил его:

– Цыц! Понеслась! Обожаю сказки! Особенно свои!

Многовариантовая Вселенная, лапочки мои, имеет только одно по-настоящему плохое качество: окружающий мир ограничен твоей фантазией.

Будет только то, что ты можешь вообразить. Остальное пройдет мимо. А ты, дурак, даже и не узнаешь, что потерял.

Так что мечтайте, мечтайте чаще.

Люди, которым щедро отсыпали воображения, живут вполне счастливо. У других случаются кризисы: однажды их мысли застревают, как белка в колесе, и они начинают бегать по кругу. Взгляд замыливается. Жизнь не может их удивить, потому что они не дают сырья.

Что же до меня, то, как вы понимаете, проблем с фантазией у меня нет.

Вернее, не было. Первые пять тысяч лет. Но однажды каждый генератор случайных чисел начинает повторяться. Все комбинации уже проиграны, и калейдоскоп судьбы становится до отвращения понятным.

Это очень гадкая, непродуктивная ситуация, когда ты – хранитель.

Продолжать бегать по мирам и помогать человекам – с кислой-то миной – мне не хотелось. А когда мне чего-то не хочется – ой, не заставляйте! Я вам так помогу, так помогу, что вы еще не раз пожалеете о том, что рискнули обратиться ко мне с молитвой.

И да, памятка: с кем бы вы ни говорили, формулируйте желания правильно… Мне всегда нравилось наказывать дурачков за всяческую размытость. Логично, что потом я сам стал ее жертвой.

Я перескакиваю, Теннет? По-твоему, я перескакиваю?! Да иди ты в пень! Как хочу, так и рассказываю – моя сказка. Замолк-ни!

Ну вот.

Когда со мной случился кризис недостатка воображения – лет пятьсот назад это было – я решил взять паузу. Намеренно затащить себя на дно. На самое днище. А потом всплыть, значит, и снова чем-нибудь наслаждаться.

Где взять днище?

Вот вы бы где взяли, господин Дахху? Не знаете? Очень жаль. Но я тоже не знал. Поэтому вспомнил свою любимую триаду и решил довести ее до апогея. Я имею в виду: карты, алкоголь, девицы.

Да-а-а!

С таким набором несложно забыться и потеряться.

Но мне нужно было безопасное место. А что может быть безопаснее, чем старый добрый Пик Волн?

Это ты, Теннет, вечно сох по своим драконам. И Карл по срединникам. Извращенцы. А мне нравились шэрхен. Крутые ребята! И умеют держать язык за зубами.

Мы с ними договорились: я у них, значит, тусуюсь, как моей душеньке угодно. Играю в карты круглыми сутками в ущерб казино. Устраиваю штормы и другие катаклизмы, если настроение побушевать. Знакомлюсь с подающими надежды гражданами – улучшаю генофонд. Пару винокурен открыл также. Одно было правило – не палиться для широких масс. Но я и сам люблю, чтоб шито-крыто. Так интереснее.